подробности

onza — 11.03.2010 С Никой все в порядке, небольшая простуда не в счет. Проблемы в Москве, со старшей Машей.

Мне сложно отсюда описать то, как это происходило и что происходит сейчас.

Есть заявление для прессы, в котором все описано.?

"В нашей семье – 3 человека. Я, Тихонович Лидия Андреевна, моя дочь – Ласточкина Софья Александровна (имя изменено) и мой муж – Сучилин Андрей Анатольевич. Мы живем вместе уже более 14 лет.

Недавно с девочкой случилась беда. 3 февраля она начудила в колледже (бегала, кричала о том, что дети, учащиеся с ней – «фашисты» и т.д. и т.п.). Была вызвана «Скорая помощь», но нам удалось забрать ее домой. По совету друзей, 4 февраля мы обратились в детскую психиатрическую больницу №6.

Соня добровольно поехала в больницу, поскольку считала, что с ней происходит «что-то не то». Иначе говоря, она вполне сохраняла критичность.

Мы приехали в больницу с неопределенными намерениями и не были уверены, что девочку необходимо госпитализировать, скорее, мы ожидали консультации врача.

Санитарка в приемном отделении - еще до каких-либо разговоров врачей с девочкой и нами - принялась мыть ей голову и стричь ногти, что обязательно для поступающих в больницу пациентов. Совершенно объяснима реакция Сони на это – она попыталась вырваться и убежать.

В итоге, врачи предложили подписать согласие на госпитализацию «для обследования», не объяснив правовых последствий этого.

Я, будучи в состоянии шока, подписала согласие на госпитализацию. И не заметила, что в этом документе предполагается т.н. "недобровольная" форма госпитализации, утверждаемая судом на основании заявления врачей. Меня никто не ознакомил с моими правами и возможными последствиями подписания этого документа.

7 февраля у нас дома раздался телефонный звонок. Звонивший представился судьей Симоновского суда Вершининым Павлом Валериевичем и потребовал к телефону Ласточкину Софью Александровну (?). С моим мужем он разговаривать отказался, заявив: «Я буду говорить только с ней». Муж выразил естественное удивление в этой связи, ведь С.А.Ласточкина – несовершеннолетняя и, к тому же, находится в настоящий момент в больнице. Судья Вершинин П.В. извинился и сказал, что он перепутал фамилию и потребовал к телефону Л.А.Тихонович, мать девочки. Доверие к такому судье, разумеется, сильно упало.

П.В. Вершинин проинформировал Л.А.Тихонович о правовых последствиях утверждения судом согласия на недобровольную госпитализацию, важнейшее из которых – право врачей не отдавать несовершеннолетних пациентов родителям вплоть до того момента, когда консилиум сочтет состояние пациента удовлетворительным.

Мы немедленно подали заявление на имя главного врача больницы с отказом от согласия на недобровольную госпитализацию. Заявление было принято, но никаких последствий не имело.

Нам не были присланы повестки с вызовом на суд, и мы узнали о предполагаемом месте и времени проведения суда со слов звонившего мне П.В. Вершинина. Он заявил, что суд будет в помещении больницы, но где конкретно – неизвестно. О времени проведения суда говорилось следующее: «Около 14.00, но иногда я сильно опаздываю.

11 февраля мы поехали в больницу с утра и пытались узнать, когда и где именно будет проходить суд. Никто, включая заместителей главного врача нам эту информацию не сообщил. Более того, заместитель главного врача произнес: «Иногда судья говорит, что будет в 14.00, а приезжает около 16.00» Просидев порядка 1,5 часов в «предбаннике» 1-го острого отделения, на морозе (т.к. это пространство не отапливается), мы все-таки дождались приезда суда. Т.е. суд вместо назначенного времени - 14.00 состоялся около 15.30.

Таким образом, 11 февраля «недобровольную госпитализацию» утвердило выездное заседание Симоновского суда, проходившее в 1-м отделении больницы.

А. Сучилина на суд не пустили, поскольку он, формально, - не родной отец. Ходатайство о привлечении его хотя бы в качестве свидетеля было отклонено.

Ходатайство о независимой экспертизе было отклонено.

Заявление об отказе от согласия на "недобровольную госпитализацию" было приобщено к материалам судебного заседания, однако не было учтено.

Заявление о том, что оба члена семьи – психологи с достаточно большим стажем работы, я, Л.А.Тихонович – кандидат наук, а моя мать, бабушка девочки – психиатр с более чем 30-летним стажем, и также – кандидат наук, и мы имеем право на свое профессиональное мнение о состоянии Сони, - не было рассмотрено.

26 февраля я подала кассационную жалобу на решение Симоновского суда. Когда она будет рассмотрена – неизвестно. В канцелярии называли срок «около трех недель».

С 4-го по 17-ое февраля Софья находилась в т.н. остром отделении. В этот период нам позволяли ее навещать. С 17-го февраля она была переведена в 3 отделение больницы.

С 17 февраля по 24 февраля нам не позволяли увидеть Соню по причине «карантина».

Не удалось нам в этот период и встретиться с ее лечащим врачом, Сапожниковой Е.И., поскольку в назначенные для встреч дни она отсутствовала в больнице. Первый раз мы смогли с ней встретиться лишь 24 февраля.

Состояние Сони, если судить по ее поведению во время свиданий, вполне удовлетворительное и было таким уже вскоре после ее недобровольной госпитализации. Однако следствия лечения галоперидолом дают себя знать, и мы считаем, что состояние ее ухудшается.

24 февраля мы потребовали выписать девочку из больницы. Собравшийся консилиум отказал нам под предлогом продолжающегося «острого» состояния. 3 марта мы вновь потребовали выписать дочь, но собравшийся консилиум вновь нам отказал.

Зам. Главного врача больницы Шпрехер Борис Лазаревич открытым текстом предложил судиться. А Сапожникова Елена Ивановна также открыто говорила о стратегии непрерывного увеличения доз галоперидола в лечении Софьи и нецелесообразности использования менее вредных препаратов.

Мы не можем не считать, что таким образом наказывают дочь строптивых, по мнению психиатров, родителей.

В течении всего времени пребывания в больнице (с 4 февраля по настоящий момент) Соня была лишена возможности прогулок. Девушка 17 с половиной лет лишена возможности пользоваться предметами женской гигиены, не имеет тумбочки для личных вещей, ей запрещено даже поставить цветы на подоконник рядом с кроватью, она вынуждена ходить в туалет в присутствии медсестер, ей запрещают свидания с друзьями.

Мы не понимаем, почему нарушены права Сони и почему нарушены наши права.

Мы не понимаем, почему суд не принял во внимание мой отказ от согласия на недобровольную госпитализацию моей дочери.

Мы не понимаем, почему лечебное учреждение насильственно удерживает нашу дочь и пытается оказать нам «навязанные услуги», что, по нашему мнению, попадает под соответствующую статью УК РФ.

Мы не понимаем, как возможно законное обеспечение и обоснование фактического лишения нас родительских прав.

Мы не понимаем, почему в детском лечебном учреждении царят средневековые порядки, происходит постоянное унижение несовершеннолетних пациентов и их родителей.

Все это живо напоминает практику советской карательной психиатрии, когда любых людей, отличавшихся по своим взглядам или стилю поведения, легко было госпитализировать и упрятать в «лечебные заведения». Карательный характер проявляется не только в отношении нашей дочери, но и в отношении нас."

Стараюсь активно подключить журналистов по мере возможности, особенно московских.

История описана в ЖЖ отчима моей старшей дочери dx27s

Как понимаю, сейчас важнее всего прекратить "лечение" и, если не добиться выписки, то по крайней мере перевести в другую больницу.

Буду благодарен за перепост в своих ЖЖ этого поста или первого по теме поста Андрея. Нужна консультация юриста - что можно сделать из-за границы мне, родному отцу и/или как можно вытащить ее из этой больницы.

Друзья, спасибо за волнения и вопросы. К сожалению, не могу отвечать каждому оперативно с работы.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив