Почему я люблю Германию - 1.

blau_kraehe — 02.01.2020 Еще раз всех с наступившим Новым Годом! В новом году я закончу публикацию "записок ушельца" и буду делать из этого книгу. Осталось не так уж много тем. И начать я хочу с животрепещущей почему-то темы, а именно - см. заголовок.
Итак...

Предыдущие серии

Очень часто, когда я в интернете честно рассказываю о жизни в ФРГ, в комменты набегают эмигранты с воплями «Вы просто не любите Германию!»

Подобные высказывания удивляют меня, потому что на самом деле я как раз люблю Германию. Это не родная, но и совсем не чужая мне страна.

Но особенно мне смешно еще и потому, что я прекрасно понимаю «любовь» эмигрантов к этой стране.
В самом деле, они приехали сюда зачастую не от хорошей жизни. На Родине у них, возможно, не было перспектив, их преследовали неприятности, они не могли заработать. Решение о переезде было принято сознательно. Естественно, что первое время – и это могут быть годы – у человека сохраняется «синдром туриста». Они знают, что не надо путать туризм с эмиграцией. Но первое время эта путаница – на автоматическом уровне. «Я поступил правильно, уехав сюда» - и мозг выискивает позитивные стороны в окружающей действительности, видит красоту и богатство, старательно не замечает нищеты и убожества; игнорирует неудобства вроде отсутствия автобусов или ожидания приема у врача – и восторгается приятными моментами: красивые палисадники, великолепная архитектура, вкусные сосиски с пивом. Если немецкие бюрократы вообще что-то разрешают новоприбывшим, дают, например, детское пособие или пособие по безработице, душу переполняет благодарность как за совершенно не заслуженное благодеяние. Особенно сильны эти чувства у тех, кто действительно уехал из нищеты (как это зачастую было в 90-е годы), или же уехал с глубоким убеждением в благости «европейского образа жизни» и ужасе «рашкианского Мордора» - неважно, есть ли хоть какие-то реальные основания у таких убеждений.

То есть их любовь к Германии – это именно любовь к сосискам и пиву, к социальным благам и деньгам.
Особенно прекрасной эта страна была бы, если бы не мешали, собственно, немцы. Вот немцы, местные – это момент, который все портит. Их называют «картошкой» (немцы об этом знают и сами себя с юмором называют «картофелем»). Лучше бы их тут вовсе не было, а вся система социальных благ, пособий, высоких зарплат (в сравнении, конечно, с российскими) и прочих удовольствий сохранялась как есть.
Вслух, конечно, «любители Германии» об этом говорят только между собой. В интернете такого никто не напишет. Наоборот, все хвастаются «дружбой» с местными и прекрасными отношениями. Гордятся, если удалось пообщаться с кем-то из местных, и повсюду об этом рассказывают, если удалось заполучить "местного" на семейный праздник - ну это почти свадебный генерал...

Я все это хорошо понимаю, потому что первые годы в Германии провела примерно так же.То есть я не называю это «любовью к стране». Я никогда раньше Германию не любила, она меня вообще не интересовала, совершенно. Мне бы и в голову не пришло сюда ехать. Но после почти вынужденного въезда я долгое время была именно вот так «благодарна», мне казалось, что нам дают незаслуженные блага, что мы так прекрасно живем, и что это государство просто замечательно. «Мелочи жизни», вроде, например, врачей, которые с удивительным постоянством ошибались и плевали на лечение моего ребенка, мне казались именно мелочами. Тем более, что и в России врачи попадаются разные. Собственно, я и сейчас не считаю, что жизнь в Германии как-то ужаснее, чем в других современных государствах – во многом даже и лучше.
К любви все это не имеет ни малейшего отношения.

Так же, как и подавляющее большинство эмигрантов, я жила исключительно в кругу диаспоры. Увы, это правда. Помню, как нас с мужем приглашали на корпоративы в его фирме. Немного потолкавшись в тусовке, из приличия обменявшись несколькими фразами с коллегами, он неизменно оказывался за столиком с таким же российским эмигрантом и его женой – и только с ними у нас появились какие-то внеслужебные отношения. Нет, пардон – у мужа еще был один приятель-программист, с которым мы тесно общались. Он был тоже эмигрант - араб из Ливана.

Что же касается действительно настоящей дружбы, настоящих близких отношений – они были возможны лишь с «нашими людьми». Такая дружба завязалась у нас на почве увлечения эзотерикой, и там были настоящие «друзья семьи». Большинство же российских немцев вращаются в кругу собственной семьи. Как правило, у них большие семьи – не в плане многодетности, а в плане тесных отношений с тетками-дядями, кузинами и кузенами, прочими троюродными братьями и бабушками. С отцовской стороны в семье моего бывшего мужа насчитывается около двухсот человек в одной только Германии, часть из них также носит фамилию Завацкие, приобретенную голландскими меннонитами в их скитаниях где-то в Польше. Конечно, не все они постоянно и тесно общаются между собой – но все-таки родни, родственных встреч, обедов, взаимопомощи и всего вот этого у бывшего мужа было много.
Примерно так же живут и остальные российские немцы, да и евреи действуют в том же духе.

Причем даже во втором, и иногда даже в третьем поколении мало что меняется. Дети зачастую плохо говорят по-русски – но выходят замуж и женятся только в своем кругу. Они не имеют отношения к России, но не чувствуют себя и немцами.

Разумеется, так же, как и в случае других диаспор, роль играет пресловутая политика мультикультурализма. Хотя русская культура здесь совершенно не приветствуется, но культивируется (то есть на это реально выделяются государственные деньги) «этничность» российских немцев, вся пронизанная их невероятными страданиями при злобном Сталине и обидами на русских. Культ народа-жертвы, постоянные фотовыставки, выпуск книжечек рассказов на русском языке о давних обидах...

Однако это, так сказать, на идеологическом уровне. На обыденном же, житейском уровне диаспора самовоспроизводится, потому что помогает друг другу устроиться в жизни. Например, фирмы по уборке зачастую полностью оккупированы российскими женщинами, много «наших» и в уходе, есть почти полностью русскоязычные фирмы по уходу за стариками. Мужчинам сложнее, они все же устраиваются работать на немецкие предприятия, но тоже стараются протолкнуть своих. Все это низкооплачиваемые и тяжелые рабочие места, но как мы помним, для этого российских немцев в Германию и приглашали...

Среди них, между прочим, довольно распространена идея «это мы – истинные немцы, а местные опустились, скурвились, милуются с «черными», балуются мульти-культи, расслабились, не умеют работать» и тому подобное. Что вполне естественно сочетается с массовой поддержкой АдГ российскими немцами. Да и обычные нацики, например, НДПГ, с удовольствием ведет агитацию среди фольксдойче.

Разумеется, все это «в общем и целом», а так среди российских немцев встречаются самые разные люди, как хорошие, так и плохие. Как и в любом народе.

Конечно, в Германии есть не только фольксдойче и евреи, кто-то едет сюда работать или учиться, есть небольшая категория женщин, вышедших замуж по знакомству за немца. Но те, кто приехал по рабочей или студенческой визе, вообще никогда и не вылезают из «синдрома туриста», они здесь временно – но зато «любят Германию», как им кажется. Ну да, любят – так же, как туристы любят и солнечную Италию, и даже Гаити или Бангладеш... везде есть свои туристские заманухи, и во всем можно углядеть позитив.

Но вернемся ко мне и моим чувствам, которые так интересуют отчего-то интернет-комментаторов. Итак, первые годы в Германии я провела так же, как большинство проводит здесь всю жизнь – в кругу семьи и друзей семьи, родни мужа. Это не значит, что контактов с немцами вовсе не было. Конечно, были – мы же общались с теми же эзотериками. Но они были редкими и поверхностными. Как, повторяю, бывает у многих наших эмигрантов пожизненно – и они ничуть от этого не страдают.

Причем надо сказать, что в этом была вовсе не моя вина. Контакты с немцами просто не складываются. Трудно понять – то ли немцы (во всяком случае, весси) слишком другие, то ли они ненавязчиво дают тебе понять, что ты здесь, в общем, не особо кому-то нужен. Сейчас я думаю, что играет роль и тот, и другой фактор.

Вот пример из тех давних времен. Я хожу с малышом в группу для малышей при местной церкви. Мы встречаемся с мамочками таких же детей 2-3 лет. Правда, все мамочки старше меня лет на 10-15, ведь родить в 23 в ФРГ считается преступным легкомыслием.
Но в конце концов, у нас всех маленькие дети, и нам есть что обсудить, правда?

Однако я постоянно чувствую, что из разговоров исключена. Ну хорошо, конечно, на тот момент я еще владела языком недостаточно, чтобы легко выразить любую мысль. Но никто не проявляет и желания как-то ко мне прислушаться, проявить хотя бы минимальный интерес. Телепается тут какой-то еще ребенок при мамаше-иностранке – и пусть себе.

Я не обижаюсь и не сдаюсь, завожу разговоры, пытаюсь установить отношения. Одна мама помоложе наконец проявляет ко мне интерес, она не показывает мне всем своим видом и интонациями, что мол, ты тут никому не нужна. Мы общаемся с ней. Она приглашает меня к себе домой.
- С удовольствием! Когда можно прийти?
Мамочка достает ежедневник, долго его листает. Сейчас октябрь...
- У меня будет свободен второй адвент. Может быть, тогда зайдешь?
Я открываю рот и закрываю его. Адвент – это декабрь, четыре адвента – четыре воскресенья декабря перед Рождеством. Она нашла для меня время через два месяца! Конечно, я должна быть благодарна. Я соглашаюсь на второй адвент.

Конечно, я не иду к ней в гости, в итоге отговорившись какой-то причиной. Чем такая дружба – лучше никакой! Русскому человеку трудно понять необходимость размечать в ежедневнике дружеские встречи. Я не люблю навязываться, я не из тех, кто суется с общением в любое время дня и ночи, я предпочитаю предупреждать – и чтобы меня предупреждали...
Но второй адвент?! Это уже слишком даже для меня.

И вот так происходит везде. Заметив, что тебе не очень-то рады, ты невольно пойдешь к тем, кто общается с тобой по-человечески -  а это свои, своя диаспора. И дело тут вовсе не в языке... Это происходит везде и повсюду – в церкви, в школе, на работе. У них какая-то своя жизнь, свои семьи, свои друзья. На фига ты им сдалась, чужая мигрантка? Чем ты можешь быть им интересна?
Конечно, есть исключения – но они лишь подтверждают правило.

Вот так сложилось, что и моя судьба не была исключением, и примерно до развода я жила в такой вот полной изоляции от местных. Можно ли в такой ситуации «любить Германию»? Как я уже писала, это оксюморон. Что значит «любить Германию» - любить ее богатство и блага, но лучше всего без самих немцев? Или «любить немецкую культуру» - ага, в школе мы учили стихотворение «Лореляй» и убеждены, что разбираемся в немецкой культуре ну стопроцентно лучше самих немцев. Можно еще, как это любят мои комментаторы, нагуглить всяких там Новалисов и Лессингов (читать не нужно, достаточно перечислить имена, и то копипастом) и возмущаться «дремучим невежеством» автора, якобы «не разбирающегося в культуре» (особенно без помощи Гугля).

Но однако дальше моя судьба стала складываться иначе. Не совсем так, как у подавляющего большинства эмигрантов.
(продолжение следует)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив