Прогресса не существует

swamp_lynx — 04.08.2021 "Рано или поздно, но это кто-то должен был сказать. Идея прогресса представляет собой чистое заблуждение. Пока мы не расстанемся с этим предрассудком, все наши проекты и планы, анализы и исторические реконструкции, все наши научные представления будут покоится на ложном фундаменте. Пора покончить с прогрессом. Никакого линейного поступательного развития человеческих обществ не существует. Как только мы признаем это, всё сразу и мгновенно станет на свои места." Александр Дугин.



Идею прогресса сформулировали впервые энциклопедисты в XVIII веке, а берет свое начало она в еретической теории Иоахима де Флоры о трех царствах – Отца, Сына и Святого Духа. Ортодоксальная христианская традиция признает эпоху Ветхого и нового Завета, то есть эпоху Отца и Сына, но вслед за концом христианской цивилизации следует короткий период отступничества, приход Антихриста и затем конец света. И никакого особого духовного возрождения, никакого усовершенствования христианства не предполагается. Напротив. Когда эра Сына завершается, происходит падение человечество – вырождение, коллапс и деградация. Иоахим де Флора и его последователи преимущественно католики францисканцы, напротив, считал будущее прекрасным, а после падения средневековой христианской цивилизации пророчил наступление чего-то еще более возвышенного и священного.

Энциклопедисты уже не верили в эпоху Святого Духа, а также в Церковь и в самого Бога. Но убежденность в конце христианской культуры разделяли и радостно провозглашали конец религии как начало нового общества – более справедливого, более совершенного, более рационального и более демократичного. Более развитого.

Так и сложилась у атеистов и материалистов -- Тюрго, Кондорсе, Дидро, Мерсье – теория всеобщего прогресса человечества, которая довольно быстро была возведена в статус абсолютной догмы. Люди Нового времени поощрялись в сомнениях относительно всего – бога, человека, ума, материи, общества, иерархии, философии, но сомневаться в прогрессе… Нет, это уж слишком.

Откуда такая аксиоматичность? Почему мнение ряда мыслителей – причем не самых ярких и внушительных – вдруг обрело статус догмы? И Почему нельзя позволить себе ее критику, ее рациональное обсуждение, постановку под вопрос?

В этом есть какая-то загадка. В Новое время прогресс категорически нельзя опровергать. Это является общим для всех политических идеологий – либерализма, коммунизма и национализма, для всех научных школ – идеалистических или материалистических. Вера в прогресс стала своего рода религией. А религия не требует доказательств. Чем абсурднее, тем более достоверно.

Так с отсылкой к прогрессу Новое время отбросила Античность, средневековье, богословие, традиции Платона и Аристотеля, иерархию, Империю, монархию, древние устои священного крестьянского труда.

Конечно, критика прогресса существовала – и со стороны традиционалистов, и у некоторых мыслителей, придерживавшихся циклического представления о логике истории, и в школе европейских структуралистов, и в теориях новых антропологов.

Миф о прогрессе убедительно разгромил выдающийся русско-американский социолог Питерим Сорокин.

Но в общественном сознании – и даже в коллективном бессознательном – он сохранил свое доминирующее положение. Несмотря ни на что, ни на серию масштабных политических катастроф, ни на очевидное вырождение современной культуры, ни на коллапс социальных систем, ни на зловещие открытия психоанализа, ни на ироничную критику Постмодерна человечество слепо верит в прогресс. И продолжает тем самым усугублять ситуацию.

Но стоит только признать, что это было ересью, ни на чем не обоснованной гипотезой, полностью опровергнутой самим ходом истории, как картина окружающей нас действительности вернется в фокус.

Современная цивилизация находится скорее в состоянии глубокого упадка. Это горькое признание, но оно не тождественно отчаянию. Если всё испортилось – а всё на самом деле испортилось – давайте вернёмся к полноте и здоровью, восстановим всё как было. Пока не испортилось.

Более того, отказ от прогресса отнюдь не воспрещает признать улучшение тех или иных сторон жизни. Но только не возводит это в обязательный закон. Что-то улучшается. Что-то ухудшается. Более того, одна фаза может сменять другую. А в разных обществах эти циклы – если вообще имеют какой-то универсальный алгоритм могут и не совпадать. Где-то сейчас прогресс, а где-то регресс. В России лето, в Аргентине зима.

Без прогресса мы восстановим и нашу трезвую разумность, и нашу свободу. Мы можем сделать мир лучше, но можем и хуже. Всякий раз надо думать заново. Сравнивать, анализировать, обращаться к истории, переосмыслять наследие прошлого – без всякого высокомерия и предрассудков.

Так давайте сделаем наше бытие достойным. Уж точно лучше, чем сейчас. Но чтобы сделать в этом направлении хотя бы один пусть маленький шаг, надо безжалостно отбросить идею прогресса – эту опасную, разлагающую, извращенную ересь.








В студии Ghibli прокоментировали, что подобное преобразование носит необратимый характер, отражая природу происходящего в реальном мире.
"Унесённые призраками" - это не диснеевская история о принцессе с "уникальным сердцем" — на самом деле это история о девочке, научившейся смотреть своим страхам в глаза и развившей в себе восприятие и острое понимание жизни.


Фёдор Лисицын - Итоги модерна

В Средневековье социальная структура общества была сложнее и интереснее. В Новое время происходит какое то упрощение и унификация, все переходят на один язык, государством спонсируемая ассимиляция, вместо разнообразных корпораций со своими привилегиями - классы, вместо местного законодательства и самоуправления - централизация и "единое правовое поле".

Есть такое - вообще начиная со средневековья человеческие взаимотношения в рамках социума непрерывно подвергаются именно деградациии. Раньше человек "среднего класса" :-) имел "малую" (свою) и "большую" (родственники) семью был обязательно членом церковного прихода, какого нибудь братства или коллегии, приходы тоже имели свое объединение, по профессии входил в какой либо цех или организацию и так далее. Потом осталось только семья и сразу государство, а теперь и семья трезщит.
В общем да - унификация человеческого стада чисто Рим после Каракаллы :-) Конец 20 века от этого.

Кстати да - смотришь современные книжки по средним векам, так подчеркивание, что кроме вертикальных связей, вассалитетов там, епископатов-приходов, есть горизонтальные связи цехов, компаньонажей... Да еще и семейные - получалась добротная социальная ткань, не ряднинка какая, а атлас.

Поэтому кстати средневековые общины и переживали такие бедствия вроде пожаров целых городов, всяческие моры с вымиранием четверти-три четверти населения, войны - от которых современное общество откатиться даже не на уровень Сомали а ниже... Именно социальная ткань.

Свобод на бытовом уровне как раз больше при авторитаризме и абсолютизме, а чем больше либерализма, тем больше заборов, шлагбаумов, ЧОПов и прочих сторожевых собак на охране частной собственности.
Скажем, во времена ярого абсолютиста Людовика 14 го, в Королевский дворец в Версале имел право зайти ЛЮБОЙ - единственное что требовалось - чистая одежда (в грязном приходить было запрещено)
Да что бы просто войти в приемную дворца - надо было выстоять очередь - но право имел любой. Крестьянин, монах, солдат, иностранец - кто угодно. А по парку побродить даже очередь не требовалась... (что не отменяло скажем совершенно не иллюзорных заговоров против короля-Солнце, но все одно - не пускать народ к королю НЕЛЬЗЯ, даже в голову не приходит).
И мы можем себе представить такую идилию в современном либеральном мире :-)

Либерализм хорош либо в небольших общинах либо при негораниченных ресурсах - когда есть куда расширяться. При константном ресурсе - тот кто первый себе урвет "при свободном творчестве" то он это сделает за счет остальных. Почему либерализм в США второй половины 19-первой половины 20 века был такой образцовый - всегда был "фронтир", "дикий запад", "торговая экспансия" - куда расширяться. При наличии такой возможности либерализм хорош. При отсутствии превращается во власть олигархии или даже олигополий.

При "коммунистической диктатуре" я ребенком дошкольником пропадал во дворе и мог идти куда хочу и делать что хочу без какого либо присмотра (ну в рамках запрещений от родителей - на обед приходить, сильно не вымазываться и т.п. все в пределах разумного) - сейчас вы выпустите 5-6 летнего ребенка в москве играть во двор на целый день?
Вот уж поле для свободного развития личности ВНЕ СОЦИУМА. :-)

Модерн идет против антропологических завязок человека (цикличность (маршрут стаи антропоидов по сбору хавчика), чередование активности и покоя (пожрали лежим, жрать надо работаем) и т.п. В общем ломает нас сейчас истинно об колено. Отдыхать мы то же разучились. Кстати все эти средневековые карнавалы и простые селянские праздники до полного изумления - они именно система ПРАВИЛЬНО отдохнуть и перезагрузиться перед новым циклом работ. Отлично работают для физического труда и страшно вредят умственному. Каковой для человека извращение недавнего времени.
Модерн это удовлетворение собственного гедонизма за чужой счет.

Переход от индивидуальной мастерской к конвееру. Мы вместо повышения навыков работника разбиваем техпроцесс на кучу простых и легкоформализуемых операций. Получаем огромный профит в эффективности и экономический эффект, но теряем в необходимости работать головой. В общем еще один шаг к вселенскому улью с немногими интелектуалами и рабочими с атрофированным мышлением.

Утеря навыков работы с большими коллективами ведёт к примитивизации социальных отношений, фрагментации и ксенофобии.
Атомизация общества и полное нарушение социальных связей. Умерли "заводы" - умирают "дворы", коллективы соседей и т.п. Я еще рос и развивался ребенком на улице в компании как сверстников так и имея примеры чуть более старших и чуть более младших - нормальный социум. Сейчас же ребенок - это дорогая птичка в дорогой клетке. В общем был бы флотским поднял бы сигнал "Ваш курс ведет к опасности".

На первых порах будет искуственное "питалище муз и чувств" думаю - этакий аналог Афин в древнем мире УЖЕ достаточно (как не странно интелектуальная среда в 30-40 тыс человек уже вполне будет работать, а это легко позволить элитам).

Заповедничек для выращивания сливок общества на Капри, привет Тиберию :-)

Понятно что система за несколько поколений протухнет - и далее либо деградация до выполнения типовых операций и конец концов когда выполнения типовых операций будет уже недостаточно, либо заморозка в виде как вы верно заметили воссоздания КАСТОВОГО общества.

В отсутствие экономических потрясений и строгом регулировании демографических циклов касты смогут продержаться неограниченно долго. До исчерпания доступных ресурсов.

Нас учили, что античность - это эллинистические сверхдержавы с высоким уровнем культуры, науки и техники, а средневековье - это государства в три с половиной деревни во главе с неграмотными королями, расписывающимися крестиками.

Античность - это мускульная сила. Современная запряжка животных с высоким КПД, вода и ветер - средние века. Хомут изобрели только в средние века (собственно, хомут и стремена - это конец для античности), да что хомут - вьючные седла нормальные изобрели только в средние века. Так что рациональное и массовое использование труда животных это, скорее, средние века, несмотря на примеры в атичности. Античность знала и парные упряжки быков, и водяные колеса (ветряных не знала), и т.п., но все это были частности на фоне мотыги. Средние века это простой плуг только для начала. Водяные и ветряные двигатели, суда с килем и шпангоутами, парусники с латинским парусным вооружением (плевать, что появилось в древнем Египте, важно, когда стало распространенным). Все это уже в Средние века сделало мировую торговлю мировой. Штукофен (печь) для выплавки железа с производительностью где то в 10-15 раз выше любой античной (13й век). И конечно порох.

Высокий уровень развития теоретических наук не всегда означал высокого уровня развития общества в целом. Пример Российская империя начала ХХ века - Менделев, Жуковский и Павлов на фоне деревянной сохи у значительной части крестьян.

Так и античный Рим - это было идеально организованное государство но грубо говоря там всегда было слишком много народа - там скажем изобрели механическую жатку - но проще было выгнать на поле рабов с серпами. Благо рабы пригодятся и для других работ - а чем больше их загрузить РАЗНЫМИ работами тем меньше они бунтуют. Так нафига нам технология? Мы и так владыки мира, над нами не капает... (кстати то же привело к технологическому застою Китай - нет нормальных врагов, а от ненормальных (вроде находящих из степи каждые 300 лет кочевников спасает только пулемет).

Средневековые же государства в три с половиной деревни означают - что если феодал СЕГОДНЯ не купит себе и всем своим четырем конным воинам новейшие хауберки (доспех, понятно, тут я условно), завтра их порубают соседи.


Тёмные века (smirnoff_v)

Многие метры, такие как Фернан Бродель или Карл Поланьи, обоснованно утверждали, что начиная с эпохи, когда мотивом труда стала прибыль, трудящийся человек стал работать существенно больше. Индустриальная эпоха, взирая на прошедшее, анахронизировала, судя по себе. Сама работая не покладая рук день за днем и год за годом, она такую же модель труда прилагала к средневековому крестьянину – а ведь стоит взглянуть лишь на количество праздников и выходных этого крестьянина. Ритм его работы есть ритм природы. В одно время от зари до зари, а потом подремывая и т.д.
Рабство же в такой особой форме как «говорящее орудие» есть крайне локальный и во временном и в пространственном смысле отрезок, связанный с бурными римскими завоеваниями. А так он не выгоден и в реальности рабство, это совсем не тот институт, которой в форме «ужас, ужас» описал век просвещения.
Так что не выдумывайте про ад, в котором обреталось большинство населения. Это фантазия нового времени, выдуманная для оправдания себя, для оправдания «сатанинской мельницы» (и с чего это так называли промышленность вчерашние крестьяне, которые не разгибаясь, на клочке…).


Мифы о Средних веках (vitus_wagner)

Социальные лифты при феодализме еще как работали. Как говорил один грибоедовский персонаж "То старших выключат иных, другие, смотришь, перебиты". Получить рыцарское достоинство за боевые заслуги было довольно несложно. Примерно аналогично тому, как работал описаный в "The Right Stuff" социальный лифт через службу в палубной авиации в США времен Холодной Войны. Да, угробиться можно даже в мирное время. Но какие выживают...

Крутой вояка получил золотые шпоры рыцаря, а его дети будут сквайрами. То есть пойдут не то чтобы простыми воинами, но будут вынуждены звание рыцаря выслуживать.
Ну или не выслужат, а голову сложат, тогда оставшийся бесхозным домен сюзерен еще кому пожалует.
Социальные лифты они именно так и должны работать. Никому ничего не гарантировано, но у лучших есть шанс.
Плохо работать они начинают тогда, когда подъем на них начинает определяться не умением делать свое дело (ремесленное, военное или еще какое) а родством и связями, то есть гарантировано.
И когда классический феодализм стал разлагаться и превращаться в абсолютизм, именно это и стало происходить.

С собственностю и властью тут вообще путанинца некоторая. Слияние собственности и власти характерно скорее для капитализма. Там именно собственность дает влияние. При феодализме власть это власть. А наследный домен над которым феодал осуществляет свою власть - собственность только в глазах буржуя, наблюдающего за этим извне.
У феодала его домен не собственность, а дача - он пожалован сюзереном в обмен на обязательство выполнять определенные обязанности (выставлять сколько-то конных, людных и оружных людей). Опять же превращение домена в наследственную собственность - это уже скорее признак разложения феодализма.

Милитаризация при феодализме была, да. Но сейчас ее нет. Сейчас как раз мы наблюдаем что заметной политической силой является не офицерство регулярной армии со своими представлениями о чести, а спецслужбы и крючкотворы-юристы, у которых чести нет.


Александр Дугин. О дьявольской природе номинализма

Сегодня поговорим о философии и более конкретно о номинализме. Многие люди, считающие себя интеллигентными, время от времени повторяют фразу «не надо двоить сущности» и победно оглядываются вокруг, ожидая, что окружающие оценят их интеллект. Выглядит это на самом деле глупо, а само содержание этого высказывания, которое принадлежит основателю номинализма средневековому философу Уильяму Оккама – просто преступно. Это грубое и грязное богохульство, своего рода метафизическое ругательство – ложное и оскорбительное. А часто его повторяют совершенно бездумно. Это надо прекращать.

Призыв «не двоить сущности» является лозунгом радикального и грубого материализма. Для Оккама и его последователей существуют только отдельные материальные вещи, лишь количественное множество. Это множество воспринимается чувствами и подлежит измерению. А всего остального – духа, души, универсальных идей просто нет. Это игра человеческого ума.

Это и есть знаменитая бритва Оккама – она срезает духовную вертикаль бытия. Это инструмент оскопления, орудие маньяка.

Хотя сам Оккам еще признает Бога, как создателя этого материального множества, его роль не сильно отличается от Большого взрыва современной физики. Такой «Бог» лишь причина материального наличия. И следуя по логике «не надо двоить сущности» такой «бог» постепенно исчезнет из западно-европейской науки Нового времени. Бог исчезнет именно потому, что «не надо двоить сущности», будут развивать идею Оккама материалисты. Материального множества самого по себе вполне достаточно. А все остальное – лишь игра рассудка, отчаянно пытающегося справиться с этим обступившим его множеством. Да и носитель рассудка – тоже лишь материальный индивидуум, еще один атом, приплюсованный к бесконечному числу частиц. Не частей, ведь часть может быть только у целого, а именно частиц – то есть таких частей, которые не имеют целого, являясь частями того, чего нет.

«Не надо двоить сущности» -- значит, что нет ни души, ни духа, ни идей, а в конце концов, и Бога. Земля есть, а неба нет. Зачем еще небо – ведь договорились же не двоить. И того царства, что не от мира сего, тоже в таком случае нет. Есть только «от мира сего», вот это конкретно, ощутимо, измеримо, постигаемо. А не сего мира – мира иного – нет.

Мы не задумываемся, но последние столетия мы живем в мире Уильяма Оккама. У нас такая наука, такое образование, такая культура, такое общество, такая философия, такая политика. Все здесь одномерно, посюсторонне. А любое обращение к иному, к тому, что не от мира сего, вызывает лишь презрительную ухмылку. Это не современно, это средневековое мракобесие. Ведь те, кто жили тогда, еще не знали, что не надо двоить сущности, вот и двоили.

Шаг за шагом номинализм уничтожал эти ненужные сущности – религии, Империи, иерархии, сословия – все то, что стремилось возвысить человека, культуру, общество до небес. Ведь небо было упразднено. Потом взялись за национальные государства: они лишь удваивают собой гражданское общество. Так упраздним их! После гендерная политика – зачем двоить человека на мужчин и женщин, пусть каждый индивид (частица без целого) сама выбирает себе пол.

И наконец, собирательное понятие человек – ведь то же сущность. Ну и где он этот человек? Индивидуум вот он. А человек? Отсюда – продолжая приглашение того же Оккама – постгуманизм. Каждый индивид сам выбирает кем ему быть – человеком, зверем, киборгом, машиной или плесенью.

Вся история философского вырождения западной цивилизации заложена в этой проклятой формуле «не надо двоить сущности». Пока мы следуем за ней, мы обречены.

И каков же вывод? Он прост. Надо немедленно возвращаться к тому, чтобы двоить сущности. Есть время и вечность, есть мир и есть Бог, есть идея и есть предмет, есть явь и сон, мужчина и женщина, есть этот мир и есть мир иной. Как только мы перестаем двоить, все рушится. Отсюда и фатальный неостановимый упадок цивилизации.

Только двоить – жестко, бескомпромиссно, платонически, отчаянно, по-средневековому. Двоить и двоить безжалостно.


Евгений Головин - Человек и люди

"Человек и люди", так называется одна из последних книг Ортеги-и-Гассета, где можно прочесть следующее: "Я считал себя вестником великих философских идей. Теперь вижу, что я только шут, кривляющийся перед толпой на интеллектуальных подмостках." Проявим деликатную непочтительность и скажем: "Поделом Вам, сеньор Хосе Ортега-и-Гассет!" Не этот ли философ писал, что "элементарные истины должны быть всегда под рукой". Человек и люди — нечто совершенно различное. Это элементарная истина.
Между прирожденными "индивидами" и прирожденными "людьми" существует много персон, которые до конца дней своих не могут разрешить данной дилеммы. Кто они? Независимые и самостоятельные индивиды или частицы хаотической людской массы, время от времени объединяющейся вокруг очередного пророка, лидера, демагога? Ответить на этот вопрос действительно нелегко, поскольку мы вот уже четыре века живем в режиме нарастающего, всепоглощающего социума.

Итак: человек в себе и от себя идущий в самопознание из собственного центра; тот же человек, воспринимаемый близкими и дальними в перспективе одинаково чуждой. Странно выглядит фотография, незнакомо звучит голос на магнитофоне. Если спящего внезапно разбудить и подставить зеркало, реакция будет совсем странной... Человек индивидуальный, человек социальный. Дистанция между этими двумя существами, пребывающими в едином теле, может быть очень велика или очень мала. Как поступить? Сознавая собственную исключительность, стараться жить согласно внутреннему духовно-психическому требованию или, признавая себя частицей социума, шлифовать индивидуальную угловатость общественными законами и принципами? Все это звучит весьма провокационно. Что значит жить согласно собственной духовно-психической "константе"? "Если каждый станет жить как ему захочется"... — слышен опасливый голос социума, в котором, однако, звучит полицейская интонация... А как жить иначе? За демагогическим облаком рассуждений касательно общественной безопасности и блага просвечивает ясный ответ: вы должны жить по нашим правилам и соответственно нашей инструкции. Вы платите налоги нам, чтобы жить, как хотим мы.

Эта чудовищная ситуация начала обретать отчетливость в начале XVII века. К тому времени завершилась эпоха индивидуализма — Средние века, Ренессанс, в известной степени, постренессанс. Пропало вертикальное измерение бытия, исключающее смерть как неотвратимую и окончательную погибель; равенство перед Небом превратилось в равенство перед людьми. Здесь кардинальная разница: перед Небом любые объекты "живой" или "неживой" природы могут свободно проявлять свою индивидуальность, так как небо есть необъятная "полнота". Индивиды, еще не объединенные нравственными и социальными параметрами, еще не вынужденные бороться с репрессиями социума, могут жить свободно и свободно соединяться в группы (ордена, братства, корпорации), исповедуя до крайности разнообразные взгляды на мир. Более того: человек не обязательно должен быть братом, товарищем или волком другому человеку, и вовсе не обязательно должен иметь с ним что-либо общее. И физически, и психологически человек способен чувствовать родство с тем или иным зверем, деревом, камнем, звездой, ассоциировать себя с объектами совершенно внечеловеческими и испытывать их магико-метафорическое влияние. Точно так же через человека могут проникать и в человеке пребывать сущности иной природы.

Другое дело равенство между людьми, которое безусловно ведет к прагматическому антропоцентризму и разрыву со всем остальным космосом. Эту идею прежде всего развили Френсис Бэкон, Декарт, Галилей. Декарт отнес инстинкты и аффекты к "животной натуре" и объявил рациональное мышление главным отличием человеческой особи. Только в человеческом мозгу возникает прямая линия и окружность, только люди способны поделить отрезок на равные доли. И здесь тонкий момент: нельзя достигнуть полного равенства долей, нельзя добиться совпадения вписанного в окружность полигона с самой окружностью. Однако подобной мелочью стоит пренебречь, ибо открывается метод тотального измерения. Далее метод проецируется на людей: каждый человек действительно непохож на другого и физически и психологически, однако подобной мелочью стоит пренебречь в интересах научного познания и счастья всего человечества. Пренебрежение любой конкретностью ради торжества абстрактных категорий — знамение нового времени. Но такое торжество достигается жестоким насилием. Понятно, что "природные объекты — к примеру, изумруд, роза, свинья, горная цепь — не являются носителями рационального интеллекта. Но ведь и большинство людей тоже. Кто эффективней всего представляет данный интеллект? Преимущественно мужчины (в основном, белой расы) от двадцати до шестидесяти лет, весьма бесстрастные, имеющие склонности и возможности к ежедневной тренировке в абстрактном мышлении, безусловные атеисты, допускающие божественное не по вере своей, но в силу разных побочных соображений. Эти люди — математики, юристы, экономисты — непререкаемым тоном диктуют природе — законы, человечеству — правила поведения и развития. Они не учли следующего: провозглашенная ими "одна жизнь" с неминуемой и тотальной смертью, уничтожает идею "равенства между людьми", превращая эту самую "одну жизнь" в "борьбы за существование" агрессивно-отчужденных групп.

Когда пьяный кричит другому пьяному "будь человеком", этот призыв вполне аналогичен гетевскому "Stirb und Werde" - "умри и стань". Умри для социума, родись человеком."


Александр Дугин. Мы рабы. Но мы этого не осознаем.

30 июля день борьбы с рабством. Рабство очень важный феномен в организации общества.

На диалектике отношений Господина с Рабом строится важнейшая социально-политическая теория Гегеля.

По Гегелю, Господин становится Господином, когда смотрит смерти в лицо, и бросает ей вызов. Так поступает воин. И принимая вызов смерти, он обретает свой высший социальный статус – принадлежность к знати. Аристократ есть тот, кто способен по своей воле убивать и жертвовать собой в бою.

Так и Гераклит, говорил, что война -- отец вещей делает рабов рабами, а свободных свободными.

Раб же боится смерти, и предпочитает безопасность ее рискам. Именно отказ от встречи со смертью превращает Раба в раба. Бесстрашие Господина не дает ему бессмертия, но вместо него он получает Раба.Раб же избегает смерти, выживает, но ценой выживания становится свобода. Хочешь жить поклонись тому, кто готов с жизнью проститься.

На этой диалектике строят свои теории Маркс и Кожев. Маркс подмечает, что Господин в какой-то момент станет зависимым от Раба. Вот тогда-то Раб и должен его низвергнуть. Кто был ничем, тот убьет своего Господина, своего Господа. Но всем, вопреки, Марксу, так и не станет… Раб это серьезно. Став на место Господина, раб им не становится. А становится победившим ничтожеством.

Кожев считал, что либерализм, буржуазия как класс есть синтез между Рабом и Господином. Отсюда гражданское общество, где нормой становится помесь трусливого и жадного хозяйчика со злобным агрессивным холуем.

Однако борьба с рабством в наше время имеет более конкретный исторический контекст. Сегодня мало кто помнит, что рабство как институт, и тем более как институт основанный на расовом признаке, в полной мере не существовало ни в Античности, ни тем более с христианском Средневековье. Да отдельные захваченные в бою воины становились рабами, но роль их в экономике, производстве и социальной жизни была ничтожна. Здоровому и свободному человеку отвратительно рабство, поэтому оно было маргинальным.

В полную силу рабство как социальное явление расцвело уже в Новое время. В эпоху научных революций и буржуазных демократий. Тогда же появился и западно-европейский расизм, которого в Средневековье не существовало.

Так как степень научного развития и технических навыков общества считались критерием прогресса, то народы недавно освоенных европейцами Африки, Азии или Америки, были отнесены к разряду дикарей. А с дикарями нечего считаться – как со свиньями или баранами. Так сложилась рабовладельческая цивилизация – это было целиком и полностью творением Просвещения, прогресса, либеральной демократии и научной картины мира.

Рабство это феномен капиталистического западного Модерна, а не пережиток архаики. И именно новаторские технические методы использовались для индустриального массового порабощения и истребления целых народов. Этого требовала промышленная революция и коммерческая целесообразность – ведь бесплатный труд рабов, подсчитали расчетливые и сметливые буржуа – несет колоссальную прибыль.

Так появился расизм на основе прогресса, научной рациональности и способов рационализации производства. Но теперь Господами стали не смелые воины, а предприимчивые трусливые подлые и жадные дельцы. Они-то и истребили местное население целых континентов – как индейцев в Северной Америке, и завезли миллионы африканцев, превратив их черную лишенную всех свойств – языка, культуры, религии, статуса – нелюдь.

Позднее те же либералы решили, что выгоднее освободить рабов, поскольку цвет кожи перестал играть роль маркера прогресса. Да и сами белые превратились в рабов суверенной массы Капитала. Поэтому освобождение бывших рабов шло параллельно с порабощением всех остальных.

Борьба с рабством отнюдь не закончена ни безобразиями и погромами БЛМ, ни истеричным коленопреклонением. Чтобы победить рабство, надо уничтожить капитализм и свергнуть западную гегемонию. При этом чрезвычайно важно разоблачить расистскую сущность самой идеи прогресса – ведь именно прогресс – а точнее его мнимый недостаток – стал основанием для чудовищного омерзительного насилия европейской цивилизации Нового времени над великими прекрасными народами самых разных культур, рас и цивилизаций. Все это было одним жестом записано в дикость и варварство.
Но так могут поступать только истинные дикари и выродки.

Сегодня же все рабы отчужденной от народов и культур технократической мировой либеральной элиты – прямых потомков рабовладельцев и истребителей целых народов и культур.


Темные века – светлое будущее человечества! (smirnoff_v)

В Средневековье статус человека зависел не только и не столько от того, как много людей на него работало (а так же, сколько земель соответственно), но и от того, сколько вассалов он имел. Собственно говоря, именно наличие вассалов гарантировало ему и его земли, и его вес в феодальной иерархии. Поэтому он вынужден был большую часть своих земель с сервами раздавать вассалам, и так по всей феодальной лестнице до ее низших ступеней – нетитулованных мелких дворян. Все это связано с особенностью именно западноевропейского средневековья – отсутствием государства в полном смысле слова.

Следствием этого сделалось то, что исчезли «свободные» сервы, которых можно было массово согнать на работы и припахать. Даже король не мог этого сделать, ибо каждый крестьянин для кого-то был важен – какой-нибудь небогатый дворянин имел всего с десяток семей, получая с них свою феодальную ренту. Отними одного, и он тут же побежит за помощью к своему сюзерену и на тебе, рокош на ровном месте. Система, где все люди были зависимы и включены в те или иные корпорации обуславливала дефицит трудовых ресурсов и делала их сравнительно дорогими.
Долгие века это, казалось бы, мешало прогрессивному развитию общества в сфере общественного производства. В Древнем Риме могли нагнать тысячи, а то и десятки тысяч рабов и в краткие сроки возводить грандиозные строения. В средние же века готические храмы возводились, зачастую многие десятилетия, а в отдельных случаях и более столетия. В этом нет ничего удивительно, если понимать, что собор строили небольшие бригады, в полтора-два десятка человек. Им, конечно помогали местные добровольцы, для которых труд на строительстве собора был формой искупления грехов и вообще делом богоугодным. Но в любом случае численность работающих на порядки уступала вышеописанному античному строительству.

Тот же самый дефицит рабочих рук был и в других сферах производства. И еще раз хочу обратить внимание. Вызван он был не недостатком населения – в Европе ко второй половине 13 века был заметен явный переизбыток населения, - а причинами социальными, т.е. специфической социальной организацией.

Так вот то, что кажется на первый взгляд недостатком, оказался достоинством, что, собственно и позволяет говорить нам о прогрессивном характере средневековья по отношению к античности. Дело в том, что поскольку людей не хватало, все технические средства интенсивно применялись. Все, что могло заменить непосредственно человеческий труд, усилить человеческую руку, все шло в дело. И из-за дороговизны рабочей силы любое техническое приспособление было рентабельным.

Вследствие этого все технические приспособления, которые в античном мире были либо мало распространены, либо и вовсе оставались не более чем игрушками механиков, в средневековье, со временем, распространились массово и сделались важным фактором общественного производства. И по производительности труда эта новая цивилизация со временем обошла античность и устремилась вперед.

Но тут есть один момент, один парадокс. А именно то, что, средневековое общество как цельное и состоявшееся не могло состояться в античные времена. Ибо раннесредневековое общество, ядром которого было замкнутое на себя поместье, живущее натуральным хозяйством было откровенно слабее античной организации социума. Слабее и в военном смысле и в экономическом. Такое общество было бы неконкурентоспособным и быстро бы погибло.
Да чего говорить, ведь так и случилось. Римская империя в свои последние времена стремительно феодализировалась и одновременно слабела вплоть до своей окончательной гибели. Феодальная система оказалась сильнее и прогрессивнее только в перспективе, за счет вышеописанных принципов, обусловивших дороговизну рабочей силы и «ценность» (для кого-то) каждого человека. Вследствие этого период, известный как «темные века» оказался исторически необходим. Античный мир должен был рухнуть, что бы новая социальная среда выросла на его «компосте».

Вон феодализированнный Рим пал, а феодальная Европа крепко стояла на ногах и не удивительно. Уже в высокое средневековье в конце столетней войны на битву при Азенкуре припоздал один крупный феодал – запамятовал, как его звали, а рыться в литературе лень. Тип был соответственно эпохе изнеженный, модник и чванливый болван по большому счету. Так вот, посчитав, что честь его ввиду опоздания на битву подверглась ущемлению, он выстроил свой отряд и атаковал англичан. Естественно погиб.

Кто-то скажет – дурак и это в определенной степени верно. Однако этот поступок многое говорит о феодально-рыц

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив