После-Росконовское. Соавторское

silver_mew — 10.04.2017 Рассказ с конкурса Роскон-Грелка - и из соответствующего сборника (напечатанного символическим несколькодесятковым тиражом , но тем не менее). Третье место на конкурсе, и это здорово, я считаю.

Рассказ соавторский. С коллегой

florizel_first. Очень соавторский, ожидайте страшного. Я предупредила.

Пока смерть не разлучит нас

Лора была шестой. К тому моменту он уверился, что способен контролировать ситуацию. У него были все основания для такого вывода: в конце концов, пять раз всё прошло, как было задумано. Лишь много позже он понял, что Лора с самого начала отличалась от всех прочих. На самом деле, оглядываясь назад, Эдвард изумлялся: как он мог быть таким потрясающе беспечным?

Июль 14, 1975
– Вы позволите?
Он отрывается от газеты. Тёмные волосы, стройная фигурка, светлое летнее платье, чашка кофе. Не дожидаясь ответа, девушка присаживается за его столик. Отпивает кофе.
Хорошенькая. Пожалуй, даже красивая. Несмотря на это, Эдвард не собирается с ней заговаривать. Случайные знакомства в кафе не в его стиле. Он предпочитает действовать, имея ясное представление о том, кто перед ним, и стоит ли игра свеч.
Эдвард вежливо улыбается незнакомой девушке, собираясь вернуться к чтению – и в этот момент слышит щелчок фотоаппарата. Обернувшись на звук, видит рядом долговязого блондина с полароидом.
– Прошу вас, возьмите на память, вы такая красивая пара! – произносит фотограф.
Именно в этот момент привычный сценарий Эдварда даёт сбой. Дурацкая полароидная карточка, вот с чего всё началось.
Он берёт фотографию – с большим удовольствием выхватил бы из рук идиота-блондина его нелепый аппарат и разбил бы об асфальт, но, раз уж это невозможно, придётся всего лишь уничтожить снимок.
– Вы позволите? – снова говорит девушка и, снова совершенно не интересуясь ответом Эдварда, потянувшись через столик, вытаскивает карточку из его пальцев.
– И в самом деле, – заявляет она, критически изучив изображение, – неплохая пара.
Поднимает глаза и внимательно, оценивающе смотрит на Эдварда. Глаза у неё тёмно-синие.
Ему не остаётся ничего иного, как завязать беседу.

На обратной стороне полароидной карточки – номер телефона и имя. Лора. По дороге домой Эдвард вертит в руках снимок, лениво размышляя: выбросить или позвонить?
Лора на снимке улыбается, глядя прямо в камеру. Нескладный фотограф умудрился случайно поймать на редкость удачный ракурс. Эдварду нравится Лорина улыбка. Она выглядит… многообещающе, вот подходящее слово.
В тот же день Эдвард покупает новую записную книжку в тёмно-синей обложке – под цвет Лориных глаз. Ко второй странице он двумя скрепками прикрепляет полароидную фотографию и пишет под ней дату: 14 июля 1975 года.
На первой странице аккуратными крупными буквами выводит: ЛОРА. Строкой ниже, мельче: эпизод шестой.
Если что-то пойдёт не так, если окажется, что Лора ему не подходит – что ж, очень жаль, записная книжка в тёмно-синей обложке останется незаполненной, а позже он её уничтожит. Такое уже случалось – дважды.

Июль 19, 1975
Лора работает в цветочном магазине. Составляет букеты. Ей нравится эта работа. Хорошо, что он пришёл на свидание без цветов, думает Эдвард, как бы нелепо это выглядело!
Он рассказывает о себе – здесь недавно, переехал, знакомыми обзавестись не успел. Задаёт вопрос, от ответа на который зависит, не окажется ли их с Лорой второе свидание последним.
– У вас, наверное, большая семья, много друзей?
Лора качает головой:
– Нет, никого.
– Как, совсем никого? – с почти непритворным удивлением переспрашивает Эдвард.
Лора рассказывает: увы, так и есть, к сожалению, её родители уже умерли, нет, ничего трагического, она была поздним ребёнком.
Кажется, это начало долгих и очень близких отношений, думает Эдвард.

Июль 30, 1975
Страницы в записной книжке заполняются информацией о Лоре. Её любимый цвет. Любимое блюдо. Кинофильмы, музыка. Делая заметку за заметкой, Эдвард чувствует себя художником, рисующим прекрасную картину. Творцом, что создаёт новую сущность. Фактически, он переносит Лору на бумагу, где она будет храниться долгие, долгие годы, неизменно прекрасная, нестареющая, запечатлённая в своём нынешнем совершенстве – уже после того, как… ну, после того, как всё закончится.
Штрих за штрихом. Детские воспоминания. Сны. Мечты.

Август 9, 1975
Эдвард впервые попадает к Лоре домой. К его приятному удивлению, квартирка Лоры – её собственная, доставшаяся в наследство от родителей. Здесь повсюду цветы – на подоконниках, на стенах, на полу. Светло-зелёные обои, прозрачные занавески, зеркала, делающие совсем маленькую комнату просторнее. Эдвард уже достаточно знает о Лоре для того, чтобы понять, как много себя она вложила в это место. Он ищет следы, которые засвидетельствовали бы присутствие в жизни Лоры кого-то ещё. Фотографии, памятные вещи, книги. Безвкусную живопись, которая висит на стене лишь потому, что это – подарок от тётушки Алисы. Открытку с подписью «от лучшей подруги». Хоть что-нибудь, Эдвард уверен, что непременно заметил бы подобное. Но ничего такого не видит. В этом месте живёт лишь Лора, и никого, кроме Лоры.
– У тебя тут чудесно, – абсолютно искренне говорит Эдвард.
И потом, деньги от продажи этой милой квартиры окажутся ему более чем кстати.

Август 11, 1975
Они лежат, обнявшись, на Лориной кровати, запах её духов смешивается с запахом цветов.
Лора прекрасна, она настолько восхитительна, что на мгновение Эдварда накрывает острое желание закончить всё прямо здесь и сейчас. Обхватить руками Лорину шею и смотреть, как угасают её тёмно-синие глаза. Запомнить её такой, отпечатать навек это волшебное, идеальное мгновение.
Нет, говорит он себе, конечно же, нет. Не сейчас. Всё только начинается.

Октябрь 31, 1975
Лора стоит рядом с Эдвардом, опираясь на его руку, в белом свадебном платье, невыразимо прекрасная и столь же счастливая. Белые цветы в тёмных волосах. Фрак Эдварда тоже украшен бутоньеркой. Они и впрямь прекрасная пара. Кажется, священник, проводящий обряд, немало удивлён тем, что, кроме них троих, никто не явился на церемонию.
Эдвард рассеянно думает: пожалуй, он и сам мог бы провести обряд венчания. Он наизусть выучил текст, который слушает сейчас. В богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас.
– Пока смерть не разлучит нас, – говорит Эдвард.
– Пока смерть не разлучит нас, – повторяет Лора.
Да, милая, именно так всё и будет, можешь не сомневаться, думает Эдвард. План именно такой.

Поздней ночью, после того, как счастливая Лора засыпает, Эдвард осторожно высвобождается из её рук и вылезает из кровати – из их супружеской кровати, с этого дня и до тех пор, пока смерть не разлучит их – для того, чтобы кое-что сделать. Он отрезает маленький клочок от подола белоснежного, воздушного свадебного платья, ворохом лежащего на полу, и подбирает несколько цветочных лепестков, выпавших из Лориных волос.
Позже он вложит всё это между страницами своей записной книжки.
Некоторое время ему придётся быть крайне осторожным, и тщательно следить за тем, чтобы нижний ящик его письменного стола неизменно был заперт, а ключ не покидал бумажника.

Декабрь 25, 1975
Первое своё семейное рождество Эдвард и Лора празднуют в новом доме. Финансовое положение Эдварда, с учётом стоимости проданной Лориной квартирки, позволяет им приобрести уютный коттедж за городом. К полному восторгу Лоры, дом окружён садом. Эдвард тоже доволен покупкой. Сад его вполне устраивает. А ещё – значительное расстояние от соседских домов, и да, в доме есть вполне подходящий подвал. Это то, что ему может понадобиться, и довольно скоро.
– Ты счастлива? – спрашивает Эдвард утром, за завтраком.
– Да, – просто отвечает жена, сияя улыбкой, и это «да» отзывается в душе Эдварда тёплой волной нежности.
Он сделал её счастливой. У них замечательная семья. Идеальный брак. Записная книжка почти заполнена, в последнее время он редко делал там заметки – пожалуй, он знает о своей жене практически всё.
Да, подвал может понадобиться ему совсем скоро.

Январь 22, 1976
Письменный стол из старой квартиры Эдварда со всем содержимым переселяется в подвал их с Лорой нового дома.
– Мне просто жаль его выбрасывать, дорогая, он ещё вполне хорош, – объясняет Эдвард.
Лора не возражает. Она больше интересуется обстановкой комнат, с упоением наводя уют. Эдвард должен признать за своей женой талант к домашнему хозяйству: спустя какие-то две недели после переезда их новое жильё полностью преображается. Вещи подчиняются Лоре с феноменальной послушностью. Если она что-то покупает – это что-то вписывается в нужное место, как будто было изготовлено специально для него. Лора прекрасно готовит, Эдвард не припоминает, чтобы у неё убежало молоко, или не поднялся пирог.
Время от времени он думает, что ему будет жаль с ней расставаться. Может быть, Лора будет последней. Может быть, она так хороша, что никто другой с ней не сравнится. Может быть, ему стоит остановиться на этой своей работе, не пытаясь создать ничего лучше. Потому что Лора – подлинный шедевр. Она, как никто другой, заслуживает возможности умереть счастливой и беззаботной, в самом расцвете своей красоты и молодости, навсегда оставшись в памяти Эдварда. И в его записной книжке, под тёмно-синей обложкой.

Март 11, 1976
Ещё несколько месяцев назад Эдвард решил, что Лора скончается во сне. Он находит возможность приобрести упаковку таблеток, одних из тех, что ни в коем случае нельзя принимать больше рекомендованной дозы.
Эдвард измалывает восемь маленьких круглых таблеток в порошок – это в восемь раз больше, чем полагалось бы по рецепту, если бы у него был рецепт. Знает, что этого вполне достаточно: со свойственной ему аккуратностью, Эдвард точно рассчитал нужную дозу. Вечером после ужина он высыпает порошок в Лорину чайную чашку. Его жена предпочитает крепкий чай с сахаром, а таблетки почти не имеют вкуса. Лора выпивает полную чашку, ничего не заподозрив.
В постели Эдвард нежно целует жену и долго, долго держит в объятиях, до тех пор, пока её дыхание не становится ровным и глубоким. После чего засыпает сам. Эдвард спит спокойным сном человека, который сделал своё дело и точно знает, что работа выполнена отлично.
С этим же чувством он просыпается. Смотрит на Лору. Она лежит точно так же, как Эдвард уложил её прошлым вечером. Глаза закрыты. Эдвард пытается прислушаться к её дыханию и ничего не слышит.
– Прощай, Лора, – шепчет Эдвард, прикасаясь к её щеке. Щека всё ещё тёплая. – Наша с тобой семейная жизнь была короткой, но безмятежно прекрасной. Я люблю тебя.

Тело Лоры он похоронит в подвале. Её никто не станет искать. Работу в цветочном магазине она бросила ещё осенью, перед свадьбой. Сам он в ближайшее время уволится, продаст дом – и будет готов к переезду на новое место.
Пожалуй, в первую очередь ему следует позвонить на службу и сообщить, что заболел – сегодня слишком много дел.
– Доброе утро! – произносит он в телефонную трубку нарочито хриплым голосом, – боюсь, мне придётся остаться дома… ничего серьёзного, всего лишь лёгкое недомогание.
Завершив разговор, Эдвард кладёт трубку и возвращается в спальню, собираясь одеваться.
И видит Лору, сидящую на кровати, завернутую в одеяло, волосы слегка растрёпаны после сна.
– Что случилось, дорогой? – спрашивает Лора. Её голос полон сочувствия и заботы. – Я слышала, как ты говорил по телефону. Ты простудился?

Март 12, 1976
Эдвард приходит к единственно возможному выводу: ему продали поддельные таблетки. Отсутствие же дыхания он попросту выдумал, полностью уверенный в том, что лекарство подействовало. Хорошо, что он не успел позвонить в газету и дать объявление о продаже дома. В дальнейшем он решает быть внимательнее… и выбрать более надёжный способ.

Он не собирается откладывать неизбежное, ни на день. Ему хочется как можно скорее завершить игру. По правде говоря, Эдвард перестал испытывать от неё удовольствие. У него возникло странное чувство, словно Лора каким-то образом догадалась о том, что должно было случиться. Эдварду неловко находиться с ней в одной комнате, говорить о пустяках. Он раздражается, теряет нить разговора.

Тем же вечером он заходит в ванную комнату в тот момент, когда его жена лежит в тёплой воде и пене. Садится на край ванной, опускает руки в воду. Спрашивает шутливо, не хочет ли Лора, чтобы он к ней присоединился. Она начинает что-то говорить в ответ – Эдвард не слушает. Обеими руками он хватает жену за щиколотки и резко дёргает. Её голова уходит под воду, Эдвард слышит глухой стук, с которым она ударяется о ванну. Руки Лоры начинают беспорядочно метаться в воздухе, пытаясь ухватиться за скользкие края ванны, но у неё ничего не выходит. Эдвард продолжает держать жену за ноги, не позволяя ей приподнять голову над водой, наблюдая за тем, как судорожные движения рук становятся всё слабее и слабее. Наконец, она затихает и расслабляется.
– Прости, Лора, – говорит Эдвард с сожалением. – Я хотел, чтобы ты скончалась мирно и без мучений, но… прости.
Он тянет за цепочку, вытаскивает пробку. Вода уходит, остаётся только безжизненное тело Лоры в островках пены. Глаза открыты и пусты. Эдвард поднимает её руку и отпускает, рука тяжело шлёпается вниз. На этот раз Лора окончательно и бесповоротно мертва.

Эдвард вытаскивает тело из ванны и сволакивает вниз по лестнице. На ступеньках остаются мокрые следы – ничего страшного, это просто вода. Следующие несколько часов уходят у него на то, чтобы вырыть яму в углу подвала, уложить Лору в эту могилу, снова закопать и настелить поверх снятые заранее доски.

Ложась спать, Эдвард спрашивает себя, всё ли сделано как следует? Поразмыслив, приходит к выводу, что да.

Март 12, 1976
Эдвард стоит на пороге кухни. В халате и тапочках.
– Доброе утро, дорогой, – приветствует его Лора, не поворачиваясь от плиты. По кухне плывёт запах яичницы. Эдвард невольно сглатывает слюну.
– Лора? – с трудом произносит он, и вот теперь хрипы в его голосе вовсе не притворны, ему действительно трудно говорить. – Лора? С тобой всё в порядке?
Она оборачивается, изумлённо поднимает брови.
– Всё в полном порядке, Эдвард!
Эдвард смотрит на свои руки. Вчера вечером он натёр лопатой на ладонях пару мозолей. Сегодня их нет.
– Кажется, я схожу с ума, – шепчет он в растерянности.
Поднимает глаза – и, как на булавку, наталкивается на взгляд Лоры. В нём нет ни капли удивления, вдруг понимает Эдвард, ни капли тревоги. Не зря же он, в конце концов, столько месяцев изучал свою жену – теперь он неплохо разбирался в оттенках её настроения. И прямо сейчас это настроение было… превосходным. Да, именно так. Невозможно. Что происходит?
– Я схожу с ума, – повторяет он, не отводя взгляда от лица жены.
– Почему ты так решил? – спрашивает она заинтересованно.
– Потому что ты должна быть мертва, Лора, – говорит Эдвард, всё отчётливее понимая, что его жена точно знает, о чём идёт речь.
– Вот как? – откликается Лора, вновь поворачиваясь к плите. – Как видишь, дела обстоят иначе.
– Быть может, мне приснился кошмарный сон? – спрашивает Эдвард, хватаясь за последнюю соломинку.
– Быть может, – соглашается Лора, полностью сосредоточившись на яичнице.
Безумие происходящего захлёстывает Эдварда с головой. Она должна быть мертва. Немедленно, прямо сейчас – иначе он действительно потеряет рассудок.
Он хватает с полоконника один из вездесущих в их доме цветочных горшков и с силой опускает на затылок свой жены. Горшок разлетается на куски, во все стороны летят осколки, комья земли, ошмётки зелёных листьев. Лора без единого звука падает на пол.

В конце концов, Эдвард успокаивается. На руках относит тело Лоры в подвал, испытывая острое чувство дежавю. Копает яму, укладывает Лору, закапывает, настилает доски. Тщательно моет кухню. Особое внимание уделяет кухонной плите: там осталось несколько пятен крови.
Всё в порядке, твердит себе Эдвард, замывая эти пятна. Всё в порядке, а вчера – вчера мне просто приснился кошмарный сон. Теперь-то она точно мертва, правда?

Вечером он ложится в постель и отчётливо понимает, что боится засыпать. Долго лежит глядя в потолок, прислушиваясь к звукам из подвала – но, в конце концов, всё-таки засыпает.

Март 12, 1976
– Доброе утро, дорогой.
Лора готовит завтрак. На этот раз не яичницу, а блинчики. Целая горка пышных блинчиков уже лежит на тарелке. Лора подцепляет со сковороды ещё один и кладёт его поверх стопки.
Эдвард спрашивает:
– Почему ты всё ещё жива, Лора?
Он оборачивается, поднимает брови. Спрашивает весело:
– А почему бы мне не быть живой?
– Потому что я тебя убил, – терпеливо, как ребёнку, объясняет ей Эдвард.
– Быть может, тебе приснился кошмарный сон? – спрашивает Лора, в точности копируя его вчерашний тон.
– Ты знаешь, что это не так, – говорит Эдвард, внезапно полностью уверившись, что он не ошибается. – Ты знаешь, что я убил тебя. Два раза. Нет, три, если считать таблетки. Почему ты всё ещё жива?
– Потому что я не хочу умирать Эдвард, – отвечает Лора с удивлением, – По-моему, это очевидно, не правда ли?
Эдвард молчит, сбитый с толку её словами. Стопка блинов успевает увеличиться ещё на три штуки к тому моменту, как он спрашивает:
– Кто ты, Лора?
– Твоя жена, – отвечает Лора, улыбаясь. – Помнишь? В богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. Произнося эти слова ты, кажется, рассчитывал, что смерть разлучит нас довольно скоро? Боюсь, у меня на этот счёт другие планы, дорогой.
– Ты знала, – говорит Эдвард. – Ты знала?
– Эмили, – говорит Лора. – Каролина. Мэри Джейн.
– Хватит! – кричит Эдвард, мотая головой. – Замолчи, дрянь!
– Вероника, – говорит Лора. – И Диана.
– Заткнись, ведьма! – кричит Эдвард.
Едва это слово слетает с его губ, он понимает, что ответил на собственный вопрос.

Март 25, 1976
Большую часть времени они делают вид, что всё в порядке. Лора занимается домом и готовит. Эдвард ходит на службу. То, что происходит, настолько абсурдно, что его разум попросту отказывается это осознавать. Они даже спят в одной кровати. К счастью, Лора не требует от Эдварда выполнения супружеского долга, иначе он, пожалуй, придушил бы её прямо в постели. А она, надо полагать, на следующее утро опять приветствовала бы его, живая и здоровая.

– Чего ты хочешь, Лора? – спрашивает Эдвард как-то за ужином.
Она не отвечает, делая вид, что не понимает, о чём он.
– Послушай, зачем тебе это понадобилось? – не выдерживает он.
– А зачем это, – она делает ударение на слове «это», – понадобилось тебе? Чего ты хотел?
Он молчит, водя вилкой по тарелке.
– Считай, что тебе просто не повезло, – в конце концов говорит Лора. – Примерно так же, как не повезло Эмили, Каролине и остальным. Они встретили тебя. А ты встретил меня. Ты по сей день думаешь, дурачок, что это ты решил, что я подхожу тебе для того, чтобы стать номером шесть? Неужели ты до сих пор не понял: это я решила, что ты мне подходишь?
– Сука, – говорит Эдвард. В его ушах внезапно возникает и резко нарастает тонкий звон, словно над его головой повисла стая комаров. – А как тебе понравится, если я каждый день буду убивать тебя, тварь?
Он хватает со стола нож, которым только что нарезал хлеб. Не слишком острый – но, пожалуй, тем лучше.
– Как тебе понравится вот это, – кричит Эдвард, пуская нож в дело.
Следующие десять минут он почти счастлив.

– Буэнос ночес, дорогая, – говорит Эдвард, глядя на тело Лоры.
Пошатываясь, идёт в спальню и валится на кровать, не снимая одежды.

Март 26, 1976
На часах половина второго.
Что эта стерва себе позволяет. Решила поиграть в примерную жену, так уж будь любезна, исполняй свою роль как следует.
– Лора! Где мой чёртов завтрак?
Молчание.
Эдвард поднимается с кровати и бредёт в сторону кухни.
– Если тебе вчера было мало, могу повторить…

Лора лежит там, где он её вчера оставил, в луже крови, растекшейся по полу.
Твою мать!
Эдвард опрометью бросается к шкафчику, сшибая посуду со стола. Где эти проклятые полотенца?
Полотенца находятся после того, как он переворачивает вверх дном половину кухни. Вязкая липкая кровь размазывается по кафелю, затекает между плитками. Эдвард чувствует взгляд широко раскрытых мёртвых глаз Лоры. Он готов поклясться, она насмехается над ним.
– Что ты наделала, мерзкая лживая…
Без четверти два. Он должен быть на работе, чёрт знает, что они могут заподозрить.
К дьяволу работу. Он уберётся и съедет, сегодня же. Плевать на дом. Спрятать тело – и бегом на первый же поезд.
Или может, просто сжечь дом? Разлить по полу керосин, бросить спичку. Что ты на это скажешь, дорогая?
Эдвард слышит визг тормозов. Затем топот ног по лестнице, стук в дверь.
Он понимает, что это конец.

Апрель 9, 1976
Адвоката зовут Мэллори. Это тучный немолодой мужчина неряшливого вида, с обгрызенными ногтями. Впрочем, какая разница? Будь адвокат хоть самым респектабельным и солидным – он всё равно ничего не смог бы поделать.
– Рад сообщить тебе, Эдвард, что ты в полной заднице, – озвучивает адвокат его собственные мысли. – Твоя соседка утверждает, что вечером двадцать пятого марта решила проведать твою жену, но раздумала стучать в двери вашего дома, услышав крики ссоры, и кричал именно ты – раз. Твои отпечатки на ноже – два. Кровь жены на твоей рубашке – три. И, наконец, полицейские, приехавшие на вызов той же соседки, застают тебя за недвусмысленным процессом избавления от трупа. Такие дела.
– Я не хочу на электрический стул, – говорит Эдвард.
– Неплохое начало, – кивает адвокат. – Чтобы вытащить тебя из этого дерьма, я должен знать всю правду, до мельчайших подробностей. Выкладывай всё, как на исповеди. Первое и самое главное: ты действительно её убил?
– Да, – отвечает он. Отрицать бессмысленно, не правда ли?
– Ясно. Тогда идём дальше. Зачем ты это сделал?
– Потому что Лора была ведьмой, – говорит Эдвард.

Май 4, 1976
– Доказательства у них железобетонные, – объясняет ему Мэллори. – Выкрутиться ты не сможешь. Будешь настаивать на невиновности, они тебя закопают. Поэтому у нас только один вариант. Ты должен признать свою вину. Будем упирать на временное помутнение рассудка, раскаяние, все дела. Отсидишь восемь лет – и на свободу с чистой совестью.
Восемь лет. Не так уж и плохо по сравнению с целой жизнью с этой дрянью.
– Я согласен, – говорит Эдвард.

Июнь 29, 1976
– Признаёте ли вы, мистер Милтон, что именно вы предложили своей жене продать её квартиру и переехать в новый дом? – спрашивает прокурор.
– Признаю, – соглашается Эдвард.
– Напыщенный карьерист, – шепчет ему Мэллори. – Хочет себе громкое дело в послужной список, будет изо всех сил притягивать предумышленное убийство. Но я уж знаю, что ему ответить, будь спокоен.
Эдвард спокоен.

Август 2, 1976
– И я утверждаю, что такой человек, как Эдвард Милтон, замыслив хладнокровное преступление, не стал бы оставлять свою убитую жену на кухне, где любой случайный визитёр может её заметить в любой момент. Я утверждаю, что, будучи таким аккуратным и педантичным, каким его описывают сослуживцы, Эдвард Милтон не стал бы оставлять пятна крови на своей рубашке и уж тем более догадался бы стереть отпечатки пальцев с ножа.
Мэллори делает театральную паузу. Берет стакан с водой, отпивает глоток.
– Более того, я осмеливаюсь утверждать, что если мой подзащитный вздумал бы совершить предумышленное убийство, мы бы с вами об этом никогда не узнали. У меня всё, ваша честь.
Адвокат садится на своё место, вытирает раскрасневшееся лицо платком.
– Считай, восемь лет у нас в кармане, – говорит он Эдварду.

Август 26, 1976
– Мы вышли на финишную прямую, – говорит Мэллори.
Эдвард впервые задумывается: чем он займётся через восемь лет? Разумеется, никаких женщин. Хватит с него Лоры. Уедет на другой конец страны, сменит имя, заживёт в одиночестве…
– Вызывается свидетель для повторного допроса, детектив лейтенант О’Брайен, – объявляет прокурор.
Детектив поднимается на трибуну для дачи показаний. Эдвард чувствует смутную тревогу: чего он ещё не рассказал?

– Вы уже предъявляли суду своеобразную записную книжку мистера Милтона, – говорит прокурор.
– Да, господин прокурор.
– Расскажите, что вы делали тридцатого июля этого года.
– Получив ордер на повторный обыск, я отправился в дом подсудимого. В этот раз я более детально изучил подвал…
Эдвард чувствует, что теряет почву под ногами, хотя крепко сидит на своем стуле.
– Что же вы обнаружили в подвале при повторном обыске?
– Тайник, господин прокурор.
Возбужденный гул в зале. Вопросительный взгляд адвоката.
– Что было внутри тайника?
– Другие записные книжки, господин прокурор. Всего пять.
Эдвард пытается что-то выкрикнуть. Этого не должно было случиться! Он не должен этого говорить, совершенно необходимо, чтобы он замолчал!
– В каждой из них, – продолжил детектив, – на первой странице тем же почерком, что и в записной книжке мистера Милтона, написано женское имя и дата.
– Какого чёрта, – шипит адвокат. – Что всё это значит?
Эдвард его не слышит. Он явственно чувствует, как через его тело пропускают разряды электричества.
– Что же вы сделали дальше, лейтенант? – спрашивает прокурор.
– Я отправил запросы по всем пятидесяти штатам, – продолжает О’Брайен – и сегодня получил последний ответ.
Детектив берет листок и зачитывает:
– Эмили Клейборн, двадцать один год, штат Канзас. Числится пропавшей без вести с шестьдесят седьмого года.
Гул в зале усиливается.
– Каролина Ольсен, штат Миннесота, двадцать четыре года. Числится пропавшей с шестьдесят девятого.
– Мэри Джейн Палмер, двадцать два года…

Сентябрь 1, 1976
– В связи с новыми обстоятельствами, – говорит адвокат, – мой гонорар увеличивается втрое. Я подготовил документы. Подписывай или иди к чёрту.
Эдвард, не глядя, подписывает.
– Теперь хорошая новость для тебя. С доказательствами у них, похоже, швах. Рассчитывали взять на испуг и получить мгновенное признание. Всё, что у них есть – эти чёртовы записные книжки, но, чтобы доказать твою причастность, нужны свидетели. А свидетелей нет. И главное, тела ни одной из пяти девушек так и не были найдены. Впрочем, ты должен знать об этом и без меня, правда?
Эдвард кивает. Адвокат с отвращением смотрит на подзащитного.
– Знакомился только с одинокими, да? Переезжал с места на место, чтобы не запомнили? Умно, ничего не скажешь. А что случилось с последней?
Эдвард молча смотрит, как по раскрасневшемуся лицу Мэллори стекает струйка пота.
– Ладно, не отвечай. С электрического стула мы тебя, скорее всего, вытащим, не трясись. До скорого.
У выхода адвокат на мгновение оборачивается и равнодушно произносит:
– Подонок.

Октябрь 12, 1976
Эдварда выводят из полицейского фургона. Едва журналисты видят, кто перед ними, со всех сторон раздаются щелчки фотоаппаратов. Вспышки слепят глаза. Конвоирам с трудом удаётся сдерживать толпу.
– Мы ведем наш репортаж от зала суда, куда только что был доставлен «Записной убийца», – бодро вещает репортёр.
– Мистер Милтон, вы планируете сделать сегодня признание?
– Мистер Милтон, что вы чувствовали, когда их убивали?
Какая-то женщина визжит:
– Гори в аду, мразь!!!
Да я теперь не хуже голливудской кинозвезды, думает Эдвард.
С мокрым шлепком что-то впечатывается в затылок голливудской звезде, течёт по шее. Эдвард чувствует гнилостный запах. Кажется, помидор. Откуда-то сверху ему под ноги летит бутылка, осколки рассыпаются во все стороны.
– Разойдитесь, – конвоир повышает голос. – Дайте дорогу!
Эдвард замечает мужчину, проталкивающегося сквозь оцепление. В его фигуре есть что-то такое, от чего Эдвард сбивается с шага, спотыкается. Выпрямившись, Эдвард видит смотрящее ему в лицо дуло пистолета.
Должно быть, у кого-то из девушек всё-таки были родственники, успевает подумать Эдвард.
Конвоир толкает человека с пистолетом под руку, сбивая прицел, но не успевает – возможно, потому, что не очень-то стремится успеть.
Вспышка. Грохот. В живот Эдварда будто вонзается раскаленная кочерга. Он оседает на землю – ноги не держат. Крики из толпы, опять чей-то визг, вспышки фотоаппаратов.
Темнота.

Март 25, 1976
– Доброе утро, дорогой!
Эдвард открывает глаза. Спальня. Светло-зелёные обои на стенах. Запах яичницы.
Голос Лоры:
– Завтрак готов.
Эдвард одевается. Руки плохо слушается его, одна из пуговиц отрывается от рубашки и катится под диван.
Лора накладывает ему яичницу. С помидорами и зеленью. Вид помидоров в тарелке вызывает приступ тошноты, но Эдвард не подаёт виду. Закрывает глаза, делает несколько глубоких вдохов, и ему становится легче.
– Насколько я понимаю, – говорит Лора, – тебе ясно, дорогой, что я хотела сказать этой… небольшой демонстрацией?
Эдварду всё ясно. Куда уж яснее.
– Чего ты от меня хочешь? – спрашивает он.
– В богатстве и бедности, – произносит Лора нараспев, – в болезни и здравии…
Эдвард поднимает глаза и видит: Лора улыбается. Для неё это игра, понимает он. И ещё он понимает, что она чего-то ждёт.
Ах, да.
– Пока смерть не разлучит нас, – заканчивает Эдвард, закрывая глаза.
– Мы будем так счастливы, дорогой, – нежно говорит Лора. – Нас ждёт столько замечательных лет семейной жизни!
– Да, – говорит Эдвард, сжав вилку так, что костяшки пальцев у него белеют. – Да, дорогая.

Июль 14, 1985
Годовщина их знакомства.
Эдвард и Лора идут в театр – неплохой способ отметить праздник, не правда ли, дорогой? Лора обожает театр. Эдвард мгновенно теряет нить повествования, и оба действия бездумно глазеет на сцену, мучительно стараясь не ёрзать в своём кресле и сохранять заинтересованное выражение лица. Если Лора решит, что он испортил вечер – завтра утром снова будет четырнадцатое июля, и они снова пойдут в театр – и так до тех пор, пока его жена не сочтёт, что день прошёл идеально.

Вечером Эдвард стоит перед зеркалом, стягивая с себя смокинг. Лора уже в постели. Эдвард замечает у себя на виске седой волос. С отвращением выдёргивает. Смотрит на спящую Лору и вдруг видит то, на что раньше не обращал внимания. Он спускается в подвал. Открывает письменный стол, достает злополучную записную книжку – вот уже несколько лет он не прикасался к ней. Возвращается в спальню. Листает записную книжку. Лора в белом свадебном платье, Лора в парке, Лора в своей квартире – и самый первый полароидный снимок, они с Лорой за столиком в кафе, она смотрит в камеру с улыбкой, в которой угадывается обещание.
Лора выглядит точно так же, как сейчас. Вернее, сейчас она – та же, что была тогда, десять лет назад.
Эдвард медленно рвёт снимок, жёсткая плёнка не поддаётся его дрожащим рукам. Остатки летят в мусорное ведро.

Февраль 2, 1992
Едва ли не каждый день, глядя в зеркало, Эдвард замечает у себя всё новые морщины. Седых волос у него больше, чем тёмных.
Лора так же прекрасна, как в день их первой встречи.
С каждым днём Эдвард всё больше ненавидит её гладкую кожу, ровные белоснежные зубы и пронзительно-синие глаза. А ведь когда-то он считал себя скульптором и хранителем красоты.
Записная книжка давно уничтожена – на самом деле, все шесть записных книжек. Эдвард сжёг их в сарае, устроив что-то вроде жертвоприношения. Он иррационально надеялся, что, сделав это, каким-то образом избавится не только от книжек, но и от самой Лоры, словно в этих книжках была заключена её власть над ним. Тщетно.

Май 11, 1994
Эдвард идёт в гараж, берёт моток верёвки. Поднимается к себе в кабинет. Привязывает верёвку к люстре, завязывает на другом конце петлю. Надевает на шею.
– Что ты делаешь?
Эдвард замирает, обеими руками вцепившись в верёвку.
– Дорогой, – укоризненно говорит Лора, – ты меня расстраиваешь. Ты ведь знаешь, что бессмысленно пытаться сбежать от меня таким образом.
Эдвард молчит. Он прекрасно знает.
– Сегодня мы идём в гости к Эвансам. Я жду тебя внизу.
Лора выходит из комнаты. Эдвард остаётся стоять на табурете в нелепой позе, с петлёй на шее.

Ноябрь 15, 2001
Перед Эдвардом – новый персональный компьютер. Эдвард включает питание, с интересом смотрит на гудящий аппарат. Открывает страницу Google и одним пальцем медленно набирает запрос в строке поиска: «Как уничтожить ведьму».
– Серебряные пули, – бормочет Эдвард, – Осиновые колы… Какая чушь!
Молот ведьм. Хм, интересно. Оставим на потом.
Услуги экстрасенса. Изгнание полтергейста. Борьба с потусторонними силами. Номер телефона…
– Дорогой, ты не видел моё голубое платье?
Эдвард судорожно дёргает мышкой, закрывая окно.

Май 2, 2014
Лора идёт по улице, толкая перед собой инвалидную коляску. Улыбается встречным прохожим. После приступа у Эдварда отнялись ноги. Врачи настоятельно рекомендовали ежедневные прогулки, и жена превратила эти выезды в целый ритуал.
Она наслаждается каждым шагом, каждой секундой своей новой роли.
– Доброе утро!
– Здравствуйте, Лора!
Лора кивает проходящим мимо соседям, и они улыбаются ей в ответ. Их взгляды полны восхищения. Какая забота, слышит Эдвард их разговор, какая самоотверженность. Должно быть тяжело вам, бедняжке, в вашем-то возрасте?
В каком ещё возрасте, хочется выкрикнуть Эдварду. Вы что, не видите – она молодая? Но он уже знает – они в самом деле не видят. Никто не видит, кроме него.
Они без всякого стеснения обсуждают, что он ел сегодня на завтрак и как чувствовал себя вчера вечером. Словно он, Эдвард, пустое место.
Лора наклоняется к мужу и делает вид, что целует, а сама – Эдвард не понимает, как они все могут этого не замечать! – лезет языком ему в ухо.
Эдвард трясётся от отвращения и только сжимает и разжимает кулаки.
Он терпит. Что ему ещё остаётся?

Февраль 14, 2017
Он лежит на спине, глядя в белый больничный потолок. Краем глаза видит, как кругом суетятся врачи и медсестры.
Кто это вцепился в руку так, что не пошевелить? Конечно, кто бы сомневался – это она, Лора. Такая же цветущая, как в семьдесят пятом. И улыбается. Богом клянусь, эта гадина улыбается!
Почему они ничего не видят. Почему никто не замечает, как эта юная двадцатитрехлетняя тварь издевается надо мной? Оттащите её от меня, уберите вон. Вгоните ей в сердце осиновый кол, сожгите на костре! Оставьте меня, наконец, одного!
В груди давит. Похоже, недолго осталось. Неужели эта гнусная ухмылка – последнее, что я увижу?
Ничего. Я до тебя доберусь. Я еще смогу тебе всё испортить. Дай только дотянуться, и я перегрызу тебе глотку, мерзкая ты сука. Я доберусь. Я…

У медсестры Энн Фишер сегодня первое дежурство. Она смотрит на пожилую женщину, которая держит за руку умирающего мужа. Вот уже несколько часов миссис Милтон не произнесла ни слова.
Сорок лет вместе, с ума сойти (Энн подсмотрела в базе данных). Она думает о Бобби. Какими они станут лет через пятьдесят? Смогут любить друг друга так же, как эти двое?
Старик приподнимается на кушетке. Его губы шевелятся, он силится сказать, какие-то важные, чрезвычайно важные слова.
Любовь, пронесённая сквозь время. Это так грустно, так красиво. Подобные моменты стоят того, чтобы жить, решает Энни.
Голова старика падает на подушку.
– Всё, – говорит миссис Милтон. – Он умер.
В конце концов, смерть всё же разлучила их с Эдвардом.
Всё же разлучила.

Сохранено