«После войны народ разберется, кто изменник»

Написал фразу, задумался.

Ну, может быть, еще и Павлов, генерал армии, командующий Западным фронтом, объявленный Сталиным лично виновным в неудачном начале войны… Ну, может быть, командующий Юго-Западным фронтом генерал армии Кирпонос, попавший в окружение под Киевом, затравленный прочесывающими лес врагами и умерший от ран; могилу потеряли… Ну, может быть, генералы-летчики, бессудно расстрелянные под Саратовом 23 февраля 1942 года; наследники бериевского НКВД, где могилы искать, — до сих пор «не знают»…

Но что это я — о маршалах да генералах… А майоры? А сержанты? А рядовые — сколько их, кстати? Только под Вязьмой полмиллиона только пленными потеряли, шесть (!) армий было разгромлено. И — тоже бесследно, на десятки лет.

Да вся история наша состоит из трагических страниц, вот в чем дело. И выбирать из них самую-самую — дело не только неблагодарное, но и — безнравственное.

Чохом положили, не считая, потом чохом — реабилитировали, не особенно разбираясь — кого и за что.

Август 41-го

Несколько лет назад я писал о «Вяземском котле».

Из разговора с Алексеем Симоновым:

— Долматовский, друг отца, именно там в плен попал, но через полтора месяца смог бежать, перешел линию фронта, вернулся… У отца, кстати, есть стихотворение… «Его спасем не мы, а тот, кто руки на плечи положит, не зная мертвого, придет…» На самом деле это стихи на смерть Долматовского, обращенные к его жене, Соне…

Алексей ошибся: Евгений Долматовский попал в плен не в Вяземском «котле», а в другом — под Уманью. Умань — еще одна «неизвестная страница» войны — окружение и пленение двух советских армий, 6-й и 12-й.

7 августа 1941 года из имевшихся в распоряжении штаба 6-й армии боеспособных танков сформировали колонну для поддержки групп прорыва. На танках предполагалось вывезти из окружения часть штаба 6-й армии во главе с генералом Музыченко. Все вошедшие в состав «колонны особого назначения» машины были полностью укомплектованы экипажами, боеприпасами и топливом. Для них специально выделили горючее из двух захваченных днем немецких автоцистерн. Видимо, в баки «колонны особого назначения» залили все имевшееся топливо без остатка, ничего не оставив машинам, выделенным для поддержки отрядов прорыва. Местом сбора колонны была назначена площадь перед сельсоветом в селе Подвысокое.

Колонна танков с Понеделиным направилась в сторону села Левковка. Приблизившись к немецким позициям, она попала под обстрел противотанковой артиллерии противника. Вскоре танк командующего был подбит, и вместе с командиром машины Понеделин попытался укрыться в небольшой роще. Здесь он встретил группу во главе с командиром 13-го корпуса Кирилловым, в которую входили бригадные комиссары Липпа и Аверин, а также капитан госбезопасности Шишацкий. Спустя некоторое время командиры и политработники были обнаружены противником, роща была окружена. Генералы Понеделин и Кириллов, а также сопровождавшие их командиры и политработники сдались в плен.

В честь победы под Уманью Гитлер провел там единственный на Восточном фронте парад, на котором присутствовал лично вместе с Муссолини.

В Умани находился один из самых известных и страшных лагерей для военнопленных — неофициальное название «Уманская яма». Здесь расстреливали военнопленных евреев, комиссаров, «политбойцов», раненых и ослабевших.

В этом лагере оказался и генерал-майор Понеделин (маршал Баграмян в своих мемуарах назвал его «самым образованным и подготовленным советским военачальником»). Бывший царский офицер (что ему, конечно, впоследствии, припомнили). Кавалер трех советских орденов за Гражданскую и Финскую. Был начальником штаба Ленинградского военного округа и в 1937–1938 годах находился в тюрьме под следствием; освобожден, получив строгий выговор по партийной линии «за притупление партийной бдительности». С 1941 года — командующий армией. В августе 1941-го попал в плен под Уманью.

По возвращении из плена в 1945 году был арестован и в 1950 году расстрелян (в приговоре подчеркивалось: «С исполнением немедленно!»). Обвинялся в том, что, «являясь командующим 12-й армией и попав в окружение войск противника, не проявил необходимой настойчивости и воли к победе, поддался панике и 7 августа 1941 года, нарушив военную присягу, изменил Родине, без сопротивления сдался в плен немцам и на допросах сообщил им сведения о составе 12-й и 6-й армий». Кроме того, в вину ему было поставлено ведение в плену дневника, где содержались критические высказывания в отношении колхозов, репрессий 1937–1938 годов, «пораженческие настроения» и «резкий выпад против товарища И.В. Сталина».

Дневник, кстати говоря, найден не был. Следователи узнали о нем только по пересказам товарищей по заключению.

Реабилитирован в 1956 году.

Первая книга

Долгое время единственной книгой об Уманской трагедии была «Зеленая брама» (название зеленого массива) Евгения Долматовского (1989). К ней можно сегодня предъявить массу претензий, но книга — первая и единственная!

В 2011 году уральский историк Олег Нуждин написал об Умани работу, изданную в Екатеринбурге тиражом 300 экземпляров. В предисловии говорится:

В позапрошлом году ведущий библиограф Военной исторической библиотеки Генерального штаба ВС РФ полковник в отставке Петр Лаврук написал большую книгу «Красные генералы в немецком плену», в которой впервые использовал ранее засекреченные документы из дел Понеделина 1945–1950 годов.

Почему — засекреченные? Что скрывали 70 лет с лишним?

Протоколы и документы

13 октября 1941 года в закрытом судебном заседании в Москве Военная коллегия Верховного суда СССР в составе диввоенюриста Романычева, бригвоенюристов Детистова и Сюльдина, при секретаре военном юристе Мазур, приговорила «Понеделина Павла Григорьевича <�…> подвергнуть высшей мере уголовного наказания — РАССТРЕЛУ».

Тот же суд «определил» жену и восьмидесятилетнего отца командарма как членов семьи изменника Родины и отправил в лагеря сроком на пять лет.

Хотел бы только обратить внимание, что Военная коллегия заседала 13 октября 1941 года, буквально накануне страшного панического дня — 16 октября, когда Москва оказалась практически брошенной перед наступающими войсками вермахта.

Из плена Понеделина вернули в 45-м. И тут же арестовали.

Теперь ему вменяли еще одну статью — расстрельную. Он был признан виновным в том, что в плену вел дневник, в котором возводил клевету «на одного из руководителей партии и советского правительства» (читай: Сталина), подвергал антисоветской критике политику советской власти в отношении коллективизации сельского хозяйства и клеветал на боеспособность советских войск. «Эти антисоветские убеждения высказывал и военнопленным, находившимся вместе с ним в лагере».

Понеделин не отрицал, что вел дневник, а чтобы оккупационные власти не конфисковали у него эти записи, «сознательно допускал в них отдельные антисоветские выкладки».

Обвинение Понеделина основано на показаниях бывшего начальник штаба 12-й армии Арушаняна Б.И., бывшего командира 99-й стрелковой дивизии полковника Опякина П.П. и бывшего командира 1-го полка 99-й стрелковой дивизии Жевнера Р.Ф.

Для сбора обвинительных фактов собирались сведения не только об обстоятельствах сдачи в плен, но и досужие разговоры бывших сослуживцев, дабы уличить генерала в «измене». Как утверждает профессор Иркутского университета И. Кузнецов, был использован и рассказ генерал-майора Тонконогова, бывшего командира 141-й стрелковой дивизии, содержавшегося с Понеделиным в одном концлагере: якобы в их камеру однажды зашел немецкий полковник, и генерал Понеделин скомандовал: «Встать, смирно!»

Начальник разведывательного отдела 6-й армии Василий Новобранец был знаком с Понеделиным еще до войны по Академии имени Фрунзе, где тот преподавал:

И он был прав, когда утверждал (он этого не отрицал на допросе), что следствием репрессий, других предвоенных акций, а также неприятия советского образа жизни с началом войны стало массовое дезертирство из частей Красной армии призывников из западных областей Украины и Белоруссии».

Из донесений военного времени: «С 29 июня по 1 июля 3-м отделом Юго-Западного фронта задержано дезертиров 697 человек, в том числе 6 человек начсостава. Из числа бежавших с фронта командованием частей расстреляно за дезертирство 101 человек. В 99-й дивизии из числа приписников западных областей УССР во время боя 80 человек отказались стрелять. Все они расстреляны перед строем».