продовження

ukrainerussia — 05.09.2011 Оригинал взят у a_abaimovв ПОВЕСТЬ АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ(Пост№1 и №2).

Часть 2. Зерно социальной справедливости.
До седьмого класса я учился отлично. Но однажды меня притяну­ло: сначала подрался, а затем сдружился с братьями-заводилами из "дурной компании". У меня появилось желание экономить на завтраке ежедневные деньги от родителей, чтобы в выходные купить спиртное и в вечернее время погулять в нетрезвом виде по улицам города.Итог подобного поведения для меня был бы плачевен, если бы не произошло знакомство с девушкой из параллельного класса по имени Нина. Благодаря её влиянию, мне удалось прекратить разгульное  времяпрепровожде­ние, а все силы направить на учёбу, поставив себе цель: вместе с ней поехать в Новосибирск поступать в институт. В начальных классах мне постоянно в качестве дополнительной нагрузки систематически поручалось помогать в учёбе самым отстающим, а эти "друзья" были всегда не из робкого десятка. И вынужденное общение с ними зака­лило мой характер. При достижении комсомольского возраста меня с неохотой рекомендовали в его ряды, так как я не реагировал на заме­чания учителей по поводу того, что носил длинные до плеч волосы, а также мог прилюдно пройти по улице в обнимку со своей девушкой среди бела дня. Однако перед собеседованием в райкоме ВЛКСМ я нес­колько укоротил свою "гриву", и был принят. По качеству учёбы в школе занимал лучшие позиции среди одноклассников, но моё желание носить не соответствующую строителю коммунизма причёску всегда приводило лишь к удовлетво­рительной оценке за поведение в каждой учебной четверти. В физи­ческом плане на здоровье не жаловался, и на уроках физкультуры плановые упражнения на брусьях и перекладине выполнялись в полном объёме,  например: подъём переворотом на перекладине я выполнил 7 раз, что оказалось лучшим результатом в 8-летней школе. В 1972 году мой отец трагически погиб на бытовой почве, однако нашей семье местные власти отказали в выплате социального пособия в связи с потерей кормильца, мотивируя тем, что при вскрытии в крови обнаружился алкоголь. Тогда я, ни с кем не консультируясь, написал жалобу в центральные органы. И в скором времени проблема была решена.
А в десятом классе на уроке истории, которую преподавал классный руководитель, после освещения мной изучаемой темы по коллективизации спросил дополнительно о том, как я лично оцениваю действия большевиков при раскулачивании крестьян и последующей высылкой их семей в необжитые, суровые края необъят­ной Страны Советов. Я ответил откровенно и прямо, что отрицательно. Учитель строго сказал, что за знание темы готов поставить - «отлично», но в журнал за моё инакомыслие вынужден занести – «неудовлетворительно».
В те годы коммунистическая цензура запретила к обращению в нашей стране все произведения А.И.Солженицына. А один из моих одноклассников принёс в школу журнал, где были ранее опубликованы главы из повести «Шесть дней из жизни Ивана Денисовича». На уроке преподаватель журнал об­наружил за прочтением запрещённого произведения, что привело к ог­ласке данного инцидента на всю школу. За эту провинность наш класс руководством школы было решено наказать тем, что мы должны продол­жить обучение до выпускного бала в помещении, которое являлось од­ним из самых неприспособленных по освещённости и учебным принадле­жностям. Я организовал несколько человек к сидячей забастовке в ко­ридоре в знак протеста по поводу дискриминации всего класса. Через несколько минут к нам присоединились остальные, а те, кто должен был занять наше помещение, тоже отказались выполнять требование по рокировке. Зачинщиков пригласили к директору школы, где в ультима­тивном тоне указали на то, что если мы не выполним требования ад­министрации, то нам напишут такие характеристики к аттестатам о среднем образовании, что ни в один институт наши документы не примут. Однако у нас позиция осталась неизменной. Тогда троих представителей, среди которых был и я, пригласил для беседы началь­ник РОНО, где разговор шёл уже в более компромиссной тональности. Мы согласились на следующую схему: в неприспособленном помещении бу­дут заниматься с периодом в одну четверть все по очереди, но наш класс будет первым. В следующей четверти наш учебный процесс про­ходил уже в привычном помещении. А уже мой младший родной брат Александр учился в новом здании средней школы, где проблем с неприспособленными помещениями для занятий просто не было.
На выпускных экзаменах на вопросы билета по истории я ответил на «отлично», но пре­подаватель объяснил членам комиссии, что по итогу за год он вывел мне оценку «хорошо» за высказанное мной личное мнение о коллективи­зации и раскулачивании крестьянства, поэтому оценку в аттестат я заслуживаю лишь «хорошо». Данное предложение было принято экзамена­ционной комиссией, а я апеллировать не стал. И всё же при заполне­нии аттестатов учащимися с каллиграфическим почерком в моём была допущена описка по истории в графе оценка – «отлично», так как первые оценки по очерёдности у меня все были пятёрки. Классный ру­ководитель, который преподавал нам историю и задавал мне тот, провокационный, вопрос, сказал, что пусть так и остаётся, что фактически «отлично»  и должно  быть. После выпускного бала я со своей девушкой Ниной и ещё тремя одноклассниками поехали в Новосибирск поступать в институты. Мы с другом отдали документы в Университет Академгород­ка. Меня привлекала ядерная физика, поэтому вся научно-популярная литература по данной теме в районной библиотеке, за предыдущие годы была прочитана. Вступительные экзамены в Университет начинались на три недели раньше, чем в других вузах страны, поэтому у не поступив­ших абитуриентов оставался ещё один шанс, чтобы попытаться стать студентом другого института. Требования для зачисления здесь были более высокие, да и сдавать необходимо пять вступительных экзаменов, в том числе и физику письменную отдельно. Даже выпускники физико-математической школы для одарённых детей при университете, которые учились с 7-го класса после побед на олимпиадах по физике или математике, не всег­да могли пройти положительно конкурсный отбор при поступлении в свой ВУЗ. Устроившись в общежитии, я особого рвения в подготовке к вступительным экзаменам не проявлял, так как был уверен в своих силах. Часто ходил купаться и загорать на Обское море, да и пляж был в шаговой доступности, а деньки стояли солнечные. Первым экзаменом оказалась письменная математика, и в вывешенных списках абитуриентов, получивших неудовлетворительную оценку, я себя не нашёл. Вторым следовал экзамен по физике письменной, где требовалось только решение задач. Мой одноклассник первый экзамен завалил, поэтому уехал в Новосибирск, чтобы попытаться поступить в институт электросвязи. Я же после второго экзамена оказался в спи­ске абитуриентов, получивших неудовлетворительную оценку. Пришёл на апелляционную комиссию, где начал очень рьяно доказывать свою правоту профессору, который, устав слушать мои доводы, сказал, что у меня стройная теория, но это догма, поэтому предложил подойти на следующий день на кафедру, где он подгото­вит учебники, которые подтвердят мои заблуждения. Здесь уже присут­ствовали представители других вузов Новосибирска, которые вели аги­тацию за поступление в их институт. Я ещё был в неопределённости, но первокурсник электротехнического института (НЭТИ) Голомазов Андрей уговорил меня в том, что у них так много факультетов, что я смогу выбрать будущую специальность по душе. Но уже наступал вечер ,и Андрей пригласил меня переночевать у него в благоустроенной кварти­ре, где он проживал с родителями. В детстве я мечтал о профессии лётчика, но из-за плохого зрения её пришлось оставить. Утром я поехал в НЭТИ, а Андрей - в Академгородок продолжать свою агитацион­ную работу. Решил подать документы на самолётостроительный факуль­тет, устроился в общежитии и начал, уже усиленно, готовиться к всту­пительным экзаменам. При встрече Андрей предупредил меня о том, что на избранной специальности придётся чертить очень мелкие детали, как-то: заклёпки корпуса самолёта и т.д., а зрение моё подобной нагрузки не выдержит и быстро сядет. И снова провёл агитацию о переда­че мной документов на свой электромеханический факультет. Я внял его доводам и до начала вступительных экзаменов перевёлся на его специальность, которая была престижной на ЭМФ. На экзаменах я полу­чил две 5-ки и две 4-ки, поэтому на зачислении у декана заходил среди первых.
Но сам декан имел учёную степень в области электрических машин и аппаратов. Я же для него был «перебежчиком» , поэтому он предложил мне перейти на, родную для него, специальность, мотивируя тем, что и на военной кафедре будет изучаться та же специальность - самая элитная: контрольно-испытательная передвижная станция (КИПС) зенитной ракеты ПВО (этим типом ракеты был сбит американский самолёт-разве­дчик У-2 под Свердловском в 1961 году). Мне не хотелось начинать учёбу в институте с конфликтной ситуации в деканате, понимая, что если специальность будет не по нутру, то всегда можно внести корре­ктивы, поэтому я переписал заявление и был зачислен. Моя девушка недобрала 0,5 балла в институт народного хозяйства, но осталась жи­ть в Новосибирске, поступив на учёбу в среднее профтехучилище, а остальные одноклассники вернулись домой.
Первокурсники, не имеющие освобождения по здоровью, обязаны были в течение месяца отработать в колхозе на уборке картофеля. Койко-места в студенческом общежитии мне получить не удалось, так как их количество было ограничено, а в первоочередном порядке обеспечивались иногородние студенты, отслу­жившие в рядах Советской Армии. Я начал ходить вблизи учебных кор­пусов института по дворам многоквартирных домов и уговаривать от­дыхающих на скамейках бабушек о том, чтобы кто-то предоставил мне возможность пожить какое-то время на квартире. Такой способ сработал, и мне удалось уговорить хозяйку двухкомнатной квартиры, в которой она проживала с мужем, оба были давно пенсионерами. Учебная програм­ма не сокращалась по причине выпадения календарного месяца на сельскохозяйственные уборочные работы, поэтому учёба была очень интен­сивна. Особенно, для меня оказалась критической по объёму для усво­ения материала высшая математика, где лекции читал всему потоку, а вёл практические занятия лишь в нашей группе один и тот же профе­ссор. В учебнике по математике за десятый класс материал по интегралам и производным был напечатан мелким шрифтом, и школьный учитель его нам не преподавал. Это сказалось на том, что решение практических задач мне давалось с большим трудом, а иногда просто приходилось списы­вать. К тому же, хоть я и снимал квартиру в двухстах метрах от уче­бных корпусов НЭТИ, но, двигаясь по переходам между корпусами, я попросту терял ориентацию и на одну-две минуты опаздывал на практиче­ские занятия по высшей математике. Профессор же был очень пунктуа­лен и всегда ожидал третьего звонка у двери кабинета, а после нача­ла урока уже никого не пускал до перемены. За частые опоздания он относился ко мне с пристрастием, дополнительно зада­вая на дом решать задачи. Помощь оказывал мне при разборе этих "за­валов" Серебрянский Александр, который будет свидетелем на моей свадьбе. Он тоже рос без отца, старшим из трёх братьев, в горном селе под Фрунзе (сейчас Бишкек), занимал призовые места на олимпиадах по физике и математике, а тему о производных и интегралах изучал само­стоятельно под руководством молодого школьного учителя.
Через ме­сяц учёбы 1 ноября мне исполнилось 18 лет, и возникла проблема офо­рмления отсрочки от призыва на срочную службу, которая могла быть произведена лишь при наличии постоянной прописки в режимном горо­де. Обучаясь в институте, я мог прописаться без ограничений, но у хо­зяев возникала озабоченность в том, что у меня появлялось право претендовать на квадратные метры при наличии большой наглости. Те пенсионеры, у которых я проживал на квартире, категорически отказа­ли в прописке. В первом отделе института мне дали неделю на реше­ние проблемы, а в противном случае - отчисление из вуза с вручением повестки о призыве в армию. Я уговорил одного из местных сокурсни­ков с параллельной группы, чтобы он убедил родителей прописать меня месяца на два по его адресу. Он поручился за меня перед ними, что коммунальные услуги на срок прописки мной будут оплаче­ны. Так я смог получить отсрочку   от службы в Советской Армии на время обучения на очном отделении института с последую­щим, со второго курса, получением офицерской специальности на воен­ной кафедре. Абсурд! Но мне до сих пор не понятно - это случилось лишь со мной или, подобного рода проблему, тогда проходил любой приехавший из провинции в режимный город военнообязанный после совершеннолетия, зачисленный в вуз на очное отделение с военной кафедрой? Бо­рясь с организаторами стопроцентного выполнения плана призыва в ряды вооружённых сил Советского Союза. А о спасителе, который помог мне преодолеть бюрократические сети, я помню лишь то, что, являясь перворазрядным шахматистом, защи­щал честь института на всесоюзном уровне.
И в первую сессию мне по­везло с высшей математикой, так как профессор уехал на повышение квалификации, а экзамен принимала уже женщина, которая оценила мои знания предмета на «хорошо». Этим я был очень счастлив! С юности мне нравилась музыка в стиле рок-н-ролл, которую удавалось слушать по «западным голосам», где часто к политическим темам антисоветской направленности транслировали популярные шлягеры, тем самым привле­кая к прослушиванию и молодёжь. Качество звучания на старой радиоле было плохим, да и во времена «холодной войны» подобные радиостанции подвергались глушению, но мы с братом, настроившись на волну, учились танцевать шейк перед зеркалом. Поэтому я был рад воспользоваться прелестями предлагаемых увеселений ресторанами и кафе большого города. В первый год со своей девушкой Ниной я часто ходил в ресторан "Центральный", где в одном из залов вечером всегда было варьете и "живая" музыка. Посещение подобных мероприятий сос­тоялось лишь по большим праздникам, потому что денег на жизнь хва­тало в обрез. А иногда мне приходилось выполнять разовые, в основ­ном, погрузочно-разгрузочные работы. Как-то в составе бригады, из шести человек, я принимал участие в разгрузке железнодорожного 60-ти тонно­го рефрижератора со свиными тушами, чтобы во время обеденного перерыва вдоволь бесплатно поесть в столовой товарной базы, а после выгрузки вагона получить на руки около 12 рублей, когда стипендия состав­ляла 45 рублей в месяц. При таких деньгах особо не разгуляться, по­этому бутылку водки брали с собой, а в ресторане спиртного заказы­вали немного. Однажды на этом нас застукали. Официантка сказала, что если я ей не оплачу 50процентов стоимости бутылки водки, то она пригласит дежурившего в зале дружинника, который составит про­токол о нарушении правил торговли - и с институтом мне придётся расстаться. Ультиматум пришлось удовлетворить, а посещения ресторанов прекратить.
На первом курсе лектор по истории КПСС, примерно из 500 студен­тов потока, выбрал меня и ещё одного из местных жителей, поставив перед нами задачу, чтобы мы написали работу на межвузовский кон­курс по любой из крупных операций Великой Отечественной Войны. Те­му раскрыл в полном объёме и сдал работу в срок, получив положи­тельную оценку и похвалу от профессора. Но я жил на квартире, а денег в нашей семье было в ограниченном количестве, так как своих троих сыновей мать поднимала одна, работая воспитателем в детском саду с мизерной зарплатой на полторы ставки в течение 30-летнего стажа. Конкурсную работу я сдал в рукописном виде, а мой конкурент смог отпечатать текст, поэтому его работа и бы­ла признана лучшей для участия   в конкурсе от нашего института. За­то мне итоговую оценку в диплом по истории КПСС лектор на экзамене "автоматом" поставил «отлично». Так я подтвердил пятёрку аттестата о среднем образовании по истории, занесённую в результате описки.
На первом курсе преподаватель физкультуры заявил меня на общеинститутские соре­внования по многоборью, куда входили выступления на брусьях, перекладине, кольцах и опорный прыжок через коня. На занятиях упражнения на трёх первых снарядах я выполнял на «хорошо» и «отлично», а вот зачёт на коне получить не мог по причине того, что от страха прыгнуть с резким усилием вдаль не получалось, поэтому руками ка­сался в середине тела коня, что являлось грубой ошибкой. Преподава­тель надеялся, что в состязательном запале мне удастся преодолеть фобию. На первых снарядах я получил нормальные оценки, однако конь мне так и не покорился, точнее, сознание не смогло подчинить подсознание, соот­ветственно все мои оценки в командную копилку засчитаны не были.
На следующий год моя девушка Нина поступила в техникум на очное отделение, который закончила с красным дипломом, получив специально­сть по бухгалтерскому учёту в общественном питании. Руководство те­хникума ей предложило, чтобы она сразу приступила к работе в одном из ведомственных предприятий Новосибирска, где через полгода обе­щали предоставить отдельную, благоустроенную, но служебную квартиру. Од­нако Нина с подругами уже запланировали поездку в Москву, где на рабфаке МГУ, отслужив в армии, учился наш одноклассник, который со мной пытался поступить в Новосибирский университет. Моя, уже жена, Нина настроилась на отдых и не хотела сразу после получения диплома при­ступать к трудовой деятельности. Так мы впервые лишились возможности остаться жить в Новосибирске, то есть закрепиться в большом городе.

 
"Исповедь одного из организаторов приватизации муниципальной собственности в Екатеринбурге".

Анатолий Барченков.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив