Почему захлебнулась революция 91-93-го года?

 Она продолжалась два года и полтора месяца – с 19 августа 91-го по 4-е октября 93-го. В августе 91-го было разрушено старое государство, в октябре 93-го возникло новое. В нем мы и живем. Разговоры, какое лучше, бессмысленны – оба плохи. Старое – тотальной несвободой, новое – духовным гниением. На повестке дня новая революция. Но как уберечь ее от болезней только что пережитой? Ведь мы-то изменились не так сильно. Именно поэтому очень важно понять, что привело к поражению революцию начала 90-х.

Причин было три – прекраснодушие, пофигизм и глупость. Впрочем, возможно, это просто три имени одной причины.

Прекраснодушие выражалось в том, что нужно сделать совсем немного, чтобы «сама пошла» и всё само собой получится. Эта вера была тотальной. Начиная с Ельцина, который собирался сделать с собой что-то очень плохое в случае отсутствия мгновенного результата реформ, и его экономических учителей-гайдаровцев, которые не сомневались в истинности прочитанных ими книжек на английском (на таком языке неправду не напишут – чай, не русский). И кончая самыми младшими научными сотрудниками, инженерами и уборщицами – сейчас вот только несколько месяцев перемучаться, а потом – рай. «Сама пойдет». Вот только надо сказать волшебные слова: ценам – «Свободны!», заводам – «Приватизируйтесь!», людям – «Обогащайтесь!». Как молоды мы были!.. Как верили!..

А сегодня разве мы постарели? Просто слова другие: «многопартийность», «разделение властей», «честные выборы»... «Крекс, фекс, пекс»...

Пофигизм – второе «наше всё». Лезть «в политику» ни хотел почти никто. Причины были разные: «от других дел хватает» до «дело грязное». Но так или иначе в основном народ решил, что и без нас разберутся. Тем более, что мы уже и так свое сделали – таких орлов понавыбирали: Ельцин, Попов, Собчак... Уж им-то не разобраться... Вы только послушайте, как говорит Собчак! Только посмотрите, что за душка Попов! В общем, мы к своим иным делам эту обузу добавлять не стали. Отдали на откуп.

Сегодня мы и здесь изменились не сильно. Только вот героев у нас пока поменьше - один, но зато какой: красивый, как Собчак, мужественный, как Ельцин, и душка, как Попов. Три в одном. Ну, а мы? А что мы? Политика дело грязное. А что я могу? Других дел хватает...

И наконец – глупость. Мы не понимали двух вещей.

Самая главная – а какой жизнью мы хотим жить. Про западную мы ничего не знали, кроме витрины. Чем нужно платить за западное благополучие, хотим ли мы платить эту цену, есть ли у нас чем платить – никакими такими мудренными вопросами мы задаваться не могли. А мысль о том, что хорошая жизнь может быть какой-то иной, не западной, после провала коммунистического эксперимента нам в голову просто не приходила. В результате мы поперлись (это чтобы не употреблять грубых слов) неизвестно куда, не разбирая дороги.

Вторая же вещь, которую мы не понимали, - что последствия любых наших действий необходимо просчитывать. Например, что советская система образования или здравоохранения не бесплатны и нужны определенные деньги, чтобы их поддерживать. Эти деньги нужно тем или иным способом собирать. Что попытка просто освободить государство от его социальных обязательств обернется разнообразными бедами, которые убьют все выигрыши от свобод. Книг будет много, но их не будут читать. Писать можно будет все что угодно, но только низкопробная писанина позволит автору выживать. И так далее, и тому подобное. Чего тут думать – тут трясти надо. Так мы и дотряслись до сотрясения мозга.

И здесь сегодня картина немногим лучше. Мы так же не хотим думать о том, какой жизнью нам хотелось бы жить. И так же не склонны просчитывать последствия наших действий.

Отличие только в том, что сегодня многих еще не допекло так, чтобы забыть, как больно дерутся грабли, и прыгнуть на них еще один раз. Но это слабое утешение. Случись сегодня то, о чем мечтают сегодняшние пламенные революционеры – те, кого уже допекло, мы точь в точь повторим все те же ошибки и набьем все те же шишки.

Вывод? Ничего не делать? Ничуть. Делать. Но начинать с того, что избавляться: от прекраснодушия, от пофигизма и (по возможности) – от глупости.