­
­

Проект Октябрьской революции. Жестокость простонародья и советское государство. 1

топ 100 блогов sg_karamurza21.05.2017 В предыдущем разделе говорилось о предпосылках к гражданской войне и насилию со стороны привилегированных общностей. Осторожно коснемся образа ответа на насилие.
В массе трудящихся (простонародья) предпосылки для насилия тоже были. Эти предпосылки – несправедливое разделение земли в реформе 1861 г., выкупные платежи и драконовская арендная плата за землю. А.В. Чаянов приводит данные для 1904 г. по Воронежской губернии. В среднем по губернии арендная плата за десятину озимого клина составляла 16,8 руб., а чистая доходность одной десятины при экономичном посеве была 5,3 руб. А в Коротоякском уезде средняя арендная плата была 19,4 руб., а чистая доходность десятины 2,7 руб.
Позже была попытка силой разрушить общину с карательными операциями, потом тяжелая война с небывалой коррупцией со стороны фабрикантов и чиновников.
Положение крестьянства в начале ХХ века стало совершенно отчаянным. Но этого как будто не видели составлявшие ничтожное меньшинство привилегированных слоев населения России. Этот факт не мог не вызывать глухой ненависти крестьян. Разрушение общины при глубоком обеднении населения вызвало вспышку массового насилия в ее страшном «молекулярном» измерении. Журнал «Нива» писал в 1913 г. о неведомой ранее тяжелой социальной болезни России – деревенском хулиганстве: «О том, что такое хулиганство и каковы его корни, не имеют даже приблизительного представления ни публицисты, ни администраторы, сочиняющие о нем канцелярские проекты. И те, и другие называют хулиганство чисто деревенским озорством. Но это озорство убийц и разрушителей, оперирующих ножом и огнем. В буйных проявлениях своих оно связано с абсолютным отсутствием каких бы то ни было нравственных и гражданско-правовых условий».
Это был признак глубокого кризиса сознания, который породил пока небольшую общность изуверов. К несчастью, в России Церковь не смогла ни остановить, ни затормозить раскол народа и созревание взаимной ненависти в расколотых частях. Политизация Церкви в периоды обострения революционного движения носила односторонний характер – с амвона неслись призывы к послушанию власти. Выступления против власти предавались анафеме, поэтому неизбежно возникал конфликт крестьян с церковью.
В «Очерках русской смуты» А.И. Деникин описывает свою поездку инкогнито по России после Февраля 1917 г. Он говорит о «ненависти, накопленной в течение столетий»: «Теперь я увидел яснее подлинную жизнь и ужаснулся. Прежде всего – разлитая повсюду безбрежная ненависть – и к людям, и к идеям. Ко всему, что было социально и умственно выше толпы, что носило малейший след достатка, даже неодушевленным предметам – признакам некоторой культуры, чужой или недоступной толпе».
Эти его рассуждения проникнуты расизмом, ненавистью к «толпе», якобы отрицающей недоступную ей культуру. И эта элита считала, что она была «умственно выше толпы». Фундаментальная ошибка элиты – она решила устрашить и подавить эту толпу. Даже странно, как эта умная элита такое придумала!
Гучков после Октября сразу уехал на Северный Кавказ организовать материально-техническое снабжение Добровольческой армии. Там он сблизился с Деникиным и написал для него большую записку «Борьба с большевиками в России и ее перспективы». В ней он пытался объяснить «ту глухую непопулярность Добровольческой армии, а частью и то ожесточение и озлобление против нее, которое замечается в народных массах Юга России».
Эта ненависть наблюдалась даже на Юге России, в богатых казачьих областях, а о Центральной России и говорить нечего.
После октября был период в полгода, когда население успокоилось и люди смотрели вперед с оптимизмом. Большинство считало, что они победили в революции и все их помыслы уже были направлены на то, чтобы обустроить жизнь согласно их представлениям о справедливом порядке. Никаких побудительных мотивов к войне у них просто не могло быть.
Было сделано много примирительных жестов: отмена смертной казни, освобождение без наказания участников первых антисоветских мятежей, в том числе их руководителей; предложения левым партиям образовать правительственную коалицию; отказ от репрессий по отношению к членам Временного правительства и перешедшим в подполье депутатам Учредительного собрания, даже отказ от репрессий против участников опасного мятежа левых эсеров в июле 1918 г. в Москве (были расстреляны лишь 13 сотрудников ВЧК, причастных к убийству посла Мирбаха).
В целях примирения Советская власть смотрела сквозь пальцы даже на нарушение официальных запретов: летом 1918 г. издавалась газета запрещенной партии кадетов, выходили газеты меньшевиков и анархистов. Даже после разгрома силами ВЧК «анархистских центров» в Москве Нестор Махно летом 1918 г. приезжал в Москву и имел беседы с Лениным и Свердловым.
За это время была проведена институционализация государственных структур, особенно армии. Партийные и неформальные вооруженные формирования были устранены. В Красной армии была установлена более строгая дисциплина, чем в старой армии после Февраля. Была создана гибкая и разнообразная система воспитания солдат, и действовал принцип круговой поруки (общей ответственности подразделения за проступки красноармейца, особенно в отношении населения). Пришвин, мечтавший о приходе белых, записал в дневнике: «Рассказывал вернувшийся пленник белых о бесчинствах, творившихся в армии Деникина, и всех нас охватило чувство радости, что мы просидели у красных».
Белая армия – армия тоже нового типа – не имела за собой государства, и личный состав ощущал себя повстанцами. Дисциплинарные механизмы старой армии перестали действовать, а новые надо было строить [Щеголихина С.Н. О воинской дисциплине в Белой и Красной армиях // Вопросы истории, 1996, № 2].
В.В. Крылов пишет об опыте других стран того времени: «Измельчание социальных интересов отдельных групп, примат фракционных интересов над общеклассовыми, эгоистических классовых целей над общенациональными ознаменовался в странах, где отсутствовал прямой колониальный режим (Иран, Китай начала ХХ века), величайшим социальным распадом, засильем бандитских шаек и милитаристских групп. Например, для китайцев привлекательность русской революции была в том, что она создала могучий общественно-политический организм, воспрепятствовавший распаду этой великой державы на манер Австро-Венгрии или Османской империи» [Крылов В.В. Теория формаций. М.: «Восточная литература», 1997].
Тот «могучий общественно-политический организм», что привлекал китайцев, тем более привлекал жителей России – даже тех, кому он был идеологически чужд. Дело тут и в идеологии, делающей упор на солидарности, и в самих философских установках (не потакать «гунну»), и в антропологическом оптимизме того момента. Кто знал композитора Г.В. Свиридова, прислушался бы. Он писал в своих «Записках»: «Художник различает свет, как бы ни был мал иной раз источник, и возглашает этот свет. Чем ни более он стихийно одарен, тем интенсивней он возглашает о том, что видит этот свет, эту вспышку, протуберанец. Пример тому — великие русские поэты: Горький, Блок, Есенин, Маяковский, видевшие в Революции свет надежды, источник глубоких и благотворных для мира перемен».
Но расширение пространства гражданской войны изменило ситуацию. Обе армии стали мобилизовать большие массы людей, среди которых было много неготовых и не мотивированных для войны. Было много мятежей и дезертиров, переходов в другой лагерь, много латентных конфликтов. Но отношения двух армий с населением кардинально различались. Белая армия действовала в России как армия завоевателей, и ее продвижение сопровождалось восстаниями. По словам историка Белой армии А.А. Зайцева в своей книге «1918: очерки истории русской гражданской войны» (Париж, 1934), вслед за белыми шла «волна восставших низов».
18 мая 1919 г., военный министр Колчака генерал А.П. Будберг записал в дневнике: «Восстания и местная анархия расползаются по всей Сибири... главными районами восстаний являются поселения столыпинских аграрников... В шифрованных донесениях с фронта все чаще попадаются зловещие для настоящего и грозные для будущего слова “перебив своих офицеров, такая-то часть передалась красным”» [Кожинов В. Россия век ХХ. 1901-1939. М.: Алгоритм – Крымский мост, 1999].
По выражению Т. Шанина, в России тогда возникло «межклассовое единство низов», которые отвергли проект белых – не по мелочам и не из-за жестокостей и казней. Он пишет, что белым становилось все труднее и труднее пополнять армию (люди, лошади, хлеб и фураж). В 1920 г. число новобранцев в Белую и Красную армии находились в отношении 1:5. Иными словами, красным крестьяне сопротивлялись намного слабее, чем белым. Под конец все силы у белых уходили на борьбу за самообеспечение – и война закончилась.
Все это надо учесть, не годится зарывать голову в песок. Это предисловие к едва ли не самой тяжелой теме революции – потрясающий приступ жестокости, который невозможно объяснить предпосылками, социальными противоречиями или идеологией. Если мы не продумаем это явление, то оно может снова нас посетить.
Эта сторона Гражданской войны была для нас закрыта, иначе и не могло быть. После этого потрясения большинство постаралось забыть этот ужас. Реалистические рассказы и воспоминания 1920-х годов после ВОВ почти никто не читал. Артем Веселый, который после Гражданской войны собрал огромное количество воспоминаний очевидцев и малую часть из них издал в виде книги «Россия кровью умытая», почти никому не известен.
Литература и кино заместили реальные образы художественными символами, как это было и после ВОВ. В начале 1950-х годов нынешнее старшее поколение еще получали от родственников осторожные, думанные-передуманные смыслы насилия в бою, жестокости в отношении к безоружному, репрессий государства. Эти очищенные сублимированные объяснения тогда очень помогли молодежи. Мы много об этом думали. Но наши родственники и старшие друзья ушли, следующее поколение уже не владело смыслами – за ними не стоял личный опыт. Наша философия и литература не взялись перевести те смыслы на доступный рациональный и художественный языки, да и не было такого запроса. Все это хранили в памяти под замком.
Так и должно было быть, но теперь мы попали в такую паутину, что нам требуется знание, свободное от эмоций, как у разведчиков или врачей. Нам надо подойти к явлению, а не к личностям и даже не группам – хоть белых или красных, хоть ИГИЛ или правый сектор. Почти во всем мире накапливается потенциал потрясений и жестокости. Механизм этого сдвига если и не понять, то хотя бы надо найти приемы его притормозить или смягчить.
В 1930-х гг. разрушительные образы жестокости – и белых, и красных – были преобразованы в художественные смягченные образы. Позже натурализм, который пробивался в литературе в 1920-х гг., был совсем изъят, особенно из кино. Вспомним, например, «Тихий Дон» – этот фильм был очень важен, но он не подавлял разум картинами бесчеловечности.
Но получилось так, что во время перестройки идеологи антисоветского проекта оставили жестокость белых в забвении, а жестокость красных в Гражданской войне, государственных репрессий 1937-38 гг., советских солдат в Великой Отечественной войне и депортации ряда народностей представили не только в жанре натурализма, но и в гипертрофированных образах.
Эта программа «гласности» и «свободы информации» была разрушительной операцией против советского общества и привела (вместе с другими подобными операциями) к распаду советского народа, а потом и дезинтеграции общества постсоветской России. Все население получило тяжелую культурную травму, которая излечивается очень медленно.
Раз уж накопилась литература о проблеме жестокости в периоды глубокого кризиса, используем эти материалы, чтобы рассмотреть важное явление 1921-1922 гг. – красный бандитизм. Он красноречиво представляет сложные отношения между властью и населением, которые в нашей политологии практически не изучали и почти не упоминали.

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
Величие христианства, действительно ВЕЛИЧИЕ, состоит в том, что эта потрясающая основы человеческого бытия, религия, как никакая другая, имеет раздел ДЕМОНОЛОГИИ. Этот раздел закрыт от многих верующих и любопытных, ибо всё сказанное может ...
Очень тяжело работать во второй половине дня. Я же каждый день в 6 утра уже на ногах. Вот поэтому во второй половине дня чувствуешь себя каким-то порванным ботинком: нет сил, нет энергии, нет харизмы. Ничего нет. И студенты все уже к вечеру, как варёные макароны. Когда я был в ...
Спасибо всем, кто поздравил и спасибо за все Ваши поздравления. Извините, что не ответил каждому - это просто нереально. Отвечаю сразу и всем, пожелавшим удачи, богатства и долгих лет жизни -  я буду стараться. Ну а в неофициальном конкурсе пожеланий, первое место однозначно взял вот ...
После переезда кот решил облюбовать балкон, а заодно и пометить его. Хотя чего вдруг всбрело в голову - не ясно. Наверное, перенервничал. Больше туда не писал, но одного раза хватило! Балкон обшит деревом. Дерево уже старое, никакого покрытия нет, впитало прекрасно! Одну доску оторвал и вы ...
Катастрофическая история, связанная с цыганами. Поступила к нам пациентка 59 лет, которая ехала на маршрутке в город из-за Волги. И попутчики обратили внимание на её неадекватное поведение. Они позвонили 03, и в городе её приняла КСМП. Врач «скорой помощи» её узнал, «неадекватная женщина» ...