Прочитанное — 46
smolensky — 08.11.2025
Дэвид Грэбер, «Бредовая работа» (2018)
Сразу несколько комментаторов предыдущей рецензии горячо оспорили
тезис о неуклонно улучшающемся мире. Один посетитель ЖЖ даже
обматюгал покойного Ханса Рослинга за неуместный оптимизм. Отвечая
на эти комментарии, я напирал на то, что Рослинг ведет речь о мире
в целом, прилагает планетарный масштаб и широкую совокупность
критериев. Это не исключает возможности регресса на отдельных
участках — особенно в развитых странах, которым некого догонять и
которые от растерянности демонстрируют различные парадоксы. Другое
дело, что и эти парадоксы следует изучать.
Дэвид Грэбер, безвременно ушедший от нас антрополог и политический
активист, в своей книге исследует проблемы, которых до него,
кажется, никто не поднимал. Почему всё больше и больше людей в
современном мире заняты откровенно бессмысленным трудом? Почему
капиталистическая экономика и свободный рынок, вопреки всем
теориям, не уничтожают ненужные рабочие места, а наоборот их
плодят? Почему даже заведомо нужные профессии (врача, учителя,
ученого) заставляют современного человека тратить всё больше
времени на бессмысленные действия вроде заполнения бумажек и
присутствия на собраниях? Почему люди, получающие хорошие деньги за
притворство, не становятся от этого счастливы (тоже вопреки
теориям)? И, наконец, почему все принимают такое положение дел как
должное?
Легко поддаться порыву поругать переводчика за дурацкий вариант
названия. С чего вдруг «бредовая»? Отчего бы, в самом деле, не
задействовать старое доброе русское выражение «мартышкин труд»?
Кажется, недостатка у него лишь два: то, что оно старое, и то, что
оно доброе — в то время как “bullshit jobs” звучит как злой
современный слэнг. С другой же стороны, как тогда переводить
производные термины вроде “bullshitisation”? Вариант «бредовизация»
выглядит не так уж и плохо. Пожалуй, переводчик все-таки выбрал
удачный вариант.
Книге предшествовала статья «О феномене бредовой работы»,
опубликованная в 2013 году и собравшая богатую почту, обильно
цитируемую в книге. Автор получил достаточно материала, чтобы дать
широкую панораму этого феномена и классифицировать бредовые
должности во всем их многообразии: «шестерки» (“flunkies”, свита
начальства), «головорезы» (“goons”, агенты по телефонным продажам и
иже с ними), «костыльщики» (“duct tapers”, исправляющие чужие
косяки), «галочники» (“box tickers”, исполнители ритуалов ради
галочки) и «надсмотрщики» (“taskmasters”, придумывающие бредовую
работу и ее распределяющие).
Капитализм в его классическом виде, конечно же, такого безобразия
не допустил бы. Но, по Грэберу, мы живем уже не при капитализме.
Примерно в 70-е годы прошлого века он переродился в
«менеджериальный феодализм». Причин несколько: бесконтрольное
разрастание паразитического финансового сектора, соревнование
начальства в количестве подчиненных, политическое давление со всех
сторон (безработица — плохо, занятость — хорошо), а главное —
всеобщее почти религиозное восприятие труда как необходимого
жертвенного самоотречения. Будучи антропологом, Грэбер помещает
этот вопрос в широкий исторический контекст и показывает, что такое
отношение лишь сравнительно недавно зародилось в протестантской
северной Европе и не несет в себе ничего незыблемого или само собой
разумеющегося. На протяжении большей части человеческой истории
сама идея продавать свое время (а не продукты труда и не самих
тружеников) принципиально отсутствовала, возникнув только с
развитием фабричного производства. В постиндустриальную эпоху мы
вполне могли бы весь этот комплекс идей пересмотреть, но отчего-то
не спешим. Мало кому приходит в голову, что при нынешнем уровне
автоматизации и вообще технологий восьмичасовой рабочий день мог бы
давно смениться, например, четырехчасовым. А пятидневная рабочая
неделя — трехдневной. В общественном сознании по всему миру глубоко
укоренена идея, что всякий, кто не ходит каждый день на работу —
тунеядец. А всякий, кто просиживает штаны в бессмысленной конторе —
труженик.
Выкладки Дэвида Грэбера одновременно и весьма убедительны, и
слишком необычны, чтобы их сразу полностью принять. Он
позиционировал себя анархистом, предрекал отмирание государства и
корпоративного капитализма. Это само по себе подкупает: отрадно
встретить мыслителя, плохо укладывающегося в привычный спектр
«левые-правые». Анархистов принято относить к левым — они и сами не
возражают, но в некоторых моментах, например в неприятии
государственной бюрократии, наоборот смыкаются с самыми
радикальными либертарианцами. Пытаясь поглубже вникнуть в идеи
современного анархизма, я прочел еще одну работу Грэбера,
«Фрагменты анархистской антропологии». Был разочарован: написано
маловнятно и разбросано, это именно «фрагменты». Как я понимаю, он
хотел засесть за более капитальный труд — но, к сожалению, умер в
59 лет от острого панкреатита.
Самому мне никогда не приходится заниматься никакой бредовой
работой, ибо еще четверть века назад я избрал стезю свободного
художника. С тех пор с нее не сворачиваю, наслаждаюсь всеми плюсами
этого статуса и претерпеваю все минусы. Возможность быть себе
хозяином, целиком отдаваться любимому делу и видеть
востребованность плодов своего труда перевешивает любые издержки.
Но таких, как я, увы, немного. Мне хочется успеть застать мир, в
котором сделанный мною шаг будет легко доступен всякому. Поэтому я
полностью солидарен с позицией Дэвида Грэбера, высказанной в
последней главе книги: заведомым благом для современного общества
будет введение безусловного базового дохода.

|
|
</> |
Накрутка друзей в Одноклассниках: как увеличить активность без риска
Медаль останется у Эндрю
Суббота
Стихи перед сном. Федор Тютчев. Осенней позднею порою
Техника!
"Я твой танк асфальт шатал!"
Ахлат
На мерине
Утреннее

