Почему Гитлер напал на СССР (Продолжение)

oldfisher_mk — 30.04.2017 Начало было здесь http://oldfisher-mk.livejournal.com/800621.html
Там мы обсуждали воспоминания Федора фон Бока, командующего группой армий Центр...
Теперь послушаем мнение Николауса фон Белова, многолетнего адъютанта Гитлера http://militera.lib.ru/memo/german/below/index.html

Maрт 1939г.
"Во время железнодорожной поездки через Моравию между Гитлером и мною произошел примечательный разговор. Он умиротворенно взирал на ландшафт за окном и, казалось, устремился своими мыслями куда-то вдаль — ситуация, которую мне доводилось нередко наблюдать и раньше. Я выжидал, пока он заговорит, мне было любопытно услышать, что именно занимало его теперь, после завершения истории с Чехословакией. В своих ожиданиях я не ошибся.
Фюрер заговорил об экономическом и сельскохозяйственном приросте рейха; прирост этот значителен и избавляет его от многих забот. Вооружение и оснащение чешской армии дают ему возможность сформировать новые дивизии. Мы должны позаботиться теперь о том, чтобы чешский народ был доволен и чувствовал себя под защитой Великогермаыского рейха хорошо. Нейрат — вот кто пригоден на пост имперского протектора Богемии и Моравии. Он быстро приобретет доверие чехов. Задача — установить там спокойствие и порядок, иначе он, фюрер, не знает, что принесут ближайшие недели. Изолировать поляков стало делом трудным. Они упрямо стоят против соглашения по Данцигу и транспортной связи с Восточной Пруссией и ищут защиту у англичан.
Но заклятым врагом Польши является не Германия, а Россия. И нам тоже однажды грозит огромная опасность с ее стороны. Однако почему послезавтрашний враг не может стать завтрашним другом? И Гитлер продолжил свою мысль: этот вопрос следует продумать весьма основательно. Главная задача — найти сейчас новый путь для новых переговоров с Польшей. Сначала он желает добиться возвращения Мемельской области, а затем на продолжительное время удалиться на Оберзальцберг. Там он сможет спокойно поразмыслить.
Как я установил потом, о России Гитлер до тех пор говорил только с Риббентропом, поскольку ни от кого, включая и военных, я ничего на эту тему не слышал, сам же он о ней ни с кем не разговаривал. Казалось даже, что фюрер от этих планов отказался, ибо только летом я впервые снова услышал кое-что о новой торговой политике и о России."

Июнь 1939г.
"Целыми часами вышагивая по большому холлу, Гитлер давал свободу собственным мыслям. В словах его звучало желание как можно быстрее создать базу для манящего мирного труда, а базой этой должен был служить именно Великогерманский рейх, не оспариваемый и признанный народами Европы и всего земного шара. Мне казалось, что главную роль здесь играло для него даже не территориальное расширение рейха, хотя он и делал утрированно звучащие намеки насчет такого расширения на Восток. В сущности, для него дело преимущественно заключалось в уничтожении «еврейского большевизма» как величайшей опасности для Германии и Европы. Под этой угрозой немецкий народ не может жить мирной жизнью и выполнять предписанную ему историей задачу: оберегать те культурные ценности, которыми он обладает, и создавать новые — так аргументировал свою политику Гитлер. Сознаюсь, эти идеи производили на меня впечатление. Кажущаяся ясной оценка положения убеждала меня в правильности его планов.
Но прежде всего я верил его словам, что предпосылкой конфликта с Россией и Польшей должна быть единая Европа. Он не сомневался, что кампания против Польши будет короткой и победоносной — это для него было бесспорно. Но он бы предпочел получить Данциг и часть коридора без применения вооруженной силы и установить с Польшей новые прочные отношения. Он не может себе представить, чтобы шовинизм поляков зашел столь далеко, что они недооценивают силу германского вермахта и переоценивают возможность помощи со стороны Англии. Такая ложная оценка может означать конец Польши. Гитлер не верил в активное вмешательство Англии, ибо исходил из того, что англичанам требуются еще минимум два года, пока они вооружатся для войны. Вот это время он и хочет использовать, ибо подобный случай решением польской проблемы создать базу для неизбежной вооруженной борьбы против России снова не представится.
Во время одного такого вечернего хождения по холлу я спросил Гитлера, верит ли он в то, что англичане признают гегемонию Германии в Европе. Фюрер ответил: им не останется ничего другого, если они хотят сохранить свою мировую империю. С Польшей они еще до конца не определились. Осторожные англичане пока выжидают. Они наверняка станут совсем тихими, когда он осуществит союз с Россией. Тогда, несомненно, полякам придется перестать задаваться, ибо русских они боятся сильнее, чем нас ."

"Тем временем определенные знаки из Москвы позволили сделать вывод о заинтересованности Сталина в изменении советской политики в отношении Германии. Министр иностранных дел Литвинов, еврей, пользовавшийся особенным авторитетом у западных держав, в мае 1939 г. был заменен Молотовым. В ответ на мой вопрос, какой интерес у Сталина вступать с нами в связь, Гитлер указал на испытываемые Россией экономические трудности. Потом добавил: «эта хитрая лиса Сталин» таким образом хочет ликвидировать фактор отсутствия безопасности из-за Польши. В наших же интересах достигнуть взаимопонимания и договоренности с Россией, ибо так мы сможем изолировать Польшу и одновременно отпугнуть Англию. Его главной задачей остается: избежать войны с Англией. Германия тоже не готова, с точки зрения своего вооружения, к такой борьбе не на жизнь, а на смерть. Гитлер надеялся после заключения германо-русского союза возобновить переговоры с Польшей и отстранить от них Англию."


Август 1939г.
"Но тут произошло еще одно чудо, начало которому было, как казалось, положено 19 августа. Германо-русское торговое соглашение было уже подписано. Однако переговоры снова и снова затягивались, ибо фюрер не хотел пойти навстречу советскому желанию насчет политических договоренностей. Только после визита Чиано и осознания в его результате того обстоятельства, что в нападении Гитлера на Польшу Англия усмотрит для себя casus belli{165} , Риббентропу удалось переубедить фюрера. Гитлер позволил Риббентропу убедить себя в том, что заключение с русскими пакта о ненападении — последний шанс в случае германо-польского конфликта не допустить вмешательства в это столкновение Англии. Вот тогда-то фюрер и предложил Сталину как можно скорее принять Риббентропа. Согласие Сталина принять Риббентропа 23 августа было получено в «Бергхофе» 21-го вечером. Гитлер знал, что уже довольно продолжительное время англо-французская военная миссия ведет в Москве переговоры с высшим командованием Красной Армии.
"К вечеру напряжение усилилось. Гитлер всеми помыслами был вместе с Риббентропом в Москве и час от часу становился все беспокойнее. Около 20 часов он приказал запросить посольство в Москве, но получил лишь лаконичный ответ: переговоры идут."
"Затем Гитлер перешел к теме дня: после обнародования германо-русского пакта о ненападении весь мир затаит дыхание. Я сказал фюреру, что отношусь к готовности Сталина пойти на это соглашение только с недоверием. Могу себе представить, какие у него при этом недобрые задние мысли! На это Гитлер ответил: он считает договор своего рода браком по расчету. Разумеется, со Сталиным надо всегда быть начеку, но в данный момент он в пакте с последним видит шанс устранить Англию из конфликта с Польшей."
"Вскоре после этого разговора Гитлера позвали к телефону. Риббентроп сообщил о позитивном ходе переговоров и задал конкретный вопрос насчет разграничения сфер обоюдных интересов. Сталин претендует на Прибалтийские государства — Литву, Эстонию и Латвию. Гитлер бросил взгляд на быстро поданную ему карту и уполномочил Риббентропа принять советскую точку зрения. Прошло еще несколько часов, прежде чем Риббентроп в новом телефонном разговоре, состоявшемся в 2 часа утра 24 августа, не сообщил о подписании пакта о ненападении{168} .
Гитлер поздравил своего министра иностранных дел и сказал нам, окружавшим его: «Эта весть разорвется, как бомба!»{169} .
"В течение вечера я слышал много всяких мнений насчет возникшего положения. Риббентроп был твердо убежден в том, что германо-русский договор создал новую базу для успешных переговоров с Польшей. Но в первую очередь он воспринимал подписанный сроком на 10 лет пакт о ненападении с Россией совершенно всерьез. Риббентроп находился под большим впечатлением от Сталина и переговоров с ним. По его описаниям, Сталин был личностью более крупной, чем «чванливые» британские политики. Германия должна искать вновь стык своей политики там, где нашел его Бисмарк, когда его политика в отношении Англии застряла на мертвой точке. Из сообщений Риббентропа о его переговорах в Кремле мне бросилось в глаза то, что здесь проявилась совершенно другая сторона его личности. Рассказывал он обо всем непринужденно, свежо, просто и естественно. А стоило ему заговорить об англичанах, как лицо его становилось холодным и непроницаемым."

"Гитлер испытывал по отношению к англичанам уважение и зависть, а по отношению к русским — отвращение и страх. Эйфорию Риббентропа насчет договора о союзе с русскими он не разделял. Этот договор служил фюреру только тактическим маневром в рамках его политики; он надеялся, что и для Сталина — тоже. Если Гитлер в те дни не высказывал этого открыто, то по его репликам все же можно было отчетливо понять: вся его внешняя политика и дальше служит только одной цели — разгромить большевизм. В данном пункте он и тогда, и потом выступал против воззрений Риббентропа.
Своеобразную, но типичную для него позицию занимал Геринг. Успех Риббентропа в Москве он воспринял с ревностью и упрекал его в том, что тот недостаточно энергично добивался германо-английского взаимопонимания. Как я узнал от Боденшатца, Геринг много говорил с Гитлером об Англии. Фюрер усвоил точку зрения Риббентропа, что в суровой политической борьбе Англия пойдет на уступки лишь до определенного предела. По его мнению, этот предел был достигнут еще в марте, потому дальнейшие планы Гитлера могли успешно осуществляться впредь с учетом новой расстановки сил в Европе. Вот почему Риббентроп искал и нашел контакт с Россией. Поскольку фюрер от своей политической концепции отказываться не желал, он, хотя и очень поздно, все же присоединился к плану Риббентропа. Герингу же Гитлера переубедить не удалось. Конечно, Геринг соглашение с Россией приветствовал, но боялся новой опасности, а именно что влияние Риббентропа на фюрера снова усилилось. Геринг и Риббентроп, утверждал Боденшатц, друг друга просто терпеть не могли."
"Однако ужин вместе с Гитлером прошел еще полностью под знаком мира. Московский договор оценивался всеми как новая ошеломляющая неожиданность в его политике, а Геббельс с помощью прессы способствовал истолкованию этого шага как нового доказательства гениальности фюрера. Он сидел за большим круглым столом напротив Гитлера и всячески подначивал вернувшихся из Москвы командира самолета Баура и Генриха Гофмана поделиться своими впечатлениями и подробно поведать обо всем виденном. Оба они стали «героями» вечера. Оказалось, Гитлер отправил Гофмана, по его просьбе, сопровождать Риббентропа против воли министра. Более того, фюрер даже поручил своему лейб-фотографу передать Сталину привет от себя лично. Гофман обрисовал интересный облик русского диктатора, а также атмосферу в его окружении. Рассказы всех участников поездки звучали положительно, как будто они старались повлиять на изменение представления Гитлера о большевизме в лучшую сторону.  Фюрер слушал внимательно, но повлиять на себя не дал. Геббельс же воспользовался случаем, как это часто бывало, атаковать Гофмана со свойственным ему цинизмом: мол, тот нашел в «папаше» Сталине хорошего собутыльника!
Весьма знаменательно, в смысле момента изменения курса Гитлера по отношению к Сталину, прозвучала для меня одна реплика Риббентропа. Тот, вне всякого сомнения, хотел подчеркнуть ею, сколь правильно он разглядел еще весной политические намерения Сталина. Из всего лишь одной фразы Сталина, произнесенной 10 марта 1939 г. на [XVIII] съезде партии, Риббентроп заключил, что советский диктатор заинтересован поставить свою политику в отношении Третьего рейха на дружественную базу. Теперь же Сталин подтвердил ему: именно в этом и состояло его намерение. Эта реплика Риббентропа объяснила мне те намеки Гитлера насчет его новой установки в отношении России, которые я услышал от него 16 марта при возвращении из Праги. Очевидно, Риббентроп уже тогда переговорил с фюрером и заручился его согласием на новый курс. Однако недоверие, которое питал Гитлер к планам Риббентропа и к поведению Кремля, у него осталось и не покидало его на протяжении всего существования союза с Россией, с 1939 до 1941 г."
"Польскую позицию фюрер критиковал с издевкой. При нынешней расстановке сил в Европе у поляков только один выбор: с Германией и не против Германии. От России им ничего хорошего ждать не приходится, это им известно. А Англия далеко. Его предложение полякам было честным, ибо его задача — Россия. Все остальные военные действия служат только одной цели — прикрыть себя с тыла для вооруженного столкновения с большевизмом. А в этом должна быть заинтересована вся Европа, и особенно Англия, которая иначе потеряла бы свою мировую империю."

"В 1933 г. Гитлер вышел из внутриполитической борьбы победителем коммунизма в Германии. Свою единственную жизненную задачу как канцлера Германского рейха он видел в уничтожении «еврейско-большевистской власти» в России. Там, на его взгляд, существовала единственная опасность для мирного будущего немецкого народа. Все политические решения Гитлера были ступенями на этом пути. В области внутренней политики для него главной целью в начальный период его успехов являлись социальный порядок и безопасность.
Внешняя политика Гитлера с самого начала была нацелена на создание и охрану территориальной базы для борьбы против России таким образом, чтобы ни одна другая сила не смогла ударить ему в спину. Он верил, что найдет у держав Версальского договора понимание в том, что предписания и положения этого договора не могут действовать на вечные времена. Франция питала наибольший страх перед новым усилением рейха и не проявляла никакой охоты считаться с желанием Германии пересмотреть «Версаль», хотя Гитлер и заявлял, что Эльзас-Лотарингия его не интересует — для борьбы на Востоке она ему не нужна."
"Этот ход развития нарушал планы Гитлера, которые он вынашивал против России. Он осознавал, что ему придется сначала сражаться из-за Польши. Испытывая все большее недоверие к Англии, фюрер боялся, что британские политики в борьбе Германии против большевизма видят лишь ее усиление, а отнюдь не спасение Европы от последнего. Таким образом, внешняя политика Гитлера с весны 1938 г. принципиально изменилась. Теперь он включил в свои планы и войну с Западом, прежде чем пойти на Россию. Но фюрер надеялся быстрыми действиями все-таки упредить Англию. Спешка гнала его от успеха к успеху сквозь 1938 и 1939 годы, пока не стала для него роковой в ту самую неделю с 25 августа до 1 сентября."
"Некоторые утверждали, что ему не давало покоя его тщеславие. Другие заявляли, будто фюрер считал, что долго не проживет, а потому обязан спешить. Эти объяснения звучали неубедительно, хотя кое-что верное в них и было. Я полагаю, что в своем решении Гитлер слишком руководствовался «внутренним голосом». Он часто говорил: положение Германии будет с 1943 г. до 1945 г. наитяжелейшим, а потому ему необходимо осуществить свои политические планы до указанного срока."

"29 ноября 1939 г. были прерваны дипломатические отношения между Россией и Финляндией. Гитлер следил за этим весьма скептически. Он исключал возможность, что маленькая Финляндия выдержит натиск советских вооруженных сил и сумеет противостоять им. Фюрер читал все сообщения прессы о событиях на этом театре военных действий и требовал от наших дипломатов в Москве и Хельсинки как можно больше и точнее докладывать о них. На протяжении последующих месяцев он с удивлением констатировал, что война эта не приносит русским никаких успехов. Гитлер задавал себе вопрос: в состоянии ли Россия одержать верх над Финляндией, но так никогда и не смог ответить на него. Фюрер наблюдал за ходом событий и по еженедельным киножурналам, пытаясь получить более ясное представление о них. Но поступавшие к нему материалы были скупы и полного впечатления не давали. Симпатии Гитлера, несомненно, были больше на стороне Финляндии, чем России. Но он был вынужден проявлять сдержанность, ибо договор о союзе с Россией заставлял его держаться нейтрально."


Июль 1940г.
"21 июля у Гитлера состоялась в Имперской канцелярии беседа с главнокомандующими составных частей вермахта. Он сказал, что ему еще не ясно, что будет с Англией. Если она войну продолжит, значит, она ждет перелома в позиции Америки или надеется на помощь России. В нашем плане высадиться в Англии фюрер видел большой риск. У Сталина есть связь с Англией, и он заинтересован в том, чтобы держать ход политического развития в Европе в подвешенном состоянии. Надо очень тщательно следить за Россией и обдумать план нападения на нее. Гитлер придавал величайшее значение сохранению этого плана в тайне, пока еще на уровне продумывания его генеральным штабом, чтобы уяснить самому себе размеры этой задачи, получить представление о ее сроках и целях."
"Голова его постоянно была занята мыслями о событиях в русском регионе. Он не раз велел прокручивать себе документальный фильм о зимних боях на финской границе, но, как и полгода назад, был разочарован, ибо не смог сделать из него окончательных выводов о моторизации, вооружении и боевой силе русской армии."
"Затем Гитлер обратился к проблеме России. Он уверен, что англичане нашли новый контакт с нею. Фюрер предполагал русское нападение, начиная с осени 1941 г. Если же Россия будет разбита, Англия лишится большой помощи. Гитлер объявил свое окончательное решение: напасть на Россию весной 1941 г. Операции против нее должны привести к видимому успеху летом 1941 г. Гальдеру было поручено коренным образом изучить связанные с этим вопросы."


Сентябрь 1940г.
"Риббентропу было поручено написать письмо Сталину, чтобы заинтересовать его германскими мерами против Англии. Сам министр очень ратовал за стабильный альянс с Россией и видел для такого союза хорошие возможности. Гитлер же относился к этому весьма выжидающе. Осуществленные русскими в последние недели акции в Румынии, а также радикальная советизация Прибалтийских государств внушали ему большие опасения. Я все чаще замечал, что мысли его кружатся вокруг России. То были трудные недели. Через Ла-Манш, если позволяли метеоусловия, каждую ночь на английские цели устремлялись наши боевые авиационные соединения, а в Берлине шеф размышлял над тем, как быстрейшим образом повергнуть наземь Россию. На мои вопросы о его намерениях Гитлер пока ясно ответить не мог. Он еще сам никакого решения не принял. Но было ясно: с каждой неделей фюрер все больше приходит к плану как можно быстрее решить русскую проблему."


Октябрь 1940г.
"Возвращение в Берлин заняло много времени, так как ехать можно было только днем. Гитлер не раз заводил с Кейтелем и Йодлем разговоры, в которых выражал свою мысль достаточно ясно: в следующем году он должен начать борьбу против России. Свое намерение фюрер подкреплял убеждением, что в 1942 г. Россия будет в состоянии выступить против Германии, а потому он хочет сам напасть на нее в 1941 г. Гитлер придерживался взгляда, что значительная часть России может быть «сделана» за срок с мая до сентября, ибо в 1942 г. он должен быть опять готов к борьбе против Англии. Меня эта ясная и четкая формулировка решения не поразила: в последние недели я не раз слышал его высказывания на эту тему."

"10 ноября днем Гитлер выехал в Берлин. Расписание движения поезда, как и при заезде в Мюнхен, увязывалось с эпизодическими налетами английской авиации. В Берлине фюрер сразу же направился в большой конференц-зал. Темой дня была Россия. Йодль заметил: пора уже хоть что-то сообщить об этом сухопутным войскам, ибо времени до мая будущего года остается все меньше. Тогда Гитлер распорядился издать директиву, обобщив в ней все подготовительные меры по решению стоящих проблем. Решение же о России будет принято только после визита Молотова.
Таким образом, штаб оперативного руководства 12 ноября 1940 г. издал директиву №18, в которой основную роль наряду с Россией и «Морским львом» играли Испания и Гибралтар, а также итальянское наступление на Египет и Балканы с возможным захватом Греции. Наиболее угрожающим выглядел пункт 5-й: Россия. В нем говорилось: «Политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начаты. Независимо от того, какие результаты будут иметь эти переговоры, продолжать все приготовления в отношении Востока, приказ о которых уже был отдан устно»"

"В полдень 12 ноября в Берлин прибыл Молотов , а уже во второй половине дня состоялась его беседа с Гитлером. Молотов привез из Москвы ясные и четкие вопросы, касавшиеся всех тех проблем, которые возникли между Россией и Германией за последние месяцы. Начал он с Финляндии, а потом перешел к Румынии и Болгарии, а далее к Турции. Молотов дал понять: эти государства принадлежат к русской сфере влияния и дела России с ними Германии, так сказать, не касаются. Найти уклончивый ответ Гитлеру было трудно. Во второй день своего визита Молотов вернулся к определенным вопросам, но заключительных, исчерпывающих ответов на них не получил.
Вечером 13 ноября состоялась подробная беседа с Риббентропом. Тот проявил живой интерес к тому, чтобы не допустить войны между Россией и Германией. Порывать контакт с Россией он не желал.
14 ноября Гитлер имел короткий разговор с Редером, заслушав его доклад о состоянии военно-морского флота. Бросалось в глаза, что гросс-адмирал весьма резко высказывался против войны с Россией. Он считал, что в ближайшие годы Россия к столкновению с Германией стремиться не будет. Редер предложил осуществить нападение на Россию только после победы над Англией. Гитлер призадумался."

"Еще той же осенью Гитлер предпринял важный и решающий шаг. Он направил д-ра Тодта вместе со Шмундтом и Энгелем на Восток, чтобы найти место для оборудования там своей новой Ставки. Наиболее пригодным показалось ему одно место в Восточной Пруссии, которое он приказал оборудовать как служебное помещение и надежное бомбоубежище. Возвратившиеся квартирьеры предложили использовать для этого местность вблизи Растенбурга. Гитлер согласился и велел немедленно приступить к постройке штаб-квартиры к апрелю 1941 г. Как мне показалось, это решение значительно приблизило поход на Россию."

Декабрь 1940г.
"Насчет России он сказал, что русский человек неполноценен, а русская армия лишена командования. При нападении на Россию надо избежать опасности толкать русских к отступлению. Наступательные операции следует вести так, чтобы расчленить русскую армию на отдельные участки и брать ее в плен. Необходимо найти такие исходные позиции, которые позволили бы осуществить крупные операции на окружение. Гитлер ожидал больших частичных успехов, которые должны привести к тому, что в определенный момент в России наступит полная дезорганизация. Нападение на Россию было для него делом решенным.
В последние дни уходящего года Гитлер сообщил всем составным частям вермахта свое решение насчет России. 18 декабря он передал их главным командованиям «Директиву № 21. План «Барбаросса»"

"Как пришел Гитлер к решению напасть на Россию, еще не победив Англию? Это, казалось мне, — главный вопрос войны. Он был убежден в том, что Англия ожидает помощи в своей борьбе за Европу и, судя по ходу войны в эти зимние месяцы, видит ее в лице Америки и России. Его оценка Америки привела фюрера к твердому заключению: США окажутся в состоянии помочь Англии в войне в Европе только в 1943 г.
Положение же в России Гитлер оценивал так: русские смогут активно вмешаться в ход войны уже осенью 1942 г. Германо-русский союз он отнюдь не рассматривал как гарантию мира на многие годы. Сталин хочет дождаться того момента, когда германские силы окажутся ослабленными боями на Западе, и тогда без всякой опасности для себя вмешаться в европейские сражения. [318] В любом случае, фюрер хотел русское наступление упредить, ибо знал, что одновременно Германия на все стороны сражаться не может. Поэтому план его состоял в том, чтобы убирать одного противника за другим — будь то переговорами, будь то войной. Но втайне он все еще надеялся на достижение взаимопонимания с англосаксами, хотя преимущественно антигерманская политика англичан ему была известна уже с осени 1937 г. К этому добавлялась тревога из-за своего «старения», а также и понимание того, что после него никто в Германии его работу продолжить не сможет. Внутренние враги фюрера называли это переоценкой собственной личности, зазнайством, манией величия и т.п. Всё это Гитлер знал. На сей счет у него имелась полная ясность, и он не раз упоминал об этом в кругу участников ежедневных обсуждений военной обстановки.
1941-у году предназначалось стать исключительно годом вооруженного столкновения с Россией. Гитлер построил приготовления к нему так, что был готов напасть примерно в середине мая. План его был таков: осуществить операции в двух главных направлениях — на север и юг России, а после захвата Ленинграда и Ростова, заходя обоими флангами, завершить ее разгром крупным наступлением с целью замкнуть кольцо окружения восточнее Москвы. Таким образом фюрер намеревался ослабить русских настолько, что они прекратят борьбу и он сможет сосредоточить все силы для удара по Англии.">
Январь 1941г.
"Гитлер охарактеризовал Сталина как человека умного и хитрого. «Он будет требовать все большего. Победа Германии для русской идеологии — невыносима. Нашим решением должно быть: как можно быстрее свалить Россию наземь. Через два года англичане выставят 40 дивизий. Приступ к решению русского вопроса развязывает руки Японии против Англии на [Дальнем] Востоке. Япония готова к серьезному сотрудничеству с нами». О русском вооружении фюрер заявил: материальная часть, техника устарела. У русской армии отсутствует духовный размах.
Гитлер дал недвусмысленно понять, что этим летом хочет повести войну против России. Первоначально он намеревался начать ее во второй половине мая. Но ход событий на Балканах и в Северной Африке, возможно, заставит отложить нападение на июнь."
"Гитлер постоянно говорил, что мы должны разделаться с Россией прежде, чем в войну вступят США. Этот расчет, как можно было предположить, теперь не срабатывал. Поэтому и сам я глядел навстречу 1941 г. с большими опасениями, не имея, однако, никакой возможности свои взгляды где-нибудь высказать. Только с конца года у меня иногда бывал случай поговорить с фюрером на эту тему."

"3 февраля 1941 г. Гитлер провел длительное, продолжавшееся несколько часов совещание с Браухичем, Гальдером, Хойзингером{216} , Кейтелем и Йодлем, к которым потом подключился Ешонннек. Генерал-полковник Гальдер оценил силы русских так: 121 стрелковая дивизия, 25 кавалерийских дивизий и 31 мотомеханизированная бригада — всего примерно 180 соединений. У немецкой же стороны имеются: 104 пехотных дивизии, 20 танковых дивизий, 13 моторизованных и 1 кавалерийская дивизия и к тому же несколько румынских дивизий. Танков у русских насчитывается в целом примерно 10000 против около 3500 немецких. При этом начальник генштаба отметил, что необходимо делать ставку на момент внезапности. Артиллерия русских количественно сильна, но ее материальная часть — преимущественно устарелая. Сосредоточение и развертывание наших войск запланированы в составе трех групп армий и четырех танковых групп с одновременным занятием всей линии фронта.
Гитлер в общем и целом с этим планированием согласился, но повторил свои соображения о ходе операций. После первых сражений, в которых будут разбиты русские пограничные части, важно, выйдя на линию Псков-Смоленск — Киев, усилить северные и южные группы армий и в первую очередь овладеть Прибалтикой, включая также Ленинград, а на юге — достигнуть района Ростова. Центральная группа армий в надлежащем случае должна вести свое наступление на Москву только начиная с 1942 г. Гитлер прежде всего подчеркнул главную цель 1941 года — захват всего прибалтийского пространства и города Ленинграда. Эту цель сухопутные войска должны постоянно иметь в виду, чтобы заставить русских отдать Балтийское море. Далее фюрер говорил об отдельных проблемах, важных для начала нападения, а также касавшихся снабжения войск.
Важным пунктом для Гитлера являлась ситуация в воздухе. С немецкой стороны предполагалось, что русские располагают авиационными соединениями с самолетами большой дальности полета. Поэтому Гитлер подчеркивал важность защиты от налетов авиации и противовоздушной обороны.
Он одобрил также оперативные планы люфтваффе в рамках похода на Восток. В первые же три дня германские военно-воздушные силы должны уничтожить русские авиационные части, чтобы обеспечить танковым войскам быстрое продвижение вперед.">
Ну а дальше вы и сами в курсе, как было дело...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив