По минному полю конфликтов народного безобразия

trissy1 — 11.11.2021 В заботе о ковидных аспектах человеческого здоровья на его физический и душевный аспекты всем все более наплевать. Это облегчает мне воспитательных процесс безнадежно невоспитуемых. Как-то все ловчее выходит превенция по невыразимому, но тривиальному запросу: "нарисуй моей внутренней свинье ее персональную бабайку с колошмайкой". Без потрясания давно обессмыслившимися параграфами, средствами принуждения и прочей вульгарщиной - ты человеческими словами нарисуй, и она будет жить внутри испитой башки какое-то время для выполнения конкретной задачи. Бабайка убедительно подмяла и сокрушила социалку, медицину и прочие всем-как-бы должные ништяки в парадигме привычного бессознательного существования.

Ни у кого не осталось сомнений: при первых же серьезных проблемах со здоровьем и жизненно необходимым ресурсом физическое существование любой проблемной персоны будет прервано быстро, случайно, безвременно, без гуманитарных церемоний, а после списано на ковидные трудности.

Если за пару недель после криминального случая такая bespoke-babayka в голове донесет обабаенного до мест и процедур (куда человек сознательный побежал бы, осененный добровольным ужасом и сопровождаемый односложным воплем своего разверстого хлебальника) то задача выполнена. Там, где уже не помогает контроль участковых, службы поддержки жертв, проактивных бесед и многопромывание мозгов бюрократией восстановительного права. Рецидивы крайне редки - их реально перехватить и довести до обещанного кое-кому в самом начале логического конца. Это не повод для радужных чувств, наоборот - оппозиция дружелюбному системе восстановительному праву она чревата. Но для себя надо рефлексировать: кто мы, куда мы идем.

Меж тем, забота общества о ковидном образовании успешно заслонила и повестку образования детей с неродным языком обучения. Сейчас я эту повестку слегка отряхну.

На днях посетила эстонскую школу. На этот раз не в провинции, а в густонаселенном районе. Специфика района в том, что школ с эстонским языком обучения тут меньше, чем с неэстонским. Без политики, чистая демография: школа обслуживает детей близлежащей популяции, а популяция в подавляющем большинстве неэстонская.

На этом месте торчит неудобный вопрос: что является формой школы, а что ее содержанием? Учащиеся или ее административно-методический аппарат? Демографический взгляд на образовательное учреждение склоняет к тому, что ядром и сутью школы являются ее ученики, их потребности в развитии и становлении (кем вот, кстати). Политический взгляд склоняет к пропаганде тех общественных ценностей, которые актуальная власть считает актуальными. И к формированию эффективных средств их воспроизводства.

Против политики социал-демография - долгий, неповоротливый и скучный цикл. Иизбирательные циклы сильно короче, а с перетягушками также сильно веселее. Жаждущая внимания политика никак не желает прогибаться под скрипучую демографию - она желает прогнуть демографию под себя. И вот какие причудливые изгибы доступны к обзору уже сейчас. На данный момент не очень большая проблема. Но потенциал роста у нее хорош весьма. Поскольку метаморфоза мелких человеков в великовозрастные явление неизбежное. Когда мне наскучивает штамповать бабаек в великовозрастных головах, я задумчиво поглядываю на мелковозрастных: откуда тут уши растут...



Школа с эстонским языком обучения набирает в первый класс учеников по результатам тестирования. Жители района тесты сдавать не обязаны, они имеют право выбирать в своем районе любую школу. Результатом естественно-демографического отбора является наличие в школе с эстонским языком обучения заметной доли русскоговорящих первоклассников. Родители которых в очень разной степени озаботились предварительной подготовкой. Тем самым создавая русским детям в эстонской школе (как целому) разницу потенциалов.

Классный руководитель первого класса в эстонской школы не владеет русским языком: она не обязана, и государство ее к этому не готовило (политическое решение). Под ее руководство попадает несколько русскоговорящих детей разного уровня подготовки. То есть: одни русские дети понимают учителя, слушаются и обучаются. Другие не понимают ничего из того, что происходит на уроке. У них нет контакта ни с классом, ни с учителем - у них ничего не получается.

От ежедневной пытки тупостью и необучаемостью на фоне остальных сообразительных членов стаи, от постоянной отверженности у ребенка растет агрессия, и она ищет выход. Учитель должен как минимум справляться с этой агрессией (за счет процесса обучения). Как нереальный максимум - обучить такого неподготовленного ребенка программе первого класса.

Дополнительное давление на ситуацию создает детская масса (они хотят заниматься, им скучно и непонятно, что за инопланетянин такой, им - пока еще - больно видеть бессилие учителя). Плюс давление создает родительская масса (поставьте себя на место родителя ученика, любого из - ваш ребенок присутствует здесь категорически не за этим! виноватый ищется там, где светло: в непосредственной близости от происходящего) Наконец, давление создает "начальство": ему нужны отчеты об эффективности погружения и научения (для бонусополучения).

Русские дети, которые в отличие от других присутствующих, понимают "что тут за инопланетянин" - они также и понимают, что они сами таковыми УЖЕ не являются (родители молодцы, всем спасибо). В такой ситуации ребенок испытывает естественное чувство превосходства. Масса великовозрастных болванов испытывает такое чувство от каких-то подобных вещей, что уж говорить о детях 7 лет!

Конфликт вскрывается именно на этом разломе: подготовленные дети и не. Межнационального конфликта - пока еще - нет. Но понимание в этот момент становится ограниченным ресурсом, а за ограниченный ресурс ведется борьба. Русские дети бессознательно зацепляются за ограниченный ресурс понимания и на этом поле помогают друг другу утилизировать агрессию (взаимодействуя "где понятно", чтобы им всем было в школе чем заняться, чтоб нескучно было!) Как этот ужас выглядит со стороны остальных участников, догадываетесь? Автохтонные родители удивительно вежливы и невовлечены. Наверно, молятся что русских в классе всего несколько человек, а могло быть и больше... И что те дружат-враждуют с характерной экспрессией исключительно между собой.

Конфликт между взрослыми вскрывается на разломе: родитель изгоя - персонал школы. Ребенку со статусом глухонемого в обычном классе необходимо персональное поддерживающее лицо, говорящее на его языке и готовое придти на помощь именно к нему в любой момент. Таких лиц в нормальной (а по действительной потребности - даже в специальной) школе нет и не светит. Из чего вытекает задача работников школы: деликатно убедить родителя, чтобы тот выбрал своему ребенку адекватную форму обучения и/или школу. Родитель, который принял решение отдать ребенка в эстонскую школу для того, чтобы "государство его научило" языку, не представленному в семье и раннем детском окружении (и которым сам-то родитель себя не очнь утруждает) прав идеологически и неправ педагогически. Как и любой великовозрастный болван, он упирается в свою правоту. Давление министерства народного безобразия и политический мейнстрим его правоту укрепляет. Против изнемогающего в бессмысленной борьбе школьного персонала, против всех остальных учеников в классе, против образовательных потребностей своего ребенка - против всех! Как и во всех острых случаях, стадии гнев-отрицание-торг-сваливание в туман проживаются родителем за год-два. Вот это - потерянное время и потерянный образовательный ресурс для всех участников.


По итогам этих трений качество образования проседает (относительно того, каким бы оно было в отсутствие источника проблем). Зато административно-методический аппарат крепчает: юридически, бюрократически, нервнопаралитически и так далее. Школа, как часть системы, гнет свое - тупо и невзирая. Ученики выучат тоже свое - кто и что вынесет из пережитой ситуации. Сегрегация? Буллинг? Множество бессмысленных слов, месячники против травли, отчеты и бланки.

Вместо того, чтобы административным актом ввести тотальные пороговые тесты на владение языком для принятия в любую школу любого ученика, для которого язык обучения в школе не является родным. Для тех, кто не проходит языковый тест (не может либо не желает, в лице своих родителей, это непринципиально) остаются в силе школы с родным для ученика языком обучения.

В обществе образованных людей язык является средством, не самоцелью. В обществе необразованных может быть - и скорее всего и будет - один язык. Но ни он, ни это общество вам не понравятся. Насколько именно не понравятся, этого пока еще никто из постсоветских не вкурил. Но модель старательно доводится до ума, вернее, его отсутствия.

Эстония слишком маленькая страна, чтобы жертвовать основным образованием неговорящих по-эстонски жителей: каждый необразованный человек своими проблемами создает для общества проблем тем больше, чем меньше в этом самом обществе людей.

Эстония также и слишком маленькая страна для того, чтобы вышеописанным образом добивать основное образование детей, для которых родной язык эстонский.

Демографическая пружина выдает политике обратку в свойственной ей манере: скучно, с оттяжкой и необратимо.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив