Путешествие со Львова в Донецк або Украина наша креольская

В последний год перед войной мне по работе приходилось почти год разъезжать по объектам, разбросанным от Бродов во Львовской области до Краматорска в Донецкой, что давало мне возможность в режиме реального времени получать представление о различиях в регионах Украины. Для чистоты эксперимента по дороге со Львова в Донецк я говорил только по-украински, а на обратной дороге – только по-русски.

На украинский язык персонал заправок и придорожных забегаловок ни разу не перешел в Харьковской и Донецкой областях, а на русский – во Львовской и Ровенской. В Житомирской, Киевской, Черкасской и Полтавской продавцы-официанты легко переходили на язык, на котором к ним обращаешься. Другими словами, русскоязычная Украина – это вполне себе объективная реальность, которая бы теоретически могла успешно существовать отдельно от России даже при условии полной русификации.

Есть же, например, полностью англоязычная Ирландия. Но в отсутствии патриотизма англоязычных ирландцев обвинить нельзя. Тут даже не стоит говорить о Штатах или Латинской Америке – это немного другой вопрос. Украина, конечно, такой не будет, как Ирландия, - хотя бы потому, что в ней есть регионы, которые никогда уже не удастся ассимилировать. Просто потому, что на момент советской оккупации они уже имели сложившуюся национальную идентичность - прежде всего это, конечно, Галичина. Это понимают прокремлевские пропагандисты, когда регулярно делают вбросы (например, от той самой Наташи из Донецка «Кто есть галичане в Украине сегодня?» - осторожно фашистский ресурс!)

(Об этом я уже упоминал: «Зачем нам друзья, когда у нас есть такие враги»)

Ведь именно благодаря Западу и особенно Галичине украинский язык имеет определенный запас прочности, определенную обеспеченность. Проблемой остается Центральная Украина которая проявляет отчетливую тенденцию в сторону украинизации, однако все еще находится в «восточнославянской» матрице, под ощутимым влиянием русского мира. Эти люди вполне могут быть патриотами, воевать на Донбассе, и в то же время слушать русскую попсу, смотреть похабные московские сериалы, в том числе с выразительными имперскими, украинофобскими мотивами, и не видеть в этих своих ориентациях никакого противоречия.



Меня совсем не удивляет патриотизм украинских русских или русскоязычных украинцев; в принципе это нормальное явление. Вся Латинская Америка патриотична по-своему, для этого совсем не обязательно быть индейцем, а тем более говорить на языке кечуа или, скажем, сиу, чтобы быть патриотом своей страны. Другое дело, что наличие креольского патриотизма ни в коей мере не решает проблем отношений между коренным населением и потомками колонистов или ассимилированных аборигенов, которые стали на сторону колонистов, приняли их пренебрежительный взгляд на самих себя. Эти отношения сложные и требуют дальнейшего решения. В принципе, это возможно.



В Украине культурно-культурные различия между двумя группами сравнительно небольшие, а расовых нет совсем. Есть, однако, определенные предубеждения. Языково-культурные - с русской (русофонной) стороны, политические - с украинофонной. Впрочем, политических, мне кажется, существенно меньше - в результате войны и совместной борьбы с внешним агрессором. С украинской стороны никто не ставит сегодня под сомнение политическую лояльность наших этнических русских или русскоязычных сограждан. Естественно, что не обходится здесь без «навіжених патріотів» и откровенных провокаторов (но они больше по интернетам сидят, чем по улицам ходят, что, конечно, радует).



Итак, к чему я это все клоню? Кормить банальными идеями про необходимость формирования взаимоуважения не получится. Государственная политика с самого начала стала легкомысленно трактовать русское меньшинство, как одно из многих и еще легкомысленно понадеялась, что достаточно одного только прекращение русификаторской политики для возрождения украинского языка и обращения «блудных сыновей» - русифицированных украинцев - в праведную родительскую веру. А между тем русский язык для многих украинцев стала частью их идентичности, и возвращаться в «веру отцов» им хочется не более, чем греко-католикам - в православие.