Психотерапия как невозможность бунта

a_shes — 17.09.2010 С самого начала обучения гештальту меня как социолога интересовал вопрос: почему после терапии люди не бунтуют против общества?

Смотрите.

С одной стороны, в процессе гештальттерапии человек учится свободнее обращаться с навязанными ему условностями, которые часто возникают как результат незавершённых гештальтов. Не завершаются они обычно одним из способов прерывания контакта (слияние, интроекция и пр. - см., например, тут).

Однако же с другой стороны. Чтобы люди могли жить в обществе (и чтобы общество могло существовать), они социализируются. Существенная часть социализации – результат многих прерываний контакта. Вот есть нормы, правила, традиции, вот – родители, учителя и прочие наставники, а также масс-медиа, которые их внедряют в сознание. Причём наставники в своих способах наставления тоже не так многообразны, как может показаться. Происходит это, в общем, без учёта индивидуальности.

В итоге нормативно-ценностная система, которая держит общество в кучке – сплошь интроекты в отдельных сознаниях. Без слияния не существовало бы патриотизма, лояльности «своим» просто потому, что они свои, и прочих форм групповой солидарности. Благодаря проекциям мы можем предполагать, как вести себя с незнакомыми людьми и вообще ориентироваться в мире. Предубеждённость – одна из крайних форм проецирования. Во многих болезнях «от нервов» не обошлось без ретрофлексии. Учитывая, как ценится умение контролировать себя и свою жизнь, можно представить распространение эготизма. Это отдельные примеры.

Жизнь в обществе действительно получается неврозом по определению, и люди учатся от него избавляться. Так почему же проработанные клиенты не бунтуют?

Я додумался до пяти объяснений.

Первое – социологическое. Во-первых, на психотерапию идёт не так много людей в масштабах общества, чтобы заметно его возмутить. Во-вторых, идут не все подряд, а определённая категория людей (во всяком случае, в нашей стране).

Это люди определённого уровня достатка: не все могут постоянно оплачивать терапию.

Они хоть как-то образованны: знают, что есть такая психотерапия/психология. Они достаточно прогрессивны: не побоялись прийти к терапевту, тогда как в нашем обществе на обращение к психологу часто смотрят как на признание в собственной несостоятельности, если не ненормальности.

Не уверен, можно ли делать такой вывод, но думаю, что сам факт обращения к терапевту – другому человеку и за деньги, говорит о том, что клиенты готовы обсуждать свои нелады с миром, договариваться, приходить к компромиссам и платить за это некоторую цену.

Из этого общего портрета есть исключения, но, на мой взгляд, они не меняют его принципиально.

То есть, в целом о клиентах можно предполагать, что они люди с некоторыми внутренними конфликтами и желающие каких-то изменений. Но они, фигурально выражаясь, переговорщики, а не бунтари.

Второе объяснение, тоже социологическое. В процессе завершения гештальтов редко затрагиваются подпорки общественной жизни. Например, обычно интроект «человек должен работать, чтобы зарабатывать деньги» остаётся, вопрос только в том, какой подходящей деятельностью заниматься. Если освобождают от слияния, то от родительского, а не со своей страной.

Кроме того, гештальттерапия индивидуалистична. Вопрос о справедливости общественного устройства и соответствующих изменений не ставится в принципе, так что политический режим может спать спокойно.

Объяснение третье, скорее, общепсихологическое. Быть в обществе тоже хочется, ведь окружающие люди удовлетворяют многие мои потребности: в общении, поддержке, признании, восхищении, и т. п. Даже если не удовлетворяют, обычно хочется, чтобы удовлетворяли (гештальтисты вспомнят про невротическую и нарциссическую части личности). Не говоря о том, что жизнь среди других людей даёт и материальные блага. Так что приходится искать компромисс между своими потребностями и требованиями других.

Объяснение четвёртое, гештальтистское. Один из существенных моментов гештальттерапии – умение чувствовать Другого. Человек, особенно, если он сам пошёл в гештальтисты, учится видеть и слышать другого человека, с уважением и бережностью относиться к его внутреннему миру. После этого даже злость на него, уходя, оставляет место для взаимопонимания и диалога, а не непримиримости.

Объяснение последнее, тоже гештальтистское. С него следовало бы начать, но я додумался до него чуть ли не в последнюю очередь. Всё-таки терапия не ставит целью отбросить все слияния, интроекты и далее по списку. Вопрос в том, чтобы научиться обращаться с ними осознанно. Хломов однажды высказался в том духе, что человек именно из них и состоит, и это недалеко от истины.

Вообще, гештальт – он именно про творческое приспособление, а не отрицание. Которое, добавлю, остаётся на индивидуальном уровне или не выходит за пределы терапевтического сообщества. Вопрос про бунт или другие формы протеста против общества, члены которого вынуждены обращаться к психотерапевтам, или хотя бы за даже не поднимается. Как и за такое его устройство, при котором таких членов было бы меньше.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив