про вторую жизнь горшка

В общем, ползу. У соседнего подъезда притормаживаю - оттуда собирается отъехать тойота. Пассажирская дверца с правой стороны приоткрыта. Что делает воспитанный благожелательный человек, завидев такой непорядок?
Как воспитанный благожелательный человек, именно так я и поступила.
Из тойоты высунулась каменная физиономия водителя. И дословно проговорила следующее:
- Атебябля-ябля-неспросил.
Почти одним словом. С отчетливо скептическими интонациями.
У меня отлично развиты навыки подстраивания реальности под ожидания. Поэтому я решила, что меня только что поблагодарили в особо изысканной, можно сказать, поэтической форме. И села ждать, пока товарищ уедет, завороженно повторяя про себя «атебябля-ябля! Ябля-атебябля!»
Как только тойота отпочковалась от тротуара и шустро почесала по двору, дверь приоткрылась и из нее вывалились по очереди: детское розовое одеяло - одна штука, набор совочков и лопат разноцветных в упаковке - один, книжка - две, горшок зеленый с музыкой - один (у нас такой был). Я ждала, что следом за ними кувыркнется и ребенок, но этого не случилось. Вместо ребенка выскочил водитель и галопом поскакал вокруг тачки, собирая добро.
Я, конечно, как приличный светлый человечек все это время заливалась радостным детским смехом. Причем не потому, что страдания страдальца были мне по душе. Просто я вспомнила наш зеленый горшок. Он ненавидел свою долю. Стоило ребенку помочиться в него, горшок принимался остервенело и пронзительно названивать Вивальди. Звучало это в переводе с горшечного как вопль «Ахтунг! Ахтунг! В меня нассали!» На воду, текущую из крана, он реагировал так же. И на капли влаги на своих стенках - тоже. В общем, все что угодно в свой адрес он воспринимал как потоки мочи или гамна, даже кристально чистую росу. И визжал до тех пор, пока его не вытирали насухо специальной тряпочкой.
Конец горшка был, прямо скажем, предсказуем. Однажды в гости приехал брат с маленькой дочерью, и в четыре часа утра ей приспичило в туалет. Десять минут горшок визжал и надрывался, крича «Суки! Как вы смеете!», а мой несчастный невыспавшийся брат пытался утихомирить его. К концу десятой минуты они кричали хором, а потом Мишка убил горшок об стену, кровожадно распотрошил его, и голос Вивальди смолк навсегда.
А смеялась я потому, что в лице водителя тойоты опознала реинкарнацию этого горшка.
|
</> |