Последний приговор Марии Спиридоновой

maysuryan — 11.09.2025
Мария Спиридонова

11 сентября 1941 года была расстреляна Мария Александровна Спиридонова (1884—1941), в 1917 году и позднее — лидер партии левых эсеров. Джон Рид в конце 1917 года называл её «самой популярной и влиятельной женщиной в России». Её жизни по насыщенности хватило бы, наверное, для десятка других, более обыкновенных...
Покушение на царского сановника в Тамбове... Арест, приговор к повешению. Затем смягчение приговора, каторга.


Мария Спиридонова. В тюрьме. 1911 год

Февральская революция, освобождение. «Самая популярная женщина в России».


1917, октябрь. Мария Спиридонова


Почтовая открытка 1917 года с изображением вождей Октябрьской революции, включая Спиридонову

Во время Третьего съезда Советов в январе 1918-го делегаты устроили Спиридоновой нечто вроде маленького триумфа в годовщину её покушения на царского сановника Луженовского. Стенограмма съезда описывала эту сценку так:
«По открытии заседания тов. Свердлов предложил Съезду приветствовать Марию Спиридонову по поводу исполнившегося вчера 12-летия с того момента, как она стреляла в Луженовского.
— Тогда, — говорит он, — мы отрицательно относились к террору, но, так называемые общественные круги превозносили её подвиг. Теперь мы видим уже другое, мы видим, как изменилось отношение к ней, её ругают, её поносят так же, как раньше её восхваляли.
Свердлов предоставляет слово Спиридоновой для ответа.
Спиридонова произносит небольшую речь, которую собрание покрывает бурными, продолжительными аплодисментами.
— Те годы, — говорит Спиридонова, — выдвинули много таких же, как я. Я считаю большой случайностью, что я оказалась в фокусе общественного внимания. Убивая слуг Николая, мы исполняли лишь свой долг, высокое счастье служить народу. Я смиренно принимаю хвалу и отношу её к тем идеям, которым мы служим — идеям борьбы за трудовой народ и всемирное братство. «Не мне, а имени Твоему».
Спиридонова кланяется Собранию, которое приветствует её стоя».
Владимир Ильич Ленин по случаю годовщины события преподнёс Марии Александровне букет цветов...

В июле 1918-го — вспыхнуло восстание левых эсеров, которое стало вершиной разногласий большевиков и партии Спиридоновой.
Из очерка Константина Паустовского (1892—1968) о событиях 6 июля 1918 года:
«На пустой сцене Большого театра стояла декорация Грановитой палаты из «Бориса Годунова». Стуча каблуками, к рампе подбежала женщина в чёрном платье. Алая гвоздика была приколота к её корсажу. Издали женщина казалась молодой, но в свете рампы стало видно, что её жёлтое лицо иссечено мелкими морщинами, глаза сверкают слезливым болезненным блеском.
Женщина сжимала в руке маленький стальной браунинг. Она высоко подняла его над головой, застучала каблуками и пронзительно закричала:
— Да здравствует восстание!
Зал ответил ей таким же криком:
— Да здравствует восстание!
Женщина эта была известная эсерка Маруся Спиридонова. Так мы, журналисты, узнали о начале мятежа левых эсеров в Москве».


Неизвестный художник. Эскиз декорации к драме А.С. Пушкина «Борис Годунов». Грановитая палата. 1919. На фоне подобной декорации прозвучал возглас Марии Спиридоновой: «Да здравствует восстание!»


Евгений Соколов. Почтовая открытка с карикатурой на эсерку. 1917 год

После поражения восстания левых эсеров в жизни Марии Спиридоновой началась новая полоса арестов, ссылок...
С 1930 года её отношение к большевикам стало меняться. После «великого перелома» выходцы из крестьянства хлынули в руководящий слой общества, все преграды для этого были сняты, и это произвело на Спиридонову большое впечатление. Позже она писала: «Уже в 30-м году я стала видеть, что из основных моментов, деливших нас [левых эсеров и большевиков], а именно подмена Соввласти комвластью, как я писала в подпольной газете труда в 20-м году, этот момент уходит в историю, и широкие слои масс входят в правящий аппарат».

Некоторое оживление надежд на «оттепель» вызвало среди ссыльных левых эсеров принятие Сталинской Конституции 1936 года. Мария Спиридонова писала: «С выходом Конституции у нас на одну минутку был разговор — кабы дали нам выпустить бюллетень, в небольшом количестве экземпляров для обмена мнениями и чтобы на полную распашку все лев. с.р. сказали о своей позиции, отношении к текущему моменту и переоценились бы до конца. Это и дало бы возможность договориться до самоликвидации, т.к. я убеждена, что огромное большинство н/осколков подтвердило бы то, что я сейчас говорю. Причём я бы в бюллетене высказалась тогда полнее и откровеннее, чем сейчас, не думая, что мои мысли объяснят крапивой, как думаю я сейчас. Но, конечно, мы скоро поняли, что не для нас зелёный сад и словами этой песенки я так и формулировала приходящим к нам товарищам отношение к нам Конституции».

В 1937 году Спиридонова была вновь арестована в Уфе, где жила в ссылке. После ареста следователь Василий Михайлов спросили её, какую обстановку она предпочитает в тюрьме: кнут или пряник? «Кнут», — отвечала я, оскорблённая до глубины души». Само испытание следствием, многочасовые бдения на допросах вызвали у Спиридоновой... чувство «азарта и озорства». Это её собственные слова: «Если бы только они [следователи] оба так мерзко не ругались, мне это сплошное бдение только бы нравилось, как испытание моих душевных сил, в 52 года, выдерживаемое без запинки в мыслях и поступках, что хоть немного утешало меня в моих горестях, а самый процесс бдения будил во мне оба раза азарт и озорство». Эти её слова датированы 13 ноября 1937 года.
Во время следствия Спиридонова оставалась той же, что и всегда. Со своей стороны, «азарт и озорство» Спиридоновой подтверждал и следователь Михайлов, ведший дело. Его рапорт:

«Наркому внутренних дел Ба[шкирской] АССР
Майору государственной безопасности
тов. Бак
Рапорт
Доношу, что во время допроса обвиняемой Спиридоновой М.А. 2/У-с/г последняя отказалась отвечать на прямые вопросы по существу её дела, наносила оскорбления по адресу следствия, называя меня балаганщиком и палачом. На категорическое моё предложение Спиридоновой, прекратить безобразия и отвечать на вопросы следствия, — она встала со стула и демонстративно вышла из кабинета. Будучи возвращена в кабинет, Спиридонова бросила в меня прессом и, повернувшись ко мне задом, прекратила отвечать на вопросы.
На неоднократные предложения Спиридоновой повернуться ко мне лицом и сесть для продолжения допроса она стала кричать: «сажайте сами» с явной тенденцией к провокации следствия.
Учитывая упорство Спиридоновой и её нежелание подчиниться следствию, мною был вызван дежурный надзиратель т. Гутовский, коему я предложил посадить Спиридонову на стул, причём эта, как исключительная, мера была проделана совершенно корректно.
При нажиме на Спиридонову, она почти каждый раз бросает по моему адресу следующие эпитеты: хорёк, фашист, контр-разведчик, сволочь — о чём и ставлю Вас в известность.
Начальник 4 отделения 4 Отдела УГБ — Лейтенант Гос. Безопасности: Михайлов.
2 мая 1937 г.»


1937. Рапорт следователя госбезопасности Василия Михайлова

Когда нарком госбезопасности Башкирии Соломон Бак (тот, которому Михайлов адресовал свой рапорт) узнал, что у Спиридоновой имеются признаки цинги, ей было назначено лечебное питание.
Спиридонова: «К концу июня [1937 года], через месяц лечения, цинга была ликвидирована, но как же всяко попрекал меня Михайлов и за маринады, и за жареное мясо, и за селёдки, и за появление румянца на лице, весь месяц, редкий день он обходился без укоров, экий дурень».
«Когда меня перевели на улучшенное питание из-за цинги, соседки мои кидались из-за голода на меня с кулаками. Я, конечно же, сразу предложила им делёж, но администрация запретила [не] мне, зная, что я не послушаюсь, а им что-либо брать из лечебного питания; и они, отказываясь есть, буквально кидались на меня с кулаками, рыдали в голос, ужасно ругались, ложились навзничь, звали доктора и отыскивали у себя синяки, не начнётся ли у них цинги. Конечно, я не прикоснулась к лечению, пока начальник тюрьмы (хороший мужик) не разрешил мне — «угощать».

О политической позиции своей и своих товарищей — левых эсеров в ноябре 1937 года Спиридонова писала так: «В данный исторический момент в случае наступления на Союз фашистских империалистов, лев. ср. придерживаются исключительно оборонческой позиции. На основе этой позиции всякой организационной борьбе против Соввласти места иметься не должно, почему её и не было».

О своём отношении к правым эсерам: «Я ни за что бы не сменила большевиков на них, т.к. они сюртучники и фрачники, болтуны и трепачи языком, ухитрились из своих рук упустить страну и народ, когда он шёл к ним с закрытыми глазами, с потрясающим доверием и с огромной зарядкой творческого энтузиазма. Что они после того времени стали сильнее и умнее? Оснований предполагать это нет никаких. Я не верю ни в их творческие силы, ни в их организационные способности. Даже допустив, что каким-нибудь чудом эти перманентные конспираторы и шептуны свалили бы теперешнюю власть, справиться с делом они бы не сумели, да вдобавок ещё могли бы открыть дверь войне, стерегущей у Союза каждую щёлочку».

Об отношении к меньшевикам: «Меньшевиков я как не признавала раньше, так и не признаю и теперь и ни за какие программы в мире с ними бы не объединилась, т.к. они никакую не способны осуществить».

Об отношении к большевикам: «Я против террора в отношении большевиков... Мы-то вас считаем товарищами по целям, и поэтому террор допускаем только в отношении фашистов». «А между прочим, я больший друг Советской власти, чем десятки миллионов обывателей. И друг страстный и деятельный. Хотя и имеющий смелость иметь собственное мнение. Я считаю, что вы делаете лучше, чем сделала бы я».


Тюремная фотография М. Спиридоновой

А жить Марии Александровне оставалось ещё чуть менее четырёх лет... Как уже сказано выше, 11 сентября 1941 года она была расстреляна в Медведевском лесу под Орлом вместе с ещё 156 заключёнными, которых решено было не эвакуировать. Среди них было много политических, в том числе муж Спиридоновой Илья Майоров, другие левые эсеры и большевики (в частности, бывший до 1934 года лидер троцкистской оппозиции в СССР Христиан Раковский).
Город в этот момент подвергался частым бомбёжкам со стороны наступающих немцев. Процедура чтения приговора была следующей: заключённых по одному препровождали в особое помещение, где каждому в рот вставляли матерчатый кляп и завязывали его тряпкой, чтобы он ничего не мог сказать. Затем зачитывали приговор. После чего приговорённых под руки выводили в тюремный двор, сажали в специальную крытую автомашину, вывозили в лес, где и расстреливали.
Как эпилог её биографии: из 57 лет жизни Спиридонова провела на свободе всего 25 лет, остальное прошло в тюрьмах, на каторге и в ссылках...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив