Подмены (об историческом мародерстве)

Если в народе сохранились жизненные силы, то после некоторого замешательства, после определенного периода истерического отчаяния и фрустрации, в народе просыпается небывалая жажда жизни, он начинает смотреть на гаревую дорожку Истории налитыми кровью глазами.
Народ в этой ситуации должен лихорадочно выстраивать новую страну, во многом именно новую, ведь поражение потерпело не только население прежней страны, сокрушительное поражение потерпела и сама система общественного и государственного устройства в целом. И народ, подсознательно понимая это, на первом этапе инстинктивно будет отрицать все старые формы общественного и государственного бытия.
Для того, чтобы все это зримо себе представить, не нужно знать историю поражения РИ в ПМВ, историю революции, гражданской войны, а также последующие события. Вполне достаточно знать общие нехитрые закономерности поведения больших масс людей, именуемых народами, достаточно обладать способностью хоть сколько-нибудь глубоко переживать исторический процесс.
Можно, вообще, не знать историю страны в период 1918-1945 гг. Достаточно знать только одно: 1918 г. – это сокрушительное поражение, 1945 – великая Победа, и можно сразу сказать, что происходило между этими событиями, в этот удивительно короткий период.
И можно сразу же обозначить, каковы были истинные, глубинные смыслы тех событий, которыми был этот период наполнен, смыслы, возможно, не всегда совпадавшие с внешним характером событий, а, тем более, с декларациями основных исторических фигурантов.
Те, кто полагают, будто, выйдя из тяжелейшего поражения, можно за какую-то четверть века прийти к величайшей Победе, ВОПРЕКИ элите и руководству, ВОПРЕКИ господствующей в этот период идеологии – это либо конченные олигофрены, либо откровенно бесноватые, для которых, вообще, не существует объективных законов бытия народов и государств, и все сущее, а, главное, прошедшее подчинятся их актуальным эгоистическим «емелиным хотелкам», только вместо «волшебной щуки» у них еще более волшебный «Бог».
При этом Бог, как само воплощение неумолимой объективности бытия и его законов, для этой публики не существует. Словом, «православные» из современных «семинарий» и «академий» имени Гарри Поттера.
* * * * *
Сами большевики в марте 1918 года смотрели на дело так:
«Не надо самообманов. Надо иметь мужество глядеть прямо в лицо неприкрашенной горькой правде. Надо измерить целиком, до дна, всю ту пропасть поражения, расчленения, порабощения, унижения, в которую нас теперь толкнули. Чем яснее мы поймем это, тем более твердой, закаленной, стальной сделается наша воля к освобождению, наше стремление подняться снова от порабощения к самостоятельности, наша непреклонная решимость добиться во что бы то ни стало того, чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной.
Она может стать таковой, ибо у нас все же достаточно осталось простора и природных богатств, чтобы снабдить всех и каждого если не обильным, то достаточным количеством средств к жизни. У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, – чтобы создать действительно могучую и обильную Русь. Русь станет таковой, если отбросит прочь всякое уныние и всякую фразу, если, стиснув зубы, соберет все свои силы, если напряжет каждый нерв, натянет каждый мускул… Идти вперед по этому пути, не падая духом от поражений, собирать камень за камушком прочный фундамент социалистического общества, работать, не покладая рук, над созданием дисциплины и самодисциплины, над укреплением везде и всюду организованности, порядка, деловитости, стройного сотрудничества всенародных сил, всеобщего учета и контроля за производством и распределением продуктов – таков путь к созданию мощи военной и мощи социалистической.
Россия идет теперь – а она бесспорно идет – от «Тильзитского» мира к национальному подъему, к великой отечественной войне».
Не к Отечественной войне, подобной войне 1812 года.
И не ко Второй Отечественной – германской.
Эти войны вела региональная держава.
России предстояла Великая Отечественная война, то есть война уже могучей Руси-сверхдержавы, за сохранение и упрочение этого статуса, война против международного империализма, которому новый статус «могучей Руси», надежды всех порабощенных, стал бы, как кость в горле. Так смотрел на дело Ленин в марте 1918 года.
Сталин термин «Великая Отечественная война» не изобретал, и знамена поверженной Европы он бросал туда, куда надо. Эти демонстративные акты были исполнены глубочайшего исторического смысла.
Кто смеет изменять по своему произволу смыслы Великой Отечественной войны 1918-1945 годов противно тому, как их понимали современники, те, кто к ней готовились, те, кто воевали, и те, кто победили?
Тем более, как смеют это делать поколения, которые пустили по ветру основные плоды Победы?
Подобному трудно даже подобрать название.
Победа – это не результат одних только военных действий, это всегда венец определенного исторического процесса, иногда ведущего от одной победы к другой, но гораздо чаще ведущего от поражения к Победе.
«Пик Победы» на Тянь-Шане это не точка пространства, соответствующая верхней точке горного массива, это, прежде всего, сам горный массив, над которым пик возвышается. Он опирается на этот массив, а не висит в воздухе.
А наша Победа сегодня напоминает «Пик Победы», который висит в Истории сам по себе, а «горного массива» на самом деле официально не существует, Более того, официально на месте «горного массива» зияет страшная пропасть «безбожного коммунизма».
И Победа в официальной мифологии возвышается в исторической пустоте исключительно магическими антисоветскими заклинаниями нашего светского и церковного руководства, а также их идеологической обслуги.
* * * * *
Победа 1945 года – это венец исторического процесса периода 1918 – 1945 гг.
Предыдущая эпоха закончилась поражением 1918 года.
Уходящая империя с треском проиграла две войны.
А наше 35-летие это эпоха еще более позорной цивилизационной капитуляции, в результате которой утрачены почти все достижения победоносной советской эпохи.
Это крайне неприятно констатировать, и хочется спрятаться за смягчающие эвфемизмы, но, увы, это просто медицинский факт.
И нужно быть запредельными социально-политическими и социально-психологическими извращенцами, чтобы отлучить Победу от эпохи, ее породившей, и попытаться с двух сторон подложить-подсунуть под нее в качестве «основания» две пораженческих эпохи: эпоху предреволюционного декаданса и нашу гнилую эпоху «освобождения от безбожного коммунизма».
* * * * *
Михаил Пришвин в своих дневниках о большевиках и советской власти писал зачастую черт-те что. Даже не зачастую, а, как правило. И нет никакого сомнения – писал он именно то, что думал, ибо возможный «читатель» с голубым или красным околышем на фуражке почти за любую запись мог его законопатить лет на десять, как минимум.
Но вот 18 марта 1951 года Пришвин записал:
«После разгрома немцев какое может быть сомнение в правоте Ленина…»
В своей речи от 9 февраля 1946 года Сталин сказал следующее:
«Война устроила нечто вроде экзамена нашему советскому строю, нашему государству, нашему правительству, нашей Коммунистической партии и подвела итоги их работы… Наша победа означает прежде всего, что победил наш советский общественный строй…»
Эти слова зачастую совершенно безосновательно трактуют так, будто по Сталину в войне победила именно Революции, а не России (уже само противопоставление выглядит предельно манипулятивно).
На самом деле любое испытание – это, прежде всего, испытание общественного строя.
Если общественный строй несостоятелен, то в тяжелейшей войне победить ВОПРЕКИ ему невозможно. Точно так же, как невозможно за 10 лет пробежать 50-100 лет, на которые страна отстала от развитых стран. Невозможно обеспечить в течение десятилетий устойчивый беспрецедентный экономический рост вопреки «строю, нашему государству, нашему правительству, нашей Коммунистической партии».
Вот нам, например, нужно восстановить разрушенные отрасли обрабатывающей промышленности, не все, а хотя бы часть, не полностью, а хотя бы частично, но мы, ни хрена не сможем восстановить их ВОПРЕКИ существующему общественному строю и нашему руководству.
А БЛАГОДАРЯ существующему общественному строю и нашему руководству - не сможем этого сделать и подавно.
Не перепрыгнем мы ни через строй, ни через наше руководство, которое этот строй установило, включая и гребаный неизменный все 35 лет финансово-экономический блок.
Признание М. Пришвина означает лишь то, что ранее за катастрофой поражения 1918 года и репрессивностью последующей мобилизационной модернизации он не видел общего победного замысла Истории.
И заявление Сталина никоим образом не отлучает от Победы ту же Русскую православную церковь. Заявление Сталина не отрицает ее вклада в Победу. Но во время ВОВ церковь находилась даже не на вторых ролях, и даже не на третьих, а на четвертых-пятых, если не далее.
Кроме того, если мы возьмем православную церковь в целом, включая и русское зарубежье, то ее положение во время ВОВ, вообще-то, было двойственным.
После объединения церквей в новейшее время и почти 100-процентной мутации современной РПЦ МП в сторону западного духа и западной мысли РПЦЗ мы имеем полное право смотреть на вещи таким образом.
«Трагедия Власова заключалась в том, что предателем он действительно был, но не в 42 году, а в 17-м, когда, когда пошел служить в Красную армию, в годы второй мировой войны он пытался перестать быть предателем той России, которую он предал в годы войны гражданской, повернув свое оружие против Сталина…»
Это митрофорный протоиерей Г. Митрофанов. Только не надо думать, что это «какой-то там протоиерей». Это человек на самом деле в РПЦ весьма влиятельный, и влияет он, прежде всего, на учебный процесс, на преподавание истории церкви. И влияет он на это преподавание уже не одно десятилетие. И программы преподавания, между прочим, общие. Уже не один выводок клириков с загаженными подобным образом мозгами и душами излился в нашу жизнь, дабы нести «свет» подобных митрофановских «истин» всем остальным.
Конечно, нынешние иерархи РПЦ публично, напрямую подобных высказываний не допускают (пока не допускают), но дух РПЦ во многом именно таков. Священник, который осмелится высказать хотя бы в чем-то иную точку зрения на Сталина или на Ленина немедленно подвергается травле сверху и, так или иначе, исторгается из РПЦ. Люди с нормальным объективным взглядом на историю советского периода в РПЦ есть, но их очень немного, и они там на положении Штирлица в РСХА. Вернее, на положении забитых и затюканных, всему поддакивающих «профессоров Плейшнеров».
Когда околоцерковный лицедей Михалков лицемерно возмущается тем, что молодежь сегодня практически не знает, кто такой генерал Карбышев, но зато все ведают, кто такой генерал Власов, подкатывает тошнота к горлу. Ведь он прекрасно знает и ощущает дух того «ведомства», которое усиленно рекламирует, ибо и сам он этим духом пропитан.
Запредельная хуцпа здесь заключается в том, что этот фарисей призывает нас сплотиться вокруг НЫНЕШНЕЙ (!) РПЦ, безбожно спекулируя при этом на святости Победы.
Говорят, что классическая хуцпа – это когда сын, убивший родителей, требует от суда снисхождения на том основании, что он теперь сирота. «Бесогон» - это классический «информационный сирота».
Просто классический… Но о-о-о-о-чень «православный».
Впрочем, оставим пока нынешнюю РПЦ и вернемся к настоящей Русской православной церкви времен Великой Отечественной войны.
Даже если мы не будем учитывать коллаборационистскую политику зарубежников (на тот момент они были с очевидностью по ту сторону линии фронта во всех смыслах), а учтем лишь поведение представителей «внутренней» церкви на оккупированной территории, то оно также было «неоднозначным», причем, просто в силу самого порядка вещей.
Оккупанты открывали церкви и предоставляли священникам возможность служить, а публично служить на 100% по-партизански непогрешимо, будучи полностью во власти врага, конечно же, невозможно. Потому и претензии здесь предъявлять трудно.
На мой запрос по теме браузер дал стандартный, хорошо известный мне ответ:
«Поздним вечером 4 сентября 1943 года в Кремле состоялась встреча Иосифа Сталина с тремя иерархами Русской православной церкви, с которой и началась первая религиозная «оттепель» в Советском Союзе».
То есть та «оттепель», которая в мифологии современных фарисеев-антисоветчиков занимает особое, можно сказать, «сакральное» место, началась только 4 сентября 1943 года.
Это осень 1943 года!
Коренной перелом в войне уже достигнут. Он достигнут ДО ТОГО, как началась эта «оттепель».
И битва под Москвой, и Сталинградская битва, и сражение на Курской дуге к тому времени уже закончились полным поражением объединенной Европы. Это произошло ДО ТОГО.
Большевики и сам Сталин (в отличие от нашего руководства) были самим воплощением проектно-волевого начала.
Сталин, например, после Курской битвы дал распоряжение отозвать с фронта многих проектировщиков самолетов гражданской авиации. Сталин смотрел далеко вперед. После войны гражданская авиация должна была сыграть важную роль в обеспечении связанности территорий одной шестой части суши.
Именно с конца лета 1943 года начинают отзывать с фронта различные категории военнослужащих, учителей, студентов определенных специальностей и, между прочим, священников.
Вот только тогда и начался активный диалог советской власти с церковью.
После Курской битвы Сталин считал войну уже выигранной и думал не только о ней, но и о будущем.
Он начал тесный диалог с церковью вовсе не потому, что, как утверждают провласовские фарисеи, советская власть идеологически обанкротилась и в изнеможении простерла свои слабеющие руки к церкви, слезно прося ее о помощи.
Напротив, только осенью 1943 года наконец-то появилась возможность в относительно спокойной обстановке «перетереть» с церковью ряд важных вопросов.
И есть все основания полагать, что «религиозная оттепель», на момент когда грядущая победа СССР стала уже совершенно очевидной, была связана не столько с внутренними проблемами, сколько с предстоящим переустройством послевоенной Европы, о котором руководству страной теперь уже надо было думать вплотную.
Путь Красной армии лежал через будущую зону влияния СССР в Европе, куда входили: православная Болгария, православная Румыния, во многом православная Югославия и, чем черт не шутит, возможно, и православная Греция. Ну, уж патриарх-то Кирилл должен знать, какую важную роль советское государство отводило церкви в вопросах «международного сотрудничества».
Напомним, что освобождение Донбасса началось 13 августа 1943 года (за 3 недели до встречи Сталина с иерархами) и закончилось 22 сентября, когда противник был отброшен за Днепр на участке Запорожье-Днепропетровск.
Для современников СВО на всякий случай уточним – операция закончилась 22 сентября того же года, в каком и началась.
Территории, на которых мы сегодня воюем почти столько же, сколько длилась вся ВОВ, в 1943 году были освобождены всего за 5 недель, а тогда против Красной армии действительно напрямую воевала почти вся Европа.
Кто-то скажет: «Подумаешь, какой-то там вермахт…»
Нет, господа, вермахт – это тоже серьезно.
И, между прочим, «оттепель» во взаимоотношениях с церковью тогда, при освобождении Донбасса, еще толком даже не началась.
Во всех операциях на Украине безвозвратные потери составляли примерно четверть от потерь общих, и для Донбасской операции их можно оценить примерно в 65-70 тыс. человек. Возможно, что слово «всего» здесь было бы даже уместно.
Речь в данном случае идет исключительно о возможностях СТРОЯ, установленного ЭЛИТОЙ. Всем, кто независимо от сферы деятельности в рамках строя пытается мужественно и жертвенно хоть что-то сделать, глубочайшая благодарность и низкий поклон.
Господа современные вдохновители нашего общества на великие свершения и победы!
Господа «православные комиссары», буквально пышущие ощущением своего «божественного превосходства» перед «безбожными идеологами» советской эпохи!
К вам обращаюсь я!
Ну, посудите сами, нужна ли была Сталину эта «оттепель» во взаимоотношениях с церковью для дополнительной мобилизации народных сил в тот период, когда Красная армия, как тогда говорили, «вооруженная идеями великого Ленина», уже покатила на Запад всесокрушающим катком. Причем в этом движении она зачастую превосходила скорость продвижения вермахта в период 1941 года.
И чем церковь в принципе могла тогда дополнительно помочь советскому государству?
Ведь верующие, особенно среди мужчин, составляли сугубое меньшинство и в любом случае подлежали мобилизации на общих основаниях. Церковь обратилась к ним еще в начале войны, призвав их на защиту Отечества, и что еще она могла им сказать такого дополнительно заветного осенью 1943 года?
В тяжелейшем 1941 году и в страшном 1942-ом и летом 1943-го обошлись без всякой «оттепели».
И коренного перелома в войне достигли, слава Богу, без этого.
Ничего не могу сказать, ТОГДАШНЯЯ Русская православная церковь была на высоте, и священноначалие повело себя безукоризненно. Честь им и слава. Хотя от церкви тогда зависело, прямо скажем, не очень много, но, тем не менее, все, что от нее зависело, она сделала.
Однако объясните мне, почему нынешние церковные и околоцерковные круги годами и десятилетиями несут абсолютно лютый бред про то, что советская идеология якобы не выдержала бремени военного столкновения, обанкротилась, и поэтому впавшему в отчаяние Сталину пришлось звать на помощь православную церковь?
Что это за лютая хрень!
Вопрос риторический, ответ на него я знаю.
Дело даже не в том, что сегодня ТОГДАШНЮЮ церковь хотят задним числом сделать главным (!) и даже единственным (!) вдохновителем Победы, что само по себе является вопиющим и без всякого преувеличения богопротивным искажением Истории, как народной судьбы.
Дело в том, что это стремится сделать НЫНЕШНЯЯ РПЦ, проецируя прошлые заслуги церкви времен ВОВ на себя любимую, имея при этом к той церкви отношение… весьма условное, и это если выражаться предельно корректно.
А вот это уже подмена, можно сказать, инфернальная.
* * * * *
Ну, зачем об этом в преддверии Победы?
В День Победы об этом, действительно, не стоит…
А вот в преддверии - просто необходимо…
|
</> |