Похотливые мерзавцы против милосердного дядюшки Хо или И комиссары в пыльных шлемах – 3

catherine_catty — 22.07.2012 По уверениях вьетнамцев, Хо Ши Мин был милосердным и добрым, поэтому он очень заботился о перевоспитании в духе коммунизма врагов, французских военных, взятых в плен в ходе войны в Индокитае в 1946-1954 годах. «Враги» от этой идеи были отнюдь не в восторге, поскольку на практике это оборачивалось для них промыванием мозгов. Заключалось оно в нескончаемых лекциях по вопросам политики и морали, в требованиях подписать различные петиции (за запрет ядерной бомбы, против войны и пр.), а также в постоянных сеансах критики и самокритики.

«На этих сеансах нам сообщали только самые плохие новости, такие как : «500 самолетов было сбито за 24 часа». Однажды я имел несчастье сказать, что это невозможно. Комиссар начал сеанс заново, с самого начала…» (Жан Карпантье).

«Тогда политические комиссары организовали манифестации и петиции, изобличающие «грязную войну», «»жестокости», «империалистов» и, напротив, прославляющие «милосердие», «дружбу народов» и «светлое будущее». И предложили заключенным их подписать. Что же делать? Не подписать – значит спровоцировать ответные меры, которые приведут к ухудшению ситуации и так уже катастрофической. Подписать – значит дать оружие в руки противника и опозориться». (капитан Мартине)

«В то же время я заметил одну вещь: хотя курсы переобучения были относительно безвредными, у нас не было другого источника информации кроме них, и никакой иной литературы, кроме «Юманите». В результате через некоторое время человек начинал менее критически осмысливать действительность. Я, к счастью, входил в группу, где были такие люди, как Пуже или Кледик. Они были опытными воинами и организовали «контр-дезинформацию». (Бернар Клотс)

Что же это за явление такое, контр-дезинформация?

Хо Ши Мин.


Поначалу французы категорически отказались сотрудничать с тюремщиками. Хотя, надо признать, участие в подписании петиций за мир иной раз было единственным шансом дать понять родным, что ты жив. В 1950 году в знаменитом лагере № 1 вьетнамцы, видя такую ситуацию, поступили просто: они сократили рацион пленных до 800 грамм вареного риса в день. Это около 1000 килокалорий и практически полное отсутствие витаминов, белков и жиров. На таком рационе люди продержались больше полугода, съев всех змей, лягушек и крыс в лагере и окрестностях и дойдя до полного истощения.

«Грязные, обросшие, завшивевшие, скелетообразные, в форме, давно превратившейся в лохмотья, заключенные бродили как зомби в непрерывных поисках хоть какой-нибудь еды.» (Пьер Бонни).

Французские военнопленные. Индокитай, начало 1950-х.


Когда несколько десятков человек умерло от голода, стало понятно, что надо что-то делать. Чувство собственного достоинства и офицерская честь - это хорошо, но через пару месяцев дело кончится братской могилой. Тогда французы решили разыграть спектакль и сделали почти все, что хотели от них тюремщики. Петиции - пожалуйста, самокритика - сколько угодно, политические лекции - хоть десять раз на дню. Те, кто режиссировал это действие, несомненно обладали талантом. Они обговорили тексты, распределили роли и провели репетиции. Решив, что вьетнамцы не поверят перевоспитанию всех пленников, часть из них продолжало придерживаться прежней линии, прослыв закосневними в пороках империалистами. К числу «плохих мальчиков» принадлежал и лейтенант Жан Грациани.

Капитан Жан Грациани. Алжир, 1959.

В романе Лартеги он выведен под фамилией Орсини.

«Двое «стариков» внимательно посмотрели на новичков, потом продекламировали, сняв шляпы:
- Добро пожаловать в край милосердия президента Хо, храброго вьетнамского народа и мира во всем мире.
Потом они представились офицерам-парашютистам.
- Плане, бывший лейтенант 3 Батальона колониальных парашютистов-командос. Взят в плен при Тха Кхе 18 октября 1950. Сейчас – борец за мир.
- Грациани, то же звание, тот же батальон. Сейчас – ПМ.
- ПМ?!
- Да, - ответил Грациани, подмигивая единственным глазом, - ПМ, похотливый мерзавец. Я принадлежу к небольшой когорте неподдающихся колониалистов, упорно не желающих раскаиваться в своих преступлениях. Надо, чтобы угрызения совести остальных выглядели достоверно.
Он засмеялся и от этого лейтенантам стало не по себе. Было жутко видеть как хохочет живой скелет.» (E. Bergot «Bataillon Bigeard»)

Французский солдат после освобождения из лагеря. Хайпонг, конец августа 1954.


Как французы морочили голову вьетнамцам прекрасно описано Жаном Лартеги в романе "Центурионы".
«... лейтенант Милле перешел к самому интересному: к самокритике.
- Товарищи, лучшая иллюстрация ужасов колониализма в Индокитае, это я сам. Во время моего пребывания там, с 1947 по 1949, мой отряд держал оборону на посту Минх-Тах в дельте Меконга. Я и мой взвод наемников, которые ненавидели рабочих и народ, ибо все мы были рождены в богатых кварталах Булони-Бийанкура и Ла Виллета, вели праздную жизнь, а, поскольку праздность есть мать всех пороков, нам были присущи все пороки.
- Но – удивился Пиньер, - Булонь же вовсе не богатый квартал!
- Не бери в голову, - сказал ему Мариндель, толкая локтем в бок, - Голос (так называли пленные главного комиссара лагеря– К-К) верит, что Нейи и 14 округ (Респектабельные кварталы – К-К) это трущобы, где рабочие прозябают в нищете, и что Ла Виллет граничит с Елисейскими полями.

- Да, товарищи, мы угнетали вьетнамский народ для того, чтобы он закармливал нас утками, курами и молодыми буйволами, которые были так нужны ему самому, чтобы выращивать рис. Мы зашли еще дальше в своих пороках. Чтобы оскорбить целомудрие вьетнамского народа, мы мылись голыми посреди деревни, в то время как наши наложницы, которых мы презрительно называли «женщина», чистые девушки, силой оторванные от семейных очагов, поливали нас водой.
- Он делает прогресс, - сказал Орсини с восхищением.
- Тс…
…- Понадобилось 4 года переобучения, 4 года политики милосердия, которой Вьетнамская Республика ответила на наше империалистическое варварство, для того чтобы мои глаза открылись, и чтобы в моем сердце угнездилось сожаление. Я прошу прощения у вьетнамского народа, у солдат народной армии, я обещаю весь остаток жизни провести в борьбе за мир и братство народов.

Раздались аплодисменты. Новички не знали что делать.
- Скотина, - пробормотал Пиньер, - да я ему морду набью!
- Аплодируйте, - сказал ему Мариндель, - и сильнее. В это время Милле был в Германии и в любом случае нога его никогда не ступала на земли Южного Вьетнама.» (J. Larteguy «Les centurions»)

Лейтенант Жан-Жак Бёкле. Индокитай, 1950.

Один из организаторов контр-дезинформации в лагере № 1. Это он выведен в романе под именем Маринделя.

Надо учитывать еще один аспект. Со зрелищами в лагерях было так же плохо, как и с хлебом. Не считая различных лекций, политинформаций и сеансов самокритики, пленные могли рассчитывать разве что на показ фильмов, снятых в СССР и странах Восточной Европы, да на воскресные мессы, которые начали посещать даже самые отъявленные атеисты. А тут – просто бесплатный цирк с конями. Кстати, возможно, французы таким образом не только старались продержаться до освобождения и немного развлечься, но и претворяли в жизнь лозунг: «Чтобы опошлить любую идею, надо довести ее до абсурда».

Поняли ли вьетнамцы, что им вешали лапшу на уши? Похоже, нет, они искренне были рады, что их враги с таким энтузиазмом восприняли заветы дядюшки Хо. Пьер Бонни рассказывает о своем товарище, который задумал бежать. Тот понимал: если поймают, в лучшем случае он отделается несколькими месяцами одиночного заключения, в худшем его убьют на месте. Тогда он оставил письмо, в котором говорилось, что он полностью осознал свою вину, перевоспитался и теперь жаждет одного: бороться за мир. Но ждать, пока война закончится слишком долго, поэтому он отправляется в путь сейчас. «Это было притворство, явное притворство, но оно сработало: сбежавший был водворен обратно в лагерь, но репрессий не последовало. Вера коммунистов граничила с наивностью!» (Пьер Бонни)

Как только пленные начали участвовать в сеансах самокритики и в политических дискуссиях, делать доклады и подписывать петиции, их рацион тут же улучшился:
ложка патоки, чуть-чуть овощей, кусочек мяса величиной с пол-мизинца. Особо отличившимся на почве перевоспитания или stakhanovistes получали дополнительное питание: раз в неделю пара бананов. Это уже давало если не твердую уверенность выжить (смертность там была колоссальная), но хотя бы надежду. Информация быстро распространилась по другим лагерям, люди перенимали опыт товарищей.

Лейтенант Дусёр. Индокитай, январь 1954.


«Когда я прибыл в лагерь LA 123, меня привязали к дереву и и весь день изводили дискуссиями в жанре: «Вот бывший офицер-колониалист, убийца народа; надо, чтоб он понял свои ошибки, если он хочет жить среди нас (Ага, всю жизнь мечтал! – К-К) и испытать на себе милосердие Хо Ши Мина.»
Вечером кто-то из стариков объяснил мне образ действия заключенных лагеря № 1. Мне посоветовали изменить поведение, подписывать все не глядя и попроситься на работу.

…Эти представления были хорошо организованы, здесь не было ничего случайного. Заправлял ими бывший немецкий офицер, ныне старший сержант Легиона. Он участвовал во множестве боев и, кроме всего прочего, побывал в плену у русских партизан. Он подошел ко мне и дал следующие советы:
- Все, что нам нужно, это не сдохнуть в этом лагере. Говори что угодно этим чуркам, и пойдем работать с нами. – а затем прибавил с истиной верой, - Завтра мы станем сильнее!

Он помог мне разработать диалоги, которые я привожу здесь.
- Понравилось ли тебе воевать против вьетнамского народа?
Я ответил отрицательно.
- Поблагодари президента Хо Ши Мина за его милосердие.
- Я благодарю президента за его милосердие.
- Хочешь ли ты работать?
- Я хочу работать, чтоб помочь вьетнамскому народу прокормить меня.
И так далее…

Для нас это была единственная возможность выжить. Было очевидно, что надо действовать сообща, один заключенный, который мог опереться только на себя, был конченным человеком. С другой стороны, открытое сопротивление было бессмысленно и приводило лишь к медленной смерти.» (Клод Дусёр).

Французские пленные после освобождения из лагеря. Хайпонг, конец августа 1954.

Могу отметить, что тут люди уже немного подкормились. Когда в июле 1954 года были подписаны Женевские соглашения, вьетнамцы поняли, что, если они освободят пленных в том состоянии, в котором они находятся сейчас, ни один человек в мире не поверит в милосердии президента Хо. С 1 августа 1954 рацион был увеличен с 700-800 грамм риса до полутора килограмм на человека.

Комиссары не всегда были вьетнамцами. В лагере 113, где, по словам заключенных, за год из 320 человек умерло 278, этот пост занимал их соотечественник, француз Жорж Бударель. Кстати, он несколько не согласен с военнопленными, по его мнению смертность составляла «всего» 50 %. Преподаватель философии в лицее в Сайгоне, коммунист, в 1950 году Бударель перешел на сторону вьетнамцев. Сначала работал на радио, затем стал комендантом и комиссаром в лагере для военнопленных.

«У меня всегда перед глазами образ Будареля, вот уже долгие годы. Он сидит во мне и я никак не могу от него избавиться. Он снится мне каждую ночь. И еще я боюсь встретить его снова когда-нибудь…» (сержант Владислав Собански)

Жорж Бударель.


Насколько действенна была тактика политических комиссаров Вьетминя? Если говорить о вьетнамской армии – то там дело шло более чем успешно. Если о французских пленных, то тут пациент был скорее мертв, чем жив. Все, конечно, зависело от общего культурного уровня человека и от его окружения, но в целом заключенные выиграли этот раунд у своих тюремщиков.

Вьетнамцы, солдаты Иностранного Легиона, оказывают почести пленным, освобожденным из лагеря. Хайпонг, конец августа 1954.



P.S. Для тех, кому интересно, что же дальше произошло с нашими героями.

Лейтенант Жан-Жак Бёкле дослужился до капитана и ушел из армии. Уж очень косо смотрело командование на человека, который на его взгляд был явным колаборационистом. То, что это с начала и до конца была игра, то, что своими действиями Бёкле спас не одного человека, в голове у начальства укладывалось плохо. 23 года Жан-Жак был промышленником: основал небольшой металлургический завод.Сделал политическую карьеру: был мером Корбене, депутатом. Умер в 1999. Командор ордена Почетного Легиона.

Лейтенант Жан Грациани получил чин капитана. Сражался в Алжире, где и погиб в 1959 году в возрасте 32 лет. Офицер Ордена Почетного Легиона. Однажды я делала про него отдельный пост: http://catherine-catty.livejournal.com/248037.html

Лейтенант Клод Дусёр также воевал в Алжире. Дослужился до полковника. Умер в 2011 году. Командор Ордена Почетного Легиона.

Комиссар Жорж Бударель жил во Вьетнаме, под именем Борис работал в СССР и Чехословакии. Женился на вьетнамке. Развелся. Вернулся во Францию в 1966 году после выхода закона об амнистии. Стал профессором университета, специализировался на истории Вьетнама, благо в ней ее он действительно хорошо разбирался. В 1991 его узнал Ж-Ж Бёкле. Выжившие узники лагеря 113 дважды пытались привлечь Будареля к ответственности, в 1991 и в 1993 годах, но тщетно. Хотя материалы дела составили 23 тома, все попытки разбились о слова «Закон об амнистии». Умер Бударель в 2003 году. В 1991 во Франции вышла книга «Узники Вьетминя. Жертвы Будареля свидетельствуют.»



© 2007-2012 catherine-catty
Использование любых текстовых материалов данного блога допускается при условии обязательного размещения гиперссылки http://catherine-catty.livejournal.com

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив