Про «подсечно-огневое земледелие»: вопрос к историкам и археологам.

afranius — 26.11.2013 Ну, все небось помнят школьный учебник по истории: «Подсечно-огневое земледелие – примитивная система земледелия в лесной зоне: участки расчищаются от леса и выжигаются, а через несколько лет, после истощения почв, забрасываются»; плюс – «экологические» рассуждения о том, сколь хорош в качестве удобрения пепел, остающийся от тех выжиганий (что чистая правда!), и как после его дождевого выщелачивания плодородие такого поля падает чуть не до нуля…
Помнится, дочурка моя, еще когда училась на Истфаке, огорошила меня, темного: оказывается, матриархата-то больше нету! Отменила его историческая наука нафик, матриархат тот – ну, вроде как отменяли, в свой черед, и флогистон с мировым эфиром, и всемирный потоп, и много еще чего… Так вот, вопрос к специалистам: может, и «подсечно-огневое земледелие»-то тоже давным-давно уж отменено, просто я, по темноте своей, об том не в курсе?
…Мысль эта закралась мне в голову, когда мы с крестьянствующим в Костромской губернии досточтимым vkpar под горькую настойку «Генерал Сипягин» и восхитительный сыр его собственного рукотворства рассуждали про умное. Разговор, как сейчас помню, оттолкнулся от «Апокалипсиса» (не Копполовского, а Гибсоновского) и перекинулся на печальную судьбу майя и прочих мезоамериканских цивилизаций В этой связи помянули и гипофЕезу из книжки Дольника, что никакого-де стремительного обрушения цивилизации майя (от коего остались все эти заросшие джунглями Чечен-ицы) вообще не было: просто хозяйствовали себе ребята подсечно-огневым способом, кочевали по расчищаемым джунглям, а чуть где присели портянки перемотать – так сразу ставят ступенчатую пирамиду, чтоб сподручней было людишек потрошить, в видах регулирования плотности популяции (Нота Бени: Дольник – весьма серьезный зоолог и хороший популяризатор, так что ерунду эту, не имеющую прямого отношения к теме его сочинения, он, надо полагать, выдумал не сам, а вычитал у кого-то из историков, ну, и привел в своей книжке без должных ссылок).
Так вот, при словах «подсечно-огневое земледелие» досточтимый vkpar, заметил, с присущей ему образностью речи, что концепцию сию наверняка выдумали профессора, никогда в жизни не державшие в руках топора, и знающие об том топоре лишь то, что это такая штуковина, которой Раскольников кокнул старуху-процентщицу. Или еще пишут-де, и переписывают потом по кругу друг у дружки, что с деревьев «обдирали кору и оставляли их на корню, а на следующий год, по усыхании, сжигали»; так вот заставить бы, дескать, такого автора сжечь на корню, по своему собственному рецепту, хоть одну такую сухостойную лесину – снабдивши его великодушно неограниченным запасом спичек и соляры… Ну, и навела меня та беседа на некоторые соображения, которые, будучи в значительной своей части дилетантскими, возможно, всё же покажутся кому-то небезынтересными.
Прикинем «на пальцах». Сколько человеку нужно земли, чтобы прокормиться? Оценки варьируют, но для грубой прикидки можно отталкиваться от дореволюционной прожиточной нормы – 4 десятины на едока, сиречь – 4,5 гектара. Это – именно пашни: покосы и выгоны (а человек нуждается не только в крахмале, но и в животном белке) сюда не входят; но – пускай для «оценки снизу» будет 4 гектара. (Нота Бени: Понятно, что в наши дни, после «зеленой революции», нормы эти сильно поменялись; впрочем, тут из заметно приросших калорий с единицы сельхозугодий следует при расчетах вычитать не только калории ископаемого топлива, сожженного для поддержания тех современных сельхозтехнологий, но и – о чем вечно забывают – калории, съеденные/сожженные в течение жизни Пастером и Утсоном-Криком, а также профессорами, учившими тех Утсонов-Криков, и много кем еще. В тропиках, где солнышко по другому светит и можно снимать несколько урожаев в год, нормы продуктивности сельхозугодий опять-таки свои – но там добавляются и свои же, весьма трудноразрешимые, проблемы; мы сейчас – про нашу родимую Среднюю полосу).
На гектар леса в умеренном поясе приходится от 300 до 600 деревьев; с подростом и кустарником – заметно больше, но будем считать – полтысячи. Выходит, земледельцу, чтобы прокормиться, необходимо для начала срубить 2 тысячи деревьев, выкорчевать 2 тысячи пней и удалить из поверхностного слоя почвы с десяток погонных километров корней; на «извлечение круглых корней» можно, конечно, и забить, но тогда остается лишь вариант бесплужного земледелия, с его понятно какой производительностью: в тропиках еще туда-сюда, а у нас – кисло... Рубка леса – и сейчас-то (при стальных топорах-пилах) работа тяжелая, но корчевка – это совсем уж каторга, из самых-самых (мне лично пень довелось корчевать единожды в жизни, и экспириенс, доложу вам, был совершенно незабываемый, да…) И весь этот надрыв пупа – только ради того, чтоб попользоваться той расчищенной землей НЕСКОЛЬКО ЛЕТ, а потом ее без сожаления забросить, и убиваться тем же манером на таких же 4-х гектарах по соседству? бред какой-то… Собственно, ремарка досточтимого vkpar насчет «профессоров, сроду не державших в руках топора» вызвана именно удивительными представлениями об удельных трудозатратах, лежащими в основе этой теории.
Ключевой фактор в этой конструкции – время. Именно поэтому возможные контрпримеры в виде террасированных ручками горных склонов или циклопических передне- и среднеазиатских отсечных изгородей для мега-охоты (некоторый мини-аналог последних мне довелось видеть на плато Путорана – тянущиеся на многие километры изгороди из жердей, регулирующие пути ежегодной миграции северных оленей) мы сразу отметаем как не относящиеся к делу: овеществленного труда в этих сооружениях действительно заключено немереное количество – но и пользуются ими много поколений. В нашем же случае речь идет не о принципиальной возможности для среднестатистического селянина (включая сюда младенцев женского пола) срубить и раскорчевать 2 тысячи деревьев, а о том, что с работой этой ему надо управиться за 3 года – прежде чем истощится почва на соседнем, обрабатываемом участке; и всё это – не забудьте – параллельно со штатными сельхозработами, которых никто не отменял; а вот это уже – задача явно невыполнимая.
Можно всё это выразить не через время, а через энергию. Количество калорий, что сожрет человек за время той каторжной работы, очевидным образом превышает то, что вырастет за анонсированные несколько лет на расчищаемой всеми этими трудами площади; эрго – перед нами классический «вечный двигатель первого рода». Итак, концепция, вроде бы, «воды не держит» совершенно…
Да, но ведь какие-то реальные факты и выкладки легли в ее основу, нес па? «Гугль нам в помощь» – в многочисленных статьях о подсечно-огневом земледелии (например, тута:
http://www.darwin.museum.ru/expos/floor3/Destroy/09_1.htm
http://www.sati.archaeology.nsc.ru/encyc_p/term.html?act=list&term=567 ) приводят, с небольшими вариациями, две группы реальных современных наблюдений, которые и экстраполируют затем (по своеобразному «принципу актуализма») на всю человеческую историю. Это способ выращивания зерновых и трав, существовавший на севере Европе и в особенности некоторых северных лесных губерниях России до конца 19-го – начала 20-го века (откуда и пошел сам термин «подсека»), плюс хозяйственная практика, существующая и поныне в некоторых тропических странах. Рассмотрим их по отдельности, ибо явления эти, судя по всему, представляют собой не гомологи, а аналоги.
1. Из тропических территорий, где коренное население практикует ныне ПОЗ, достаточно развитое сельское хозяйство существует в Африке (Восточной и Сахельской), на Мадагаскаре, в горах Юго-Восточной Азии и Южной Америки. Природный ландшафт всех перечисленных территорий – различные типы саванн. А саванна – это вовсе не лес; это – один из вариантов т.н. «травяного биома», в котором оборот вещества и энергии организован принципиально иначе, чем в лесных экосистемах. Здесь регулярные пожары являются естественным механизмом ускорения оборота мортмассы (семена многих здешних видов растений не способны к прорастанию, пока их не «прожарит» низовым пожаром). Поэтому выжигать саванну, а потом «сеять по пеплу» -- совершенно нормальный способ хозяйствования, прекрасно встроенный в местную «экономику природы»; ничего общего с практикой сведЕния лесов под одноразовые сельхозугодья.
2. В остальных «тропических» случаях (напр., в дождевых лесах Борнео) ПОЗ производит, на сторонний взгляд, впечатление какого-то странного «довеска» к собирательству. Особенно любопытна ситуация с Юкатаном. Фишка в том, что процветавшая здесь в свое время цивилизация майя обладала (и это доказано, как я понимаю, достаточно твердо) чрезвычайно высокоразвитым и диверсифицированным сельским хозяйством, где сочетались террасирование склонов, обводнительная и осушительная мелиорация, аквакультура и пр. – http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000009/st005.shtml , а вот обитающие ныне в тех же местах потомки тех майя живут исключительно примитивным подсечно-огневым земледелием… Деятельность та детально изучена и описана многими этнографами; однако, касаясь именно расчистки делянок под эти маисовые поля, автор статьи не может удержаться от замечания: «Правда, трудно понять, каким образом делали это майя в доиспанскую эпоху с помощью каменных топоров» (конец цитаты).
Именно! А отсюда – следующий вопрос: откуда, собственно говоря, следует, что этот хищнический способ хозяйствования примитивнейших (или вторично деградировавших) тропических племен не добавился к собирательству лишь совсем недавно – когда те дикари, не слезая с пальмы, получили из рук белого человека стальные топоры и спички?
3. Северная Россия; ну, тут, вроде, действительно крыть нечем – вполне себе отработанная и устоявшаяся хозяйственная практика: «В Вологодской губернии еще в XIX веке на подсеках выращивали хлеб (рожь, ячмень, овес)… Для начала выбирался участок для подсеки - "новина". Обычно это был смешанный лес с преобладанием березы и осины. Полесовщики сводили крупный лес (часто просто подрубали и оставляли на корню) и кустарники, вывозя с подсеки лишь строевые деревья. Сучья, жердняк, пни, а также лиственные деревья оставляли до следующего лета, когда это сжигали. На следующий год с "паленины" горелые деревья убирали и проводили легкое боронование лесной подстилки - "смык". Этим ограничивалась обработка земли под хлеб. Семена затем заборанивались бороной-суковаткой в два следа (вдоль и поперек). С такой подсеки снимали несколько урожаев и забрасывали... К XX веку… распространилась практика выращивания на подсеках исключительно тимофеевки. В первый год тимофеевка высевалась вместе с рожью и урожай был небольшой. Со второго года убирали уже чистую тимофеевку.» Однако – и тут всё не так просто…
Обратите внимание на состав сводимого леса: «смешанный лес с преобладанием березы и осины», с единичными строевыми деревьями. По-хорошему говоря, это и не лес никакой, а так, «чапыжник» – вторичные заросли, возникающие по местам нарушений растительного покрова, вторая-третья стадия сукцессии. В данном случае можно с достаточной уверенностью предположить, что тот вырубаемый и выжигаемый осинник вырос по ЗАБРОШЕННОЙ ПАШНЕ – а это сразу меняет всю картину.
Потому что задача тут – вовсе не в том, чтоб по быстрому хапнуть пару урожаев, а дальше – хоть трава не расти (в буквальном смысле); задача – вернуть в хозяйственный оборот временно утраченное по каким-то обстоятельствам поле. Для начала нужно побыстрее уничтожить захвативший то поле вторичный осинник (невелика ценность: «дрова-осина – не горят без кырасина»), что при стальных инструментах индустриальной эпохи не так сложно; особенно – если не заморачиваться с корчевкой, самой трудоемкой частью процесса (этим можно будет заняться позже). Потом начинается медленное и кропотливое восстановление плодородия почв при помощи разнообразной агротехники (помянутые выше посадки тимофеевки – один из ее элементов); плюс удаление древесных корней – очень постепенно, а не в нервном поносе «сдачи объекта к Октябрьским праздникам». Ну, а уж дальше, через положенный срок – «Пахать подано!» (с)... Что ж до урожая первого года, посеянного прямо в золу, то он в этой схеме – не более чем дополнительный бонус; типо «Купи элитную квартиру и получи в подарок бейсболку».
Итак, перед нами – отнюдь не ситуация выжигания дикарями вековых лесов под одноразовые грядки батата, а метод очистки от вторичной растительности «временно оккупированных лесом» сельхозугодий. И понятно, кстати, почему в тех описаниях постоянно поминаются конец 19-го – начало 20-го века. С середины 19-го века сельское население Европы (и России в том числе) массами рвануло в города – «хоть тушкой, хоть чучелом»; деревня заметно обезлюдела, и лес сразу стал наступать на необрабатываемые поля и сенокосы. Ближе к концу века демографическая ситуация выправилась, и селяне начали «Реконкисту», отбирая у леса обратно свои исконные владения. А поскольку процесс этот, насколько можно судить, выглядел достаточно схоже хоть в северной России, хоть в Карпатах, хоть в Скандинавии, у европейских историков возник понятный соблазн счесть эту практику универсальной и для всей истории человечества… То обстоятельство, что «подсека» и ее европейские аналоги, вроде французской ecobuage, представляют собой лишь составные части чрезвычайно сложного агрикультурного механизма, и не могут существовать в отдельности от нормальной, долгоживущей, пашни (каковой концепция «подсечно-огневого земледелия» как раз и не предусматривает), удивительным образом проходит мимо их внимания.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать проверяемое предсказание – в какие периоды истории мы сталкиваемся с упоминаниями о «подсечно-огневом земледелии» или его аналогах в Европе: при восстановлении численности сельского населения после его крупной убыли (пандемии чумы 14-го и 17-го веков, затяжные гражданские войны, вроде Тридцатилетней или нашей Смуты, и т.п.). Похожа ли такая картина на правду, товарищи историки?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив