притчи (я коэлья)

Когда Серёже было пять лет раковина на кухне казалась ему чудовищно высокой.

Чтобы помыть руки он ставил перед ней скамеечку, но всё равно с трудом дотягивался до крана.

Шли годы. Серёжа переехал из этой квартиры, да и вообще из этого города.

Спустя много-много лет Сергей вернулся в город, в котором родился.

И решил посетить квартиру в которой когда-то жил.

В квартире всё изменилось. Мебель, обои, двери комнат.

И только раковина оставалась всё также высока.

Сергей не нашёл свою скамеечку, он взял чью-то табуретку, с кряхтением взобрался на неё, и с трудом дотянувшись до крана, стал мыть руки.

Он был сраный карлик.

Вот такая вот притча.

Жил был заяц. Жил себе жил, пока не наступил всем Кабыздец. И попал заяц на Страшный Суд. На Страшный Суд была очередь. После небольшой сутолоки связанной с тем, что никто не хотел оказаться в её начале, пришли два архизайца с крыльями и огненными мечами, и быстро навели порядок, выстроив всех в одну колонну. Колонна получилась очень длинной, оно и понятно, зайцев немало.
Вызывали по одному, очередь двигалась медленно. Но зайцу хотелось, чтоб она не двигалась совсем. Он вспоминал свою жизнь и понимал, что были в ней вещи, за которые не отмажешься. Довольно много. Сам он вины за них не чувствовал, всё списывал на обстоятельства, но знал – обязательно предъявят, тут уж к гадалке не ходи. "И ведь не покаяться даже, ещё и неискреннее покаяние впаяют", – с тоской думал он. "Один Кабыздец уже наступил, так нет, мало, сейчас ещё мне и окончательный Кабыздец присудят"… Окончательного Кабыздеца не хотелось совсем.

В очереди за ним стоял пожилой заяц, ветеран, вся грудь в желудях. Заяц на него поглядывал с завистью. "Вот ведь старая калоша, меня там допрашивать будут, на атомы разложат, а он ещё прохлаждаться будет". Эти пять минут, которые выигрывал ветеран, казались очень важными, всё нутро зайца бунтовало против этих пяти минут, хоть умом он и понимал — пять минут туда, пять минут сюда…

Ветеран, видимо заметив внимание к своей персоне, решил заговорить.

- Эх, и тут очереди. Скорей бы уж, правда?

- Пхымм. – неопределённо ответил заяц, — А не боитесь?

- Чего мне бояться, я по правде жил. Всю Третью Беличью Войну прошёл от реки до опушки, две контузии шишкой получил, на кородобывающем заводе потом всю жизнь работал, нет, мне бояться нечего.

Нелюбовь к старичку у зайца окрепла окончательно.

- Дааа? – сказал он, — а я вот слышал, что наши воины в Третью Беличью, славно на дуплах поживились, вместо того чтоб трофеи общине сдавать. И мало какая гражданская белочка была обделена их вниманием, да что там, говорят ни одну не пропускали. У меня сосед там воевал, потом всё вспоминал какой хвост у белочек мяконький. Да и на кородобывающем тоже интересные вещи творились, кору в воде, я знаю,отмачивали чтоб вес набрала.

Ветеран, видимо вспомнив что-то, помрачнел, во взгляде появилась тревога. Мимо как раз проходил архизаяц с мечом и крыльями. Заяц бросился к нему.

- Товарищ архизаяц, что же это творится такое!!! Что за неуважение?! Вот пожилой заяц всю Третью Беличью прошёл, — заяц показал на старичка, – Две контузии, почему он в очереди стоять должен?!! Ветераны вне очереди – это всем известно!

Архизаяц посмотрел на ветерана, на грудь в желудях, и махнул крылом иди, мол, за мной. Ветеран отчаянно замотал головой. Архизаяц подошёл к нему, крепко взял за плечо и повёл за собой в начало очереди.

- Я постою, — жалобно говорил ветеран упираясь всеми четырьмя лапами, — я с народом хочу, на общих основаниях. Ну, пожалуйста…

Архизаяц его не слушал. Минут через десять они скрылись за горизонтом.

"Наверно и это мне предъявят", – в этот момент думал заяц, — "Ну и хуй с ним".

На душе у него было удивительно хорошо.