Пропозавчера… и провчера… и просегодня (последней строкой)…

perechnica — 30.05.2011 Чего тут попишешь...
Суббота... Утро... «Буревестник»....
Всё-таки неудобные в нем сиденья. Вроде комфорт. Цивильно-чисто-красиво-телевизер-кнопка-вызова-проводника….Но, если имеешь целью задремать после бессонной ночи, то придётся поизвертеться на этом «прокрустовом стуле», чтобы найти более-менее удобное положение для закимарить. И гранд-бутеры вот эти вот… Который раз замечаю, что как-то неправильно они укладываются в пузе. Вроде его вдоль запихиваешь, а он что-то как-то всё поперёк норовит. И так поперёк там и застряёт. В пузе. Протолкнуть йогуртом или кофием не получается. Так и приезжаешь в первопрестольную – со свёрнутой шеей и колом-распоркой в желудке.
Не, ну это уже потом, позже, когда добираешься до заказанного отеля, вваливаешься в номер и с порога обрушиваешься на кровать буквально в ботинках, (кстати, туда ещё заселись! «Вы кто? Вам, действительно, заказан номер?», долго-долго ищет что-то в компьютере… «А, это вы со Степаном Алексеевичем?» - господи, с каким ещё Степаном Алексеевичем? А, ну, да – это же Стёпа, они с матерью приехали ещё утром.) и ещё позже, уже к вечеру, когда с трудом оторвавшись от подушки, с помятой физиономией таки выползаешь в мир, понимая, что застрявший поездной клин-бутерброд следует выбивать подобным клином – порцией куриного супчика из, скажем «Му-Мы», и таки чувствуешь, что и метод клином-клин ещё работает, и морда лица постепенно приходит в нормальное состояние средней удовлетворённости жизнью, и что пора бы уже, наверное, привести в порядок ещё и состояние, пышно именуемое психо-эмоциональным, для чего совершенно необходимо «сделать променаж» в дебри Нерезиновой…
Тьфу. Какое длинное предложение написалось… Терпеть не могу длинных предложений. Что я вам тут, Лев Николаич? Да я просто погулять вышла!
Да, так вот. По поводу погулять…
И вот, в самый момент предвкушения всяческих околопроменажных радостей, с ужасом осознаёшь (тут вполне уместно было бы написать «морозный холодок пробежал по её спине, покрывшейся испариной ужаса!»), что кошелёк с основной массой наличных и безналичных тугриков, яко же и карточкой на аж пять раз покататься в метро, остался в номере. А то, что было в кармане, истратилось на куриный супчик. На прозаическое животовое удовольствие… Пока дотопаешь до гостиницы за кошельком, пока то… сё….
Тьфу!
Пришлось ограничиться ходением по околоотельным кварталам, обозреванием видов на отдалённую Останкинскую башню.








Потом пришла мысль забраться на двадцать второй этаж и сделать оттуда пару снимков.














А кстати, дорогие москвичи и продвинутые гости нашей столицы, это чего у вас за праздник был 28 мая? Это вы день погранца отмечали таким грандиозным салютом? Или просто газпром праздновал открытие-закрытие очередного вентиля?
Ну, на том день и скончался…. А, не! Не на том. По «Культуре» шёл «Вишнёвый сад». (Милый, милый Антон Палыч!)
Принявши изрядную долю всяких снотворческих медикаментов, заранее решивши положить на все причитающиеся к проживанию завтраки, забиваешься в уголок постели и «плиз, нот ту дистурб!»…



Щас тебе дали поспать!
Коллективный выезд участников фестиваля из гостиницы аж в десять утра! Помилуйте, люди добрые! За что? Давайте я своим ходом доберусь. Попозже. Прямо к концерту… Ну… Ну, пожалуйста…
Тьфу. Тьфу! Тьфу!!!...
Ыыыыы…. Стоны, малоприличные в светском обществе идиоматические выражения, снование между душем и диваном, попутное сшибание косяков и швыряние в сумку всего, чего под руку подвернулось… Зеркало… Боже, боже… Кто это?... Ладно, это я в пути дорисую….
Ну, про приехали, разместились, разыгрались, приятно-неожинанно кое с кем встретились, сыграли, получили овации-грамоты писать не буду. А то долго ваще…
А, не. Напишу. Пророяль!
Вы, товарищи, нерезиновцы, зажрались совсем! Ийбоху, надоело ваше тщательно отрепетированное нытьё про «ой-божэ-какие-у-нас-прям-везде-отвратительные-рояли-это-же-ужас-кокой-то!» Вам хочется знать, что такое отвратительный рояль? Так приезжайте в Нижний Новгород! Я вам совершу экскурсию в местный музыкальный колледж. Выведу на сцену большого зала и покажу на выбор 3 – три! – рояля. И так чтобы вы хоть какой-то из них выбрали для поиграть?! Уверяю, вам этого не удастся! Для любителей особо изощрённого экстрима, есть ещё маршрут – по классам местной консерватории. Нет, в залах здесь ещё более-менее инструменты. За последний год удалось разжиться двумя Ямахами, и подремонтировать Стейнвей и Блютнер. Правда, Ямахи довольно быстро подразбились… Но в классах, в классах!!!... Ооооо!...
Одначе, как человек, крайне бережно относящийся к нежной психике своих коллег (есть, есть у меня это качество, вы ж меня знаете), я не стану вас водить по местным музыкальным школам. Ну, ибо всяким кошмарам в жизни должен быть предел. Так что живите с миром! Впрочем, если вам лень ехать в Нижний, или вы опасаетесь, что я сгущаю краски, так ради бога, я не знаю – поезжайте хоть куда! Вот тыцните пальцем в любую точку на карте нашей необъятной и съездите туда. Чтобы вам там показалось лучше? Опасаюсь, что как бы не хуже.
А в ваших школах – в самых обычных, не ЦМШ – мы бывали, бывали, да… На ваших «паршивых роялях» игрывали. Ага! Помню, помню и Эссексы ваши, и Блютнеры, и пианины в классах ваших я тоже помню. Таки я вам скажу – чтоб я так жила!
И, кстати, да! В Украинском обществе на сцене очень приличный Бехштейн! Хотя и не новый. Абсолютно ровный, адекватный, с довольно мягкой механикой, «тёплым», тембристым звуком. Ну, разве что, если на левой педали при закрытой крышке, то басы вязковатые становятся. Дык на то концертмейстерам уши и пальцы даны!



В общем, королева осталась в глубоком восхищении!
Ну, а потом было топанье в сторону Большой-Пребольшой Никитской. Впрочем, гипотетическая встреча накрылась популярным видом домашней утвари, сделанным из первосортнейшей меди. Правда, были телефонные извинения, и ми-ми-ми, и сюси-пуси, и «ну, извини, что так, получилось, нам к шефу срочно надо ехать…» Да ладно, я ж всё понимаю… Сама виновата. Приличные люди в дом через окно не вваливаются. А задолго до предполагаемого визита начинают писать длинные церемониальные письма, осведомляясь об здравии хозяев и об их творческих планах, а также об самочувствии кота Бусеньки. И где-то между восьмым-двенадцатым письмом осторожно намекают, что вот будто бы намечается поездка, и что «нет-нет, вы не подумайте, мне заказан номер в Риц-Карлтон, я просто к вам с ненадолгим дружественным визитом, засвидетельствовать своё почтение, так сказать…»
Но то ж – приличные люди! А то – я! «Привет, ага! Ну, чо, я типа завтра в Москве. Как буду занята – фиг знает. Вроде, днём концерт… где-то… а потом, вроде, я до вечера свободна. Может, удастся свидеться? Ага! Ну, созвонимся, привет!»
Ну, ладно. Таз, так таз… Только надо бы его тогда пивом что ли наполнить…. Что и было блестяще исполнено! Под какой-то салатик, фаршированные чем-то недобритые куриные ноги в не помню даже где…
Топать, прислушиваясь к приятному бульканию пива в пузе, было уже веселее. И Москва как-то роднее… И мысль пришла, что не остаться ли мне тут жить… А вот прям под тем вот кустиком! Там уже обосновался какой-то бомжик, лежит, отдыхает с самым блаженным выражением лица. Подойти что ли, поинтересоваться, не помешает ли ему приличная, культурно образованная соседка, играющая на пианиах?...
А проходя Брюсовым переулком, на меня напала грусть. (Антон Палыч! Я Вас обожаю!) Вдруг пришла мысль о самоличной неперности. И даже закралось подозрение, что неперность та каким-то загадочным образом передаётся людям, которые мне близки и дороги. И что, если бы взять мне, да закончить этот черновик так и не начавшейся Жизни, то кому-то особо близкому и дорогому сразу в его Жизни повезёт. Повезёт так, как должно! Ибо не может же не везти совсем-во-всём-постоянно. А вот не станет «талисмана невезушности», и всё, глядишь, образуется и наладится… Гоголь, вона, целой Рукописи не пожалел! А у меня что – так, черновичок на одной страничке, криво исписанной всякими глупостями и недомыслями. В топку его! И это будет логично и правильно…
Впрочем, это на меня, наверное, Брюсов переулок так подействовал. Я вообще переулков не люблю. Даже если они Брюсовые. А может всё ещё проще – пить надо меньше. Особенно в одиночку и тазиками!
И тут я вспомнила одну очень важную вещь! А именно, что в прошлое свое нашествие на Москву пожлобилась купить одного дивного кота-окарину. Купила другого – интиллихента в халстуке.



А сейчас вдруг совершенно ясно поняла, что мне очень, очень нужен именно тот самый, окаринный кот! Рысью в метро, по Чистопрудному, по Макаренко до Жуковского…
Нет, это не Брюсов переулок… И не пиво… Это, действительно неудавшийся черновик…
По воскресеньям котопродАвец не работает. Впрочем, приди я сюда вчера, он бы тоже не работал, об чём жутко извинялся в прилепленной на двери бумажке…
Захотелось коньяку…
Медленно-медленно… Чап-чап… По Макаренко… Вот, кстати, москвичи добрые и им сочувствующие, объясните убогой, чем занимается институт с такой вывеской?

А то ить не ровен час, черновичок-то кончится, а я так и не узнаю…
По Чистопрудному… Шлёп-шлёп…
«Современник»…
Вот тоже странность. Каждый свой приезд, уже много лет, я наворачиваю круги вокруг этого места, никак не решаясь ступить внутрь. Но, раз уж заканчивать свои чернописания, то пусть в них хоть одна стоящая строка появится.
«Три сестры». (Антон Палыч! Ну кто бы сомневался!) Правда, спектакль уже минут десять как начался. Ну да неужели не пустят-таки провинциальную морду в Храм Искусства за пять часов до поезда! Решительным шагом марширую в кассу, осведомляюсь, не осталось ли лишнего билетика для страждущей Великого перечницы. Тут случилось оно – чудо! И билет остался (это мой ангел, видать, из отпуска возвратимшись и забронировамши мне загодя), и билетёры за опоздание не стали укорять, а любезно проводили до свободного места…

………..
Ну вот….
Эта строка теперь вписана в мой мятый клочок, выдранный из ученической тетрадки. И, пожалуй, она останется единственной, которая не подвергнется переписыванию, бесконечным исправлениям, вытиранию и перечёркиванию, равно же и зашлёпыванию чернильными кляксами.
А потом я ещё долго шагала по улицам, упиваясь тихим вечером и тем очаровательным обстоятельством, что сейчас, вот именно сейчас нет необходимости кому-то что-то говорить, «делиться впечатлениями от увиденного». Ну, знаете, бывает такое… Что нельзя высказать словами то, что внутри, глубоко внутри тебя… Об этом можно только помолчать… Или с очень близким… Или cамому-одному… Вот так, не спеша шагая по незнакомым улицам, рядом с незнакомыми людьми, навстречу неизвестному завтра…
Впрочем, проза жизни в самый неподходящий момент, когда ты уже чувствуешь себя воздушным шариком нежно-голубого цвета, плавно поднимающемся к розовым облакам, рукой хулиганистого рыжего сорванца вдруг дёргает тебя снизу за верёвочку и опускает с небес в самую гущу толпы хаотично снующих человеков.
Чемодан… Вокзал… Перрон…
Нет, плацкарта «Ярмарки», конечно удобнее купейных кресел «Буревестника», но не до такой степени, чтобы…
«Эй, девушка! Просыпаемся! Через двадцать минут – Горький!» …
……….

_________________________

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив