проигравшие

kommari — 30.04.2020 Ну вот и убрали Ленина с денег... Про шестидесятников и Твардовского. (много букв)

Сам по себе феномен шестидесятников освещен довольно много, правда, более относительно литературы, театра и кино, и с позиций либеральных в основном.

Но мне интересен именно политический и идеологический.

Потому что кроме известных имен писателей, поэтов и режиссеров существовали еще менее известные, а сейчас почти уже и забытые другие шестидесятники - литературоведы, обществоведы, историки.

Комплексного исследования этого феномена, как обычно нет, и не мне его делать, поэтому я только обозначу проблему.

Если очень коротко, то это представление о том, что "давайте вернемся к Ленину, к идеалам Октября, осудим и сбросим сталинское наследие - и построим настоящий социализм, гуманный, добрый, мягкий и пушистый".

Представителям этого направления советской общественной мысли досталась в общем-то незавидная судьба. Первый раз они проиграли, когда после снятия Хрущева брежневское руководство в области идеологии решило закончить с критикой советской истории просто наложив табу на некоторые темы - плюс события 1968 года в Чехословакии. Это ошибочно называют ресталинизацей, но на самом деле до самой "перестройки" частичное табу сохранялось и на имени Сталина. Только в связи с войной позволялось о нем говорить, да и то крайне немного.

С "перестройкой" у тех, кто до нее дожил, появилась надежда, и они приняли активное участие в ее первой фазе, "ленинской". Только длилась эта фаза недолго, уже скоро и Ленин стал плохим, и развитие событий поставило этих людей перед выбором. Некоторые перестроились и стали страстными антикоммунистами и антисоветчиками, некоторые, у которых совести было побольше, перестроиться не смогли и быстро стали маргиналами. Потом они с грустью смотрели, как рухнул СССР, как на смену неправильному социализму пришел очень правильный капитализм Ельцина-Путина, писали статьи в журналы, которые никто не читал, писали книги, которые никто не покупал. Многие пристроились в Горбачев-фонд, потому что Михаил Сергеевич какую-то копеечку по старой памяти мог платить. Фамилий я писать не буду, некоторые еще даже живы, хотя уже очень старики и хворые.

Итак, в итоге для либералов они смешные чудаки, которые лопочут что-то про хорошего Ленина и плохого Сталина, для православных патриотов такие же гады, как и понаехавшие из местечек картавые комиссары в буденовках с наганами, для сталинистов и неосталинистов предатели и враги, которым общее презрение и ненависть, для фундаменталистов (вроде меня) и новых коммунистов они не более как пример, что третьего не дано: на смену социализму с человеческим лицом всегда будет приходить капитализм с кабаньим рылом. Ну а молодые левые про существование этих людей просто и не знают.

Может и зря.

Если чуть конкретнее.

Великий писатель земли русской Солженицын получил старт как раз трудами этих вот людей. Журнал "Новый мир" был в какой-то степени их главным центром (потом был еще журнал "Проблемы мира и социализма"), и так совпало, что во время второй хрущевской десталинизации на волне XXII съезда партии появилась рукопись одного провинциального русского писателя на лагерную тему. Которую работники "Нового мира", в первую очередь его главный редактор Александр Трифонович Твардовский, стал пробивать. Что даже тогда было не простым делом - тема лагерей была упомянута как запретная в списке Главлита, советской цензуры. Хотя до Солженицына уже кое что успело выйти - были например, воспоминания одного политзека с характерным названием "З/К", которое автор расшифровывал как "Запасной коммунист", и в которых рассказывал, как члены партии, попавшие в лагеря, образовывали подпольные партячейки, чтобы вместе бороться с уголовниками, власовцами и бандеровцами.

Но "взлетела" именно повесть Солженицына. И именно благодаря Твардовскому и "новомировцам".

За что великий совестливец и неполживец позже облил их всех ведрами грязи. Что вообще для него было характерно - писать гадости про людей, которые ему в жизни помогли.

И вот про Твардовского наш великий самородок написал, в числе других гадостей, про его:

"Трусость перед ничтожными людьми и опасными обстоятельствами; трусость, связанная с тем, что А.Т. носил «красную книжечку» (партбилет - А.К) в нагрудном кармане… Обречен был Твардовский падать духом и запивать от неласкового телефонное звонка второстепенного цекистского инструктора и расцветать от кривой улыбки заведующего отделом культуры».

Вот как эти слова прокомментировал другой шестидесятник, Лакшин, очень яркий пример феномена, о котором, собственно, вся эта заметка:

"Партбилет не был для него пустой картонкой. Он связывал с ним субъективно очень честное, быть может, и гипертрофированное чувство долга. Но не только это. Когда его критически острый ум уже отшелушил и оставил в стороне множество предписаний и правил лживой догматики, сама идея коммунизма, как счастливого демократического равенства, владела его душой, входила в некий насущный для него идеал. В идеал этот он вмыслил и вчувствовал все лучшее в социальном и нравственном опыте людей – и только с таким сознанием и мог непраздно жить и писать.
В своей фанатической нетерпимости Солженицын смотрит на дело просто: для него «красная книжечка» – уже уничтожение человека, каинова печать, по-видимому, в той же мере, как нательный крест – гарантия просветления и спасения. Но здесь ли черта, делящая людей на дурных и хороших, благородных и подлецов, своекорыстных и самоотверженных, трусливых и мужественных?
Ты веришь в церковь и Бога, он – в социализм и человека. Но и та и другая вера может быть темной, тупой, безгуманной – и высокой, доброй, сердечной. «А есть беспартийные, которые хуже нас, партийных…», – смеясь говорил А. Т. о Леониде Соболеве и ему подобных. Мир наш дал тысячи примеров, что можно исповедовать любую доктрину, быть приписанным к той или другой духовной церкви, а в каждом конкретном случае человеческие качества, отношения с людьми будут куда больше определять человека. Хорошие люди – верующий и неверующий – поймут друг друга. Фанатик религии и атеист (т. е. фанатик безрелигиозности) – никогда. Но это так, к слову".

И еще из Лакшина:

"И уж никакой не было трусости в самом А.Т., тем более связанной с его партийным или общественным положением.
Надо было слышать, как независимо, просто и твердо разговаривал Твардовский с самыми высокопоставленными людьми. Достаточно вспомнить, как в 1961 году в присутствии многих писателей, в Секретариате ЦК он ответил могущественному тогда Л.Ф. Ильичеву, что Твардовский в своей речи не вполне искренен: «О моей искренности я не позволю судить никому, даже секретарю ЦК». Ильичев икнул от изумления, пятнами пошел и, понятно, проникся к Твардовскому дополнительной мерой неприязни и уважения. В моем присутствии по редакционному телефону он не однажды разговаривал с высшими руководителями – Л.И. Брежневым, М.А. Сусловым, Л.Ф. Ильичевым, П.Н. Демичевым, и можно было только удивляться его умению вести разговор с такой независимостью, прямотой и достоинством, которые импонировали умному собеседнику и перед которыми терялись наглецы. «Не затрудняйте себя объяснениями», – холодно обрезал он как-то фальшивые рассуждения по поводу отклоненных его стихов главного редактора «Правды» П. Сатюкова. Повысить голос на него не смел никто, чувствуя за ним особую гордую нравственную силу, и я не раз наблюдал, как «второстепенные инструкторы» и важные «заведующие» заискивали перед ним."

Я позволил себе злоупотребить вниманием тех, кто осилит эту длинную заметку, для того, чтобы просто напомнить о трагедии этих людей - а среди их, напомню, было немало честных людей, которые не пошли более выгодными путями, приводившими к кормушке.

Лично мне и по-человечески их жалко.

Но политика вот такая суровая штука.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив