Пятый дом. Продолжение 16

Марсель
Нет, я там не была никогда. Это не город, это имя. Это опять про любовь.
Радовалась своей свободе от любви я тогда недолго. Болезненая зависимость прошла, но оставила в душе опустошение и какие-то изъяны. Ни одного уголка души я не оставила про запас, все было заполнено любовью, потом тоской, а теперь стало пусто. У бабушки была ямка на пальце. Я спрашивала в детстве - что это? А болело, болело, и выболело. Именно выболело до пустоты. Я приобрела к любви высокий иммунитет. Принцев никаких уже не ждала. Хотя в институте топали вокруг меня кругами самые завидные женихи. Мне было все равно. Мне было лучше дома или с подругами. Опять новая волна тридцатилетних мужиков меня добивалась. Такое впечатление было, что как только мужику в Уфе исполнялось 33, он отыскивал меня каким-то чутьем и сходил с ума. Какой-то преподаватель, который готов был бросить свою жену и детей. А я смотрела на него и думала - и рубашку тебе жена постирала, и брюки небось погладила, а ты во всем этом стоишь и меня на свидания зазываешь. Такая гадость… А еще один был такой... не знаю как объяснить... Тоже готов был семью бросить, уедем куда угодно, хоть в Сибирь в тайгу, хоть в тундру, хоть в пустыню, я и там дом построю для нас, и все у тебя будет чего пожелаешь. И это не слова, он и правда такой был, построил бы. А как он машину водил! Однажды, до сих пор не понимаю как, но мы ехали по почти отвесной горе, причем не верх и не вниз, а поперек) И я даже не боялась. Наверное мне было все равно,жила как сомнамбула. А тогда даже ремней безопасности не было. Все уговаривал на мотоцикле прокатиться, он кроме основной работы еще тренером по мотокроссу был. Тренировались у него в основном девочки, влюбленые в него, ну как в такого не влюбиться) Но мотоцикл это уж слишком, с детства их боюсь.
Но хуже всех этих сумасшедших 33летних был Марсель. Папа отправил меня на Павловку на заводскую турбазу. Я рада была сменить обстановку. Но отдыхали там все семьями с детьми, одна была только я и моя соседка по комнате редкой страшноты и сухоты по имени Аэлита. Но и она приехала не просто так, тут же отдыхал ее любовник с детьми, и они надеялись свиданки устраивать, когда дети спят. И тут я им мешаюсь. Но все это я потом поняла, так-то дура дурой была в таких вещах. И все они старались меня услать куда, да я не понимала. То лошадь мне приведут покататься, а она не едет подо мной и все, и я назад припрусь. Купаться пойду, так дождь начнется. Вообще дожди все время лили и холод был. Надеялись, что я кавалера себе найду, так негде, одни семейные кругом. Потащили меня на другую турбазу на танцы. И там нашелся один несемейный, тоже конечно 33 лет, и даже красивый можно сказать. Такой, на турка похож голубоглазого, вальяжный. Он и был Марсель. Тренер по тяжелой атлетике и самбо. Он тоже наводил на меня тоску. Но приходилось гулять с ним, вытолканной чуть не взашей Аэлитой с полюбовником. На лодочке катались, когда дождя не было. Если Марсель пытался причалить к противоположному пустынному берегу, я визжала и грозилась выпрыгнуть в ледяную воду. И выпрыгнула бы. К отъезду потеплело, и мы успели немножко позагорать и покупаться.
Марсель был такой здоровый, что на нем можно было плыть верхом, как на дельфине. Но все же я с нетерпением ждала конца смены, чтобы больше его не видеть никогда. На его турбазе смена кончалась позже. Но не тут-то было. В день нашего отъезда он заявился с чемоданом и сказал, что уезжает с нами. Мы торопились со сборами, и Аэлита сказала - вот и хорошо, получи наши паспорта тогда, мы не успеваем. Почему-то паспорта у нас отбирали при заселении. Мне все это не понравилось, посмотрит адрес мой в паспорте еще, но делать нечего. Ехали долго, сначала катером, потом автобусом до Черниковки. Потом он поперся провожать меня домой, несмотря на мои не надо. Возле дома я напомнила, что у него мой паспорт.
- А я тебе его не собираюсь отдавать
- Это почему еще?
- Ты ведь не собираешься со мной встречаться, так?
- Нет, не собираюсь.
- Вот и придется. Завтра в 7 на этом месте я тебе его отдам и все объясню.
Я не стала спорить, мама ждет и волнуется. Ну, не отдаст, так найдем его и отберем. Или новый выпишут. Наплевать.
На следующий день он действительно отдал мне паспорт. Но с присовокуплением речей. Которых я никак от него не ожидала, он вообще мало говорил. Лицо у него было непроницаемое какое-то, только фары синие вместо глаз.
- Мне 33 года. У меня в жизни не было ничего хорошего. Ты единственное хорошее, что у меня есть в жизни. И я тебя никому не отдам, не надейся.
Да. Это вам не Слава. Это взрослый мужчина. Почти ровесник моим родителям. И он не шутил. Мне стало страшно. Я же совсем его не знала. Обещала встретиться с ним в субботу. И не пошла конечно. Надеялась, что как-нибудь сам отстанет все же. Но он заявился домой. Пришлось знакомить с родителями. И он им очень понравился.
Сначала от многих встреч удавалось отбиваться занятиями в институте. Но потом всех услали в колхоз, а я была освобождена. Стояла небывалая жара весь сентябрь, и мы ходили на пляж. Наверное, мы неплохо смотрелись. Атлет и тростиночка, все на нас таращились. Я даже как-то привыкла к нему, чувствовала себя под защитой. Льстило, что взрослый мужик таскается с другого конца города каждый вечер после работы, тратя больше двух часов на дорогу, чтобы увидеть меня хоть на час. Потом стало холодно, в пиджаке Марсель выглядел просто толстым мужиком, говорить мне с ним было не о чем.
- Марсель, ты книжки хоть читаешь?
- Читал одну
- Какую?
- Тяжелая атлетика
Такой у него был юмор. И даже юмор его наводил на меня все большую скуку. Приходил он каждый день. Я уходила заниматься в свою комнату. А он играл с папой в шахматы. Папа всегда хотел, чтобы я вышла замуж за солидного мужчину. Если я уходила к подругам, он сидел и ждал, пока я не вернусь. Я оказалась под домашним арестом.
Фото нет. Только Павловка, лет через 40 туда снова попала, и зимой. Красиво там. Тайга, но турбаз настроили, цивильно все. А тогда домики дощатые были, и медведи бродили. Предупреждали, чтобы от турбазы не отходили, а по ночам и по турбазе не шлялись.


|
</> |