Почему Советское правительство переехало из Петрограда в Москву

rubin65 — 14.03.2023

11 марта 1918 года завершилась история Петербурга—Петрограда как столицы Российского государства. В этот день успешно прошла тайная операция по переезду Советского правительства в Москву. О причинах и деталях этих событий, а также о подробностях жизни вождей большевиков в обеих столицах рассказывают архивные документы. 

Властные структуры обосновались в зданиях Смольного института в Петрограде ещё летом 1917 года. Управление делами ВЦИК Советов [1] остановило свой выбор на них ввиду их вместительности. К 4 августа 1917 г. в Смольный полностью переехали из Таврического дворца ВЦИК и Петроградский совет. Охрана Смольного требовала значительных усилий. К примеру, 11 сентября 1917 г. для этих целей был выделен наряд от Преображенского, Гренадёрского, Егерского, Волынского и Литовского полков общей численностью 437 солдат и 4 офицеров, в том числе автоброневой отряд и пулемётная команда [2]. После того как 12 (25) октября был образован Военно-революционный комитет (ВРК), имевший в своём составе комендантский отдел под руководством Ф.Э. Дзержинского, выделение войсковых нарядов от гарнизона прекратилось, функция по охране Смольного полностью перешла к ВРК. 

После прихода к власти большевиков захваченный Зимний дворец вместе с Таврическим и Мариинским дворцами отошёл в ведение ВРК. Комендантом всех этих зданий 28 октября 1917 г. был назначен 25-летний большевик, прапорщик родом из Могилёвской губернии Михаил Васильевич Пригоровский (1893—1918) [3]. 

Большевики сразу же приняли решительные меры по удержанию власти. Само здание Смольного ощетинилось пулемётными стволами, грозно смотрящими из множества окон, а на крыльце главного входа было выставлено несколько станковых пулемётов «Максим». Подойти к штабу революции, не попав в сектор обстрела, было практически невозможно, так как на многие сотни метров перед зданием раскинулся открытый сад: редкие деревца, сбросившие листву, не могли послужить прикрытием. С другой стороны к Смольному можно было зайти лишь с берегов Невы, но и этот манёвр предусмотрел ВРК, предписав командованию крейсера «Аврора» прислать для защиты бывшего института благородных девиц 50 матросов и катера с пулемётами [4]. К стенам Смольного доставлялась и захваченная техника. Её тотчас же использовали для боевого дежурства, в том числе бронеавтомобиль «Илья Муромец», переименованный большевиками в «Красный Петербург». 

Уже 29 октября 1917 г. комендантом исключительно Смольного был назначен 30-летний матрос-балтиец Павел Дмитриевич Мальков, земляк В.М. Молотова по вятской слободе Кукарке [5]. Работы у него оказалось много. Сам Смольный был разделён на две части: на Николаевскую — непосредственно само здание института архитектора Кваренги; и Александровскую — здание бывшего Александровского института. Соединялись они между собой монастырскими корпусами таким образом, что можно было при желании пройти из одной части в другую. В Николаевской половине располагались Совнарком, ВЦИК, ВРК, Петроградский совет, масса различных организаций, профсоюзов, редакций, а в подвалах обитала старая институтская прислуга. На первых порах даже в СНК не знали, кто их соседи. Александровскую половину занимали классные дамы, бывшие воспитательницы и даже несколько институток, а также штаб ударных женских батальонов. Многие входы и выходы Смольного не охранялись и были доступны для сотен посторонних лиц.

Лишь к концу ноября 1917 г. Смольный был освобождён от сомнительных жильцов, наладилась пропускная система. Из Александровской половины были выселены классные дамы, здесь разместился исполком крестьянских депутатов. После наведения порядка кабинет Ленина перенесли из южного крыла Смольного в северное на тот же этаж, в небольшую угловую комнату с тремя окнами. После Октября Ильич первое время жил на квартире В.Д. Бонч-Бруевича на Херсонской улице, теперь две комнаты на том же втором этаже были отведены для проживания Ленину и Крупской. Имелись кухня, водопровод, тёплая уборная и небольшое помещение типа кладовой. Всё освещалось электричеством. 

Расположение этой квартиры в Смольном старались держать в тайне. Лифт в этом подъезде был полностью изолирован толстыми досками со всех сторон, и снаружи никто не мог догадаться о его назначении. Выше третьего этажа он не поднимался и ниже второго этажа не опускался. Дверь в коридор Смольного всегда была на ключе, а внутри лестницы, за дверью всегда сменялся караул из тщательно проверенных красногвардейцев из отряда особого назначения. Ключи от двери из коридора Смольного, от входной двери в квартиру всегда были у Ленина. Право свободного прохода по особому ходу на второй этаж и подъёма на лифте было предоставлено немногим сотрудникам, имевшим особые пропуска. За всё время ближайшему окружению Ильича было выдано всего 20 таких пропусков. У вождя большевиков вскоре появились беспокойные соседи. К концу ноября были освобождены и подвальные помещения Смольного. Их решили приспособить для содержания заключённых контрреволюционеров, среди которых преобладали офицеры и юнкера. Наиболее известным арестантом в Смольном был великий князь Михаил Александрович — младший брат Николая II [6]. 

При наличии в подвалах подобных лиц надёжность охраны стала первостепенным вопросом. Для охраны советского правительства в ноябре в Латвии была сформирована сводная рота латышских стрелков. Ей была поручена внутренняя и внешняя охрана Смольного, Совнаркома и кабинета Ленина. К началу 1918 г. охрану несли около тысячи стрелков. Затем часть людей была демобилизована — остались только добровольцы, и к марту 1918-го в Смольном насчитывалось около 500 красных латышей. У Малькова с руководством красных стрелков сложились конфликтные отношения. Например, 11 декабря 1917 г. коменданту Смольного была передана такая выписка из протокола заседания комитета латвийских полков: 

Ввиду того, что часто требуется Вами экстренный выезд латышских стрелков на обыски и аресты, что нами охотно исполняется, но со стороны Автомобильного отдела явно видна задержка выезда (саботаж), которая выражается несвоевременным отпуском автомобиля, почему приходится часами ждать, что вредит делу, а также волнует стрелков, мы просим Вашего распоряжения, чтобы впредь такой задержки не было. В противном случае на выезды людей не дадим. [7]

За пределами хорошо охраняемого Смольного новой советской власти в столице бывшей Империи было неуютно. Порядок в огромном Петрограде поддерживался весьма относительный — не помогало на первых порах и то, что 7 (20) декабря 1917 г. вместо ликвидированного ВРК была организована ВЧК по борьбе с контрреволюцией и саботажем под председательством Дзержинского [8]. Новый, 1918-й для сотрудников комендатуры Смольного начался с увеличения количества постов, их усиления и отмены отпусков в город в связи с совершившимся 1 января неудачным покушением на Ленина [9]. 

В тот день Ильич выступал на многолюдном митинге в Михайловском манеже. Вместе с ним были сестра Мария Ильинична и швейцарский соратник Фриц Платтен. На обратном пути на Пантелеймоновском мосту через Фонтанку машина Ленина подверглась обстрелу. Кузов автомобиля оказался пробит в нескольких местах, но слегка пострадал лишь Платтен — его руку оцарапала пуля. Стрелявшие скрылись с места преступления, и поиск террористов ни к чему не привёл. Уже в 20-х числах января сорвалось новое покушение на вождя большевиков. 

Новые опасности заставили изменить подчинённость системы безопасности. С 3 января 1918 г. охрану Смольного взял на себя Петроградский совет, а комендант Мальков отныне нёс личную ответственность перед исполкомом Петросовета [10]. Несмотря на то, что Петроград стал «колыбелью революции», именно здесь была высока вероятность начала контрреволюции. С приходом советской власти начался саботаж банковских чиновников и учителей, служащих почты и телеграфа, других важных госучреждений. Да и сам петроградский пролетариат оказался не готов вкусить «плоды революции». Хлебный паёк сократился до 120 граммов в день, начались массовые забастовки на заводах и фабриках. Городской голова М.И. Калинин и председатель Петросовета Г.Е. Зиновьев были бессильны в обстановке произвола и анархии. 

Но особое беспокойство доставляли многочисленные солдаты-дезертиры, бывшие офицеры, вернувшиеся с фронта под видом гражданских лиц, и разного рода беженцы. Самыми опасными считались балтийские матросы, занимавшиеся неприкрытым бандитизмом и мародёрством. Повсюду множились, а ещё больше чудились большевикам бунты и заговоры. Петроград, находившийся всего в 35 км от новой границы с получившей независимость Финляндией, стал идеальным местом для разного рода шпионов и внутренних провокаторов. В Москве тоже было достаточно криминала, но он имел преимущественно гражданский, аполитичный характер. Когда же зашли в тупик переговоры с Германией и её союзниками в Бресте, военная угроза столице приобрела вполне конкретные и угрожающие очертания. 2 марта немцы настолько приблизились к Петрограду, что смогли начать обстрел улиц из артиллерии. 

Идея переезда советского правительства в Москву созрела у большевиков ещё раньше, после разгона 6 января 1918 г. Учредительного собрания. В практическую плоскость идею перевёл ближайший на тот момент соратник Ленина, управляющий делами Совнаркома Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич (1873—1955). Он оставил о деталях переезда красочные воспоминания [11], доступные ныне каждому в Интернете. По его версии, в начале февраля 1918 г. за немедленный переезд правительства большевиков высказался он, его старший брат Михаил Дмитриевич (1870—1956), генерал-лейтенант, принявший сторону новой власти. По словам брата Владимира, эти предложения были изложены им в виде рапорта на имя Ленина, а тот поставил положительную резолюцию. Заметим, что рапорт М.Д. Бонч-Бруевича в архивах не разыскан, и о нём известно только из воспоминаний управделами Совнаркома. 

О планах на переезд Ленин сообщил членам СНК на совещании 26 февраля. Возражений не последовало, и постановление об эвакуации правительства было принято [12]. Для дезинформационного прикрытия 27 февраля на расширенном заседании ВЦИК было принято постановление о ложности слухов о переезде, опубликованное в газетах 1 марта. 

1. Все слухи об эвакуации из Петрограда СНК и ЦИК совершенно ложны. СНК и ЦИК остаются в Петрограде и подготовляют самую энергичную оборону Петрограда.
2. Вопрос об эвакуации мог бы быть поставлен лишь в последнюю минуту в том случае, если бы Петрограду угрожала самая непосредственная опасность, чего в настоящий момент не существует. [13] 

Одновременно В.Д. Бонч-Бруевич начал практическую подготовку к переезду; при этом, как он утверждал в мемуарах, даже Ленин не знал этого срока. Мальков сформировал из подчинённой ему охраны отряд из 150-200 латышских стрелков. Они скрытно перебазировались на заброшенную и безлюдную «Цветочную площадку» пригородных соединительных путей, примыкавших к Николаевской железной дороге, находящуюся за Московской заставой. Отсюда и планировалось скрытно уехать. 10 марта в 22 часа поезд N-4001 отошёл от «Цветочной площадки». В целях конспирации состав двигался с потушенными огнями. Поезд вели поочередно четыре курьерских паровоза серии С. В частности, на участке Бологое—Тверь использовали паровоз С325, а на участке Тверь—Москва — С245. Доехали до Москвы только 11 марта в 21 час 30 минут: дорога заняла почти целые сутки. Передвигались не спеша, со всеми предосторожностями. На станции Малая Вишера состав столкнулся с враждебно настроенными матросами-анархистами, бежавшими с фронта, их разоружили латышские стрелки. 

Параллельно продолжались мероприятия по спецпропаганде — пустили слух о переносе столицы, но не в Москву, а в Нижний Новгород. Уже после успешного прибытия Ленина в Первопрестольную была пущена последняя дезинформация, что переезд якобы должен пройти днём позднее, 12 марта. Об окончании петербургского периода отечественной истории большевики объявлять не торопились. Органы новой власти на другой день после переезда были извещены специальной телеграммой: 

Всем Советам. О переезде правительства из Петрограда в Москву. 12 марта 1918 г. В понедельник 11 марта Правительство отбыло в Москву. Всю почту, телеграммы и прочее присылать в Москву Совету Народных Комиссаров. Председатель СНК В.И. Ленин, Управляющий делами СНК В.Д. Бонч-Бруевич. [14] 

И только 16 марта перенос столицы был узаконен IV Чрезвычайным Всероссийским съездом Советов, созванным для ратификации Брестского мира: 

В условиях того кризиса, который переживает русская революция в данный момент, положение Петрограда как столицы резко изменилось. Ввиду этого съезд постановляет, что впредь до изменения указанных условий столица Российской Социалистической Федеративной Советской Республики временно переносится из Петрограда в Москву. [15]

Заметим, что в коротком тексте упоминается о том, что столица переносится временно, хотя большевики обустраивались в древней столице всерьёз и надолго. 

Как писали газеты того времени, перенос столицы в Москву открыл новый московский период русской истории. Центральные органы власти и управления намечено было разместить в Московском Кремле. 11 марта секретарь ВЦИК В.А. Аванесов обращается к представленному на должность коменданта Кремля Якову Андреевичу Стрижаку: 

Предлагаю принять самые энергичные меры для подыскания помещений для сотрудников Советских Народных Комиссаров. С этой целью даются полные полномочия на реквизицию пустующих помещений в Москве. [16] 

12 марта Стрижак был назначен комендантом Кремля, но уже 26 марта его сменил Мальков, задержавшийся в Петрограде по просьбе Зиновьева. 17 апреля ВЦИК разработал для коменданта Кремля «Перечень проектируемых работ по устройству охраны и укреплению Кремля». Документ предписывал организовать «немедленное, правильное и точное распределение охраны в Кремле», строгое наблюдение на кремлёвских стенах за окрестностями. Началось обустройство звонковой и телефонной сигнализации и связи, в том числе в местах сосредоточения командного состава. Был устроен центральный боевой пост в башне Троицких ворот. Оборону Кремля существенно укрепила установка трёх «противоаэропланных» орудий и размещение трёх броневиков. Мальков настоял на том, чтобы кремлёвские курсанты, слушатели созданных в Московском Кремле 1-х Советских пулемётных курсов командного состава РККА, постепенно заменили в кремлёвских караулах латышских стрелков. 

Кремль быстро превратился в один из густонаселённых «районов» столицы. Уже к середине лета 1918 г. в Московском Кремле постоянно проживало более 1100 человек, из которых 450 вселилось после революции. Новые жители «Кремлёвского холма» заняли все пригодные для проживания помещения: Сенат, Большой Кремлёвский и Малый (Николаевский) дворцы, Потешный дворец, Кавалерский, Офицерский, Гренадёрский, Кухонный и Синодальный корпуса, старую Оружейную палату, корпуса у Спасских ворот и у кремлёвской стены, расположенные между Боровицкими и Троицкими башнями, флигели у Спасских ворот, Боровицкую и Спасскую гауптвахты. Постояльцы проживали в башнях, во всех кремлевских соборах и монастырях, при действующих церквях и даже в колокольне Ивана Великого. И в здании Рабоче-Крестьянского правительства, в котором на третьем этаже находилась квартира Ленина, в полуподвале обосновались более двух сотен жильцов. 

Вот список самых приметных обитателей одного лишь Большого Кремлёвского дворца. В Детской половине дворца находились квартиры семей Я.М. Свердлова, А.И. Рыкова (1919—1924), В.В. Осинского; на Собственной половине — Клары Цеткин, в Белом (Фрейлинском) коридоре поселились Л.Б. Каменев, Д.И. Курский, Демьян Бедный; в жёлтом коридоре — В.Р. Менжинский. Дзержинский с супругой прописались в нижних апартаментах дворца; заселены были и так называемые «верхние» апартаменты дворца — второй этаж занимал А.В. Луначарский; третий — К.Б. Радек и Е.Д. Стасова. С приездом большевиков от размеренного кремлёвского быта прошлых столетий не осталось и следа. Только за 1919 г. комендатура выселила из Кремля более 1000 человек, прописав в него четыре сотни новых жителей. К концу 1920 г. в Кремле получили прописку более 2100 человек [17]. 

В рабочие дни Московский Кремль особенно преображался, жизнь в нём кипела. Количество советских служащих вместе с постоянно проживавшими в Кремле людьми доходило до 5000 человек. На пулемётных курсах, курсанты которых охраняли территорию, училось более 1200 человек. В среднем ежемесячно для прохода к проживающим в Кремле и посетителям кремлёвских учреждений выписывалось 4000 пропусков. Например, за 1919 год было выдано более 40 тысяч пропусков [18]. 

В марте 1918 г. Кремль и Москва вообще находились в плачевном состоянии. Мальков вспоминал: 

Кремль к моменту переезда советского правительства из Петрограда в Москву был основательно запущен. Часть зданий значительно пострадала ещё в дни Октябрьских боёв и никем не восстанавливалась. Во дворе Арсенала уродливо громоздились груды битого кирпича, стекла, всякой дряни. Верхний этаж огромных казарм, тянувшихся чуть ли не от Троицких ворот почти до самого подъезда Совнаркома, начисто выгорел, и его окна зияли мрачными чёрными провалами. На улицах была несусветная грязь. Весна стояла в 1918 году ранняя, дружная. Уже в конце марта было по-апрельски тепло, и по улицам Кремля разливались настоящие озёра талой воды, побуревшей от грязи и мусора. На обширном плацу, раскинувшемся между колокольней Ивана Великого и Спасскими воротами, образовалось такое болото, что не проберёшься ни пешком, ни вплавь...[19]

Были и более серьёзные опасности. Почти в каждом московском районе (Сокольники, Лефортово, Ходынка и другие) и ближайшем окружении (Лианозово, Очаково, Одинцово) хранились огромные запасы взрывчатых и удушающих веществ, в том числе более 6000 единиц химических боеприпасов (баллонов с хлором и фосгеном). Военные специалисты отмечали, что при возможном взрыве артиллерийских боеприпасов площадь поражения может иметь диаметр 19 вёрст, и половина Москвы окажется в зоне разрушительного действия. Это порождало слухи и панические настроения [20]. 

Для ликвидации этой угрозы 22 марта был создан Временный чрезвычайный комитет по эвакуации и обезвреживанию взрывчатых и удушающих веществ и снарядов Московского областного комиссариата по военным делам [21].  Масштабы его работ впечатляют: только за первые три месяца для вывоза на восток боеприпасов было задействовано 8895 вагонов, при погрузке и разгрузке использовалось 84670 подвод. И только к концу 1918 г. большая часть боеприпасов была вывезена за пределы Москвы. Угроза уничтожения Кремля и гибели его обитателей миновала. 

1. ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 53. Д. 25. Л. 100.
2. ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 53. Д. 40.
3. ГА РФ. Ф. 1236. Оп. 1. Д. 35. Л. 53-53об.
4. Документы великой пролетарской революции. Т. 1. Из протоколов и переписки Военно-революционного комитета Петроградского совета. М., 1938. С. 74.
5. Мальков П.Д. Записки коменданта Кремля. М., 1987. С. 6-7.
6. ГА РФ. Ф. 1236. Оп. 1. Д. 1. Л. 83.
7. ГА РФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 113. Л. 1.
8. Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1991. Справочник. М., 2003. С. 5.
9. Мальков П.Д. Указ. соч. С. 84-85.
10. 0ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 1. Д. 27. Л. 27.
11. Бонч-Бруевич Вл. Переезд Советского правительства из Петрограда в Москву (по личным воспоминаниям). М., 1926.
12. Протоколы заседаний Совета Народных Комиссаров РСФСР. Ноябрь 1917 — март 1918 гг. М., 2006. С. 379-380, 466-467.
13. Декреты Советской власти о Петрограде. 25 октября (7 ноября) 1917 г. — 29 декабря 1918 г. Л., 1986. С. 136.
14. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 3. Д. 927. Л. 9, 14.
15. Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1974. С. 535-536.
16. ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 140. Д. 16. Л. 134.
17. Московский Кремль — цитадель России. М., 2009. С. 210.
18. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 86. Д. 249. Л. 4-4 об.
19. Мальков П.Д. Указ. соч. С. 118.
20. РГВА. Ф. 25883. Оп. 5. Д. 125. Л. 104.
21. РГВА. Ф. 25883. Оп. 5. Д. 128. Л. 37. 

■ Юрий Борисёнок, Сергей Девятов, Валентин Жиляев, Ольга Кайкова
Журнал «Родина». 12 марта 2018 г. 

Оставить комментарий

Популярные посты:

clemens

3д модели ювелирных украшений

orientalist_v

На полигоне

a_nalgin

О горячих финских парнях Чья бы корова мычала?

inna1903gr

Цирк приехал

von_hoffmann

9 июня 1915 г. Немецкий погром

new_rabochy

С днем распада СССР!

atsman

ФОЛЬКЛОРНАЯ ДЕРЕВНЯ В НАМСАНКОЛЕ

vinous_granat

Ой, какие до изумления знакомые названия тут перечислены!

myphototravel

В горах Румынии. Горы Фэгэраш. Трансфэгэраш: осторожно - медведи на дороге!

• Ранее
• Архив