Похищение Елены, и царство или пол-царства в придачу

new_etymology — 19.01.2022

...Смена места действия Троянской войны, из Малой Азии на берега Финского залива, поднимает заново вопрос о ее реальных причинах, которые до сих пор отождествлялись с захватническими целями ахейцев в направлении Черного моря и стратегическим расположением города в устье Дарданелл.

Давайте, однако, начнем с анализа смысла похищения Елены (и ее имущества), которое сам Гомер называет единственной причиной войны (Илиада 22.116). Прежде всего, мы должны учитывать, что, согласно греческой мифологии, молодой Менелай, осиротевший сын Атрея, взошел на трон Спарты в результате его брака с Еленой, дочерью Тиндарея, могущественного царя Спарты и Микен. Таким образом, похищение Елены с последующим замужеством с Парисом не было делом личным: это событие поставило под удар право Менелая на трон Спарты, ранее принадлежавшее ему вследствие брака, тем самым создав риск появления вакуума власти в его (или, скорее, ее) королевстве. Вот настоящая причина войны. Только представьте, каково было бы влияние на средневековую Европу, если бы сын царя похитил, например, английскую королеву, и увез из Лондона в Москву! Таким образом, ахейские цари намеревались вернуть Елену не из-за ее красоты, а потому что она была царицей – для того, чтобы вернуть Менелаю его право на трон Спарты и, прежде всего, предотвратить опасный прецедент. Вот почему Агамемнон, брат Менелая, так много вложил в удачное завершение похода: он сам стал царем Микен благодаря браку со старшей дочерью Тиндарея, Клитемнестрой.

Если мы теперь рассмотрим Одиссею, которая сосредоточена вокруг спора между Пенелопой, ее женихами и ее отсутствовавшим 20 лет мужем Улиссом, можно задаться вопросом, почему многие молодые знатные люди того же возраста, что и сын Пенелопы Телемах (их неоднократно называли neoi или koûroi, то есть «юноши» или «мальчики») подняли такой шум из-за гораздо более взрослой женщины. Сам Телемах отвечает на этот вопрос так:

[Евримах] самый он знатный, всех больше стремится
Мать мою взять себе в жены и получить статус Улисса (Одиссея 15.521-522). [1]

Слово, которое здесь переводится как «статус», греч. géras, означает «привилегия» или «царское право власти». Последнее уместно, поскольку Улисс был царем Итаки. Мы находим ту же концепцию в Илиаде, где право власти Приама, то есть положение, которое он намеревался передать своим потомкам, здесь также называется géras (Илиада 20.182). Одним словом, женихи Пенелопы стремились к власти, которую они получили бы, женившись на ней. Стоит отметить, что, géras также передавался по наследству и потомку мужского пола, если не было дочери – как мы можем заключить из фразы, адресованной Телемаху: «избави нас от того, чтоб стал ты в Итаке / нашим царем, по рожденью уж право имея на это!» (Одиссея 1.386-387).

Здесь мы можем провести параллель с Деяниями данов, где Саксон говорит о женщине очень высокого ранга и что «всякий, кого она посчитает достойным своего ложа, станет королём и вместе с её объятиями получит и королевство» (Деяния 4.1.16).

Улисс, следовательно, намекает на это, когда встречает призрак своей мертвой матери, Антиклеи, в царстве Аида и спрашивает ее, принадлежит ли еще его géras ему, или «благороднейший из ахейцев уже женился на Пенелопе» (Одиссея 11.179). Он, вероятно, имеет в виду Евримаха, который в другом отрывке Одиссеи и является главным сватающимся женихом Пенелопы, собирающимся жениться на ней (15.16-18). Однако Антиклея сразу же успокаивает его: «держится стойко и твердо / в доме твоем и все время / долгие дни она там и бессонные ночи проводит в слезах непрерывных / не перешел ни к кому еще твой прекрасный статус [géras] !» (11.181-184).

Можно также предположить, что и сам Улисс приобрел свой «прекрасный статус», géras таким же образом. С одной стороны, Пенелопа принадлежала к знатной, а точнее, царской семье. Ее отец Икарий был «очень могущественным человеком» (Одиссея 1.276), братом Тиндарея, царя Спарты и Микен (таким образом, Пенелопа и Елена были двоюродными сестрами); Ифтима, ее сестра, была замужем за Евмелом, царем Фер. С другой стороны, старый Лаэрт, отец Улисса, изображен в Одиссее бедным стариком, живущим в полях в жалком состоянии: «У него была грязный / с заплатами, грубый хитон (…) / и козья шапка, что делало его еще более жалким» (24.227-228; 24.230-231). Кажется маловероятным, чтобы такой человек мог оставить Улиссу его géras – и можно предположить, что лишь богатства, накопленные, как утверждается в Одиссее, нашим проницательным героем до войны, подготовили почву для его аристократической свадьбы. [2]

Однако, вернемся к Менелаю и его посрамлению. Мы находим аналогичный эпизод в Деяниях данов, где Один, после того как жена изменила ему, «отправился в изгнание, надеясь искоренить это великое бесчестие» (1.7.1). Это подчеркивает важность, не только частную, но и публичную, такого преступления против царя. Также в Деяниях мы уже видели, что похищение королевы ведет к войне (это история о Снионе, сыне короля Дании, который похитил королеву Швеции). То же самое и в других древних обществах, например в Ирландии, где

«В период раннего средневековья среди двенадцати основных историй, которые поэты должны были знать, были рассказы о похищенных женщинах (aithid) (...) Похищение Этейн, то есть жены верховного короля Эохайда Айрейн, героем-Богом Мидером развязало войну».

Другими словами, похищение Елены было настоящим поводом для войны, как рассказывает Гомер, и теперь мы можем понять, почему.

Подводя итог, читая поэму в этом ключе, легко отвергнуть стратегическое положение Трои как причину войны. В Илиаде вообще нет ни одной строчки стиха, где бы говорилось о такой причине Троянской войны. Также, завоевание Трои для получения стратегического контроля над торговым путем повлекло бы за собой оставление постоянного ахейского гарнизона в Трое после войны – однако, согласно Гомеру и греческой мифологии, этого не произошло.

Настоящие причины конфликта были связаны с похищением Елены, и они выходят далеко за рамки оскорбления чести преданного мужа или его любви к красивой но неверной жене. То же самое касается и состязания между Улиссом и женихами его жены, где призом был géras, властное полномочие. Иными словами, главный общий мотив поэм Гомера – власть, влиявшая на человеческие отношения с древних времен, часто превращая человеческую историю в драму и трагедию.

отрывок из готовящегося к публикации перевода
Нордические начала Илиады и Одиссеи: миграция мифа.
Феличе Винчи

______________________________



https://www.rulit.me/books/rasshifrovannaya-iliada-read-516168-8.html
«Без всякой доказательной методики» (!), и лишь «по отдаленным созвучиям» (!!!)

Как удобно навешивать «ярлыки», когда, по сути, никто из русскоязычных читателей и не имел возможности ознакомиться с идеями Винчи на русском языке: изданная в 2004-м году в Саранске работа «Гомер и Балтика» вышла тиражом лишь 300 экземпляров, никогда не продавалась в книжных магазинах, разошлась «по знакомым» и в обязательной квоте ушла в те библиотеки, к которым массовому читателю вход закрыт.

Клейн не считал Троянскую войну историческим фактом, полагая, в том числе, что Илиада передавала «желанные» события, а не «действительные», при этом игнорируя саму логику построения древних преданий (не только в Илиаде), где повествованию всегда предшествует пророчество, которое далее в изложении сбывается.

До конца жизни Клейн продолжал искать степную «пра-родину» «индоевропейцев»; при этом признавая важную роль скандинавов, но лишь в части, выгодной для обоснования положений отстаивавшейся им норманнской гипотезы формирования российского государства.

«…Средиземноморское место действия поэм Гомера – не научная истина, а лишь предание, о достоверности которого вопросы возникали постоянно. Однако, это предание настолько глубоко укоренилось в нашей культуре и укрепилось в сознании, что оно оказывает единственное, но удивительное отторжение всем противоположным гипотезам.»
Клаудио Черрети (Claudio Cerreti), преподаватель географии в Римском университете

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив