По ком звонят колокола?

foto_history — 22.09.2023
Рабство в Греции не стало источником всеобщего несчастья; с другой стороны, в США демократия, как средство достижения наибольшего счастья для наибольшего числа граждан, не сработала

Группа ученых из университета штата Вашингтон, США, вот уже в течение некоторого времени занята весьма странным на первый взгляд предприятием, носящим не менее странное кодовое название - операция «антикварный воздух». Ученые мужи буквально прочесывают обветшалые музейные здания, затянутые паутиной чуланы, покрытые плесенью старые морские посудины. Особое внимание их привлекают нераскупоренные бутылки, часы под стеклянными колпаками, консервные банки и другие предметы.

Итак, что же они ищут? Воздух. Но ведь его сколько угодно вокруг нас! Но нет. Вспомните название операции - «антикварный воздух». Руководитель «поисковой группы» доктор Р. Расмуссен, возглавляющий университетскую лабораторию по изучению ресурсов земной атмосферы, поясняет суть поисков и базирующегося на них эксперимента: установить путем сравнительного анализа, насколько загрязнилась окружающая среда в Соединенных Штатах за последние десятилетия, насколько потерял чистоту живительный озон под влиянием выхлопных газов и прочих «побочных продуктов» научно-технической революции.

По словам другого руководителя операции, химика Джозефа Краснека, итоговая дегустация воздуха - прошлого и настоящего - будет приурочена к научной сессии Вашингтонского университета, приуроченной, в свою очередь, к двухсотлетию со дня провозглашения независимости Соединенных Штатов Америки. Вот это последнее заявление и навело нас на мысль: а что получилось бы, если бы был проведен сравнительный анализ атмосферы - не воздушной, а общественной, - в которой дышали создатели Декларации независимости и дышат американцы нынешнего поколения?

Как сопрягаются освеженный революционными разрядами воздух 1776 года и кислородная недостаточность современной американской демократии? Впрочем, риторичность этих вопросов вполне очевидна. Чтобы ответить на них, совсем не обязательно обладать опытом «антикваров воздуха». Давайте мысленно перенесемся из штата Вашингтон в штат Иллинойс, из университета в Пуллмэне в большой зал чикагской гостиницы «Амбассадор», где в июне прошлого года заседал XXI съезд Коммунистической партии США.

Выступая с политическим докладом, Генеральный секретарь Компартии Соединенных Штатов Гэс Холл сказал, что «американский капитализм расходует свои последние традиционные резервы». По мере обострения противоречий монополистического капитала все отчетливее проявляются заложенные в нем тенденции к неприкрытой реакции. Проявлением этого являются, в частности, попытки про- тащить в конгрессе новый закон взамен пресловутого закона Смита.

По своей сути он является антикоммунистическим, антирабочим, расистским актом. Цель его - развязать руки ФБР, ЦРУ и другим карательным органам в попытке возродить маккартизм.
«Наш долг, - продолжал докладчик, - проявлять бдительность, не забывать о том, что монополистический капитал готовит политическую и идеологическую почву и создает климат, благоприятствующий приходу фашизма к власти».

Да, климат буржуазной демократии резко меняется. Его «загрязнение» как бы огражает путь, по которому, как по наклонной плоскости, скользили свободы и права «третьего сословия» с блистательных высот своего зарождения к бесславному вырождению. Когда после термидорианского переворота вождей якобинцев везли на гильотину, юный Сен-Жюст, приподняв избитого и израненного Робеспьера, указал ему как бы в утешение на изодранную в лохмотья бумагу, свисавшую со стены какого-то дома по пути к Гревской площади.

То был текст Декларации прав человека и гражданина. Сейчас в устах «рыцарей свободы» он звучит усеченно, словно его тоже обезглавили вместе с авторами декларации «Не огорчать ажана». В этом символическом ажане нетрудно узнать крупный капитал и стерегущую его интересы большую дубинку. «Не огорчать» - значит попирать демократию, поощрять полицейский произвол, антирабочие репрессии, как это было недавно, когда ажаны избивали резиновыми дубинками бастующих печатников типографии газеты «Паризьен либере» или когда на днях таким же образом осыпали «новогодними подарками» демонстрацию рабочих предприятий департамента Сена-Сен-Дени и автомобилестроителей завода «Рено» в Булони-Бийанкуре.

«Не огорчать» - значит выбросить на улицу около двух миллионов человек, нарушать свободу слова и попирать права профсоюзов, диктовать приговоры тем судьям, которые по наивности уверовали, что могут независимо выносить приговор. «Не огорчать» - значит пытаться теснить Компартию Франции и превратить Национальное собрание в послушную машину голосования. «Рыцари свободы» норовят выбросить за борт демократические завоевания целых поколений народа, в то время как их работодатели выставляют за фабричные ворота людей, лишая их права на труд (тот самый труд, который создал человека), права на жизнь, на человеческое существование.

В любой стране монополистического капитала, повторяем, в любой, и пусть никто не заблуждается на сей счет, имеются свои ажаны, которых ни в коем случае, боже упаси, нельзя огорчать. И сути этой нисколько не меняет то обстоятельство, что некоторые из них более изысканные, изощренные, другие менее, что одни титулованные, другие нет. Для того, чтобы местные ажаны не огорчались, чтобы никакие заботы не омрачали их чело, премьер-министры западногерманских земель приняли решение, которое получило название постановления «о радикальных элементах».

Узкое место этой правовой новации - в ее слишком широком толковании радикализма, настолько широком, что даже покойный сенатор Джо Маккарти позеленел бы от зависти. Орудуя этим постановлением, рейнские ажаны увольняют с государственной службы или не принимают на работу тысячи инакомыслящих и просто мыслящих - одних за то, что когда-то выступали против агрессии во Вьетнаме, других за «злоупотребление» термином «империализм», третьих за туристические поездки в «страны восточного блока», четвертых за посещение кафе и ресторанов, меню которых грешит левизной, пятых за членство в профсоюзах и даже в Ассоциации юристов-демократов, имеющей, кстати, консультативные функции в рамках Комиссии ООН по правам человека (тем хуже для них!), шестых за манифестации против неофашистских партий, седьмых…

Впрочем, довольно. Вы уже убедились, дорогой читатель, что на Рейне ажанов не огорчают. А как же иначе? Недаром под постановлением «о радикальных элементах», утвержденным вторым сенатом федерального конституционного суда, красуются две подписи, принадлежащие бывшим нацистским законникам! Тут даже как-то неудобно и неуместно задавать стереотипный вопрос: а судьи кто? Слишком уж знакомый, до боли знакомый почерк.

И хотя статья 12-я конституции ФРГ утверждает, что «все немцы имеют право на свободный выбор профессии, рабочего места и места учебы», вспомяните Козьму Пруткова и не верьте глазам своим. Формально правильно, по существу - издевательство. И еще один совет: не прикасайтесь к священным грамотам вольных ганзейских городов: они рассыплются в прах. Ныне иные ветры надувают конституционные паруса буржуазных фрегатов.

Декларация прав человека и гражданина, основательно подрезанная и заредактированная до «не огорчать ажана»; грамоты вольных ганзейских городов, упрятанные за решетку постановления «о радикальных элементах» - такова историческая метаморфоза буржуазной демократии, провозглашенных ею прав и свобод на дистанции от века просветительского до века империалистического.

Спору нет, крутая дистанция с головоломными препятствиями, по сравнению с которыми прохождение между Сциллой и Харибдой выглядит детской забавой. Буржуазная демократия не смогла преодолеть эту дистанцию и где скатывается, а где уже скатилась под откос. Такова неприглядная действительность «респектабельных» капиталистических государств, где издевательство над свободами и правами человека все еще расфасовано и упаковано в фольгу формализма, хотя и эта упаковка уже трещит по швам.

А что сказать о таких откровенно террористических фашистских диктатурах, как режим палача Пиночета в Чили, или о расистском аде, именуемом Южно-Африканской Республикой? Каудильо - так величал себя испанский диктатор. «Каудильо» - так называется ультрареакционная аргентинская газета, все передовые статьи которой оканчиваются одним и тем же рефреном: «Лучший враг - мертвый враг».

Эта газета пользуется полной свободой слова, ибо за ее спиной стоит «Тройное А» - террористическая организация «антикоммунистический альянс Аргентины». Альянс - своеобразная зондеркоманда для расправы с прогрессивными журналистами. Недавно «Каудильо» пропела свое «танго смерти» Эриберто Кану, журналисту, осмелившемуся заглянуть за кулисы «Тройного А». Мотив был традиционный, лишь слова несколько видоизмененные:

«Ты, сосущий чернила! Скоро вместо чернил тебе придется отведать свинца. Тебе все ясно, чернильный сосунок?» Так и было напечатано черным по белому. И Кану все было ясно, тем более. что в свое время его родители бежали в Аргентину от нацистского преследования. Кто сказал «А», тот должен сказать и «Б». «Тройное А» не ограничивается одними угрозами. Для него запах типографской краски лишь предшествует запаху крови. Не избежала тяжелой длани этой далеко не святой троицы даже Анна Басуальдо, пишущая в журнал мод «Клаудия».

Молодчики из «Тройного А» похитили ее, пытали, приставляли к затылку дуло револьвера, приговаривая опять же на мотив «танго смерти», что «все журналисты - предатели и коммунисты». Басуальдо чудом удалось бежать. «Журналисты всегда служили мишенями в Латинской Америке, - говорит один издатель из Буэнос-Айреса, - но еще никогда их положение не было столь критическим».

Пусть последнее слово не вводит читателя в заблуждение. Журналисты, если они не согласны выделывать тройное сальто для «Тройного А», становятся мишенями не для критики, а просто мишенями. Так было с Владимиром Херцогом, телерепортером из Сан-Паулу, так было с Марцией Скэнтлебери, журналисткой из Чили, которая лишилась рассудка после пыток в застенках Пиночета.

Журналистов убивают в Парагвае, Уругвае и других местах. Да, дорого обходится сладкое слово свобода, а еще дороже - свобода слова. Но, быть может, это лишь «специфика» некоторых латиноамериканских стран? Как бы не так. И в самих Соединенных Штатах свобода слова далеко не равнозначна эликсиру бессмертия. Вспомним хотя бы недавнее разоблачение заговора ЦРУ против одного американского журналиста, хотя коммунизма в его писаниях не больше, чем воды на Луне.

И недаром его коллега опубликовал книгу под исчерпывающим заголовком - «Сказал правду и беги». Куда бежать? В век восемнадцатый? Нельзя, невозможно… Век восемнадцатый. Невольно вспоминается Нью-Хейвен, Иельский университет, колледж имени Джонатана Эдвардса. Здесь, казалось бы, сам воздух пропитан духом энциклопедистов, идеями просветителей. Здесь, как утверждают, профессора и студенты знают наизусть все, что было написано два столетия назад.

Каждое слово, каждую букву, да что там букву - каждую запятую! Йель называют фабрикой, производящей продукцию просветителей, - собрания сочинений Дидро и Д'Аламбера, Вольтера и Руссо, Босвелла и Джонсона, Уолпола и Франклина… Еще в 1833 году Карлейль говорил, что йельцы издали «почти все», написанное в веке восемнадцатом. А с 1833 года книгопечатание сделало гигантский скачок вперед, впрочем, как и демократия, хотя в последнем случае «скачок вперед» следует расшифровать в неомандаринской транскрипции (вперед значит назад).

Но вернемся в Нью-Хейвен, в Иельский университет, в колледжимени Джонатана Эдвардса. Они по праву заслужили честь быть хозяевами четвертого Международного конгресса по проблемам просветителей, который заседал здесь в 1975 году. В колледже студенты разыгрывали в лицах произведения Дидро. В библиотеке Бейнеке демонстрировались уникальные письма Босвелла Вольтеру, в библиотеке Стерлинга - манускрипты Бенджамина Франклина и даже сконструированная им электростатическая машина.

Бостонский музей изящных искусств предоставил в распоряжение конгресса свои коллекции. То же самое сделал и нью-йоркский музей «Метрополитен». Жемчужиной его экспонатов была картина, изображающая американскую Свободу, говорящую «гуд бай» Джорджу Вашингтону. В конгрессе участвовала тысяча ученых - практически исчерпывающая «кто есть кто» в области знатоков просветительства.

Уже подсчитано, что произнесенных речей и докладов хватит на шесть монументальных томов, что более чем вдвое превзойдет наследие предыдущего конгресса, состоявшегося во французском Нанси. Над Нью-Хейвеном висел густой смог ностальгии, явного пессимизма и скепсиса, слегка задрапированного в наукообразие и парадоксы. Когда исследователь Роберт Пальмер хотел было поделиться с коллегами своей радостью - находкой редчайшего швейцарского издания Декларации независимости, зарубежная аудитория испортила ему обедню, поставив под сомнение духовное родство авторов декларации и энциклопедистов.

Американцы не остались в долгу. Они, в свою очередь, усомнились в том, а было ли вообще просветительство во Франции и Англии. Просто французы комментировали Платона, а англичане развлекались механикой Ньютона. Современность властно стучалась в йельскую башню из слоновой кости. Кто-то усмотрел в «человеке-машине» Ламетри прародителя роботов и «технотронной цивилизации».

Кто-то апокалиптически предупреждал, что от судьбы не уйдешь, что ныне бочка Диогена, подобно ванне Марата, наполняется кровью. Наконец, сам президент Международного общества по изучению века просвещения профессор Лестер Кроккер с грустью констатировал, что если «реформаторы прошлого совершали революции, то революционеры настоящего творят лишь реформы» и что «если век восемнадцатый создал миф о буржуазии, то век нынешний вынужден обходиться без каких-либо мифов».

Нам приходится расплачиваться за прогресс, начатый просветителями, сокрушался он. Грустные тирады Лестера Кроккера весьма показательны как симптомы скрытой или не так чтобы уж очень скрытой душевной болезни уходящей общественной формации. Ее нынешние представители не наследники, а могильщики своего великого прошлого. Их «революционеры» - пиночеты, их «реформы» - постановления «о радикальных элементах».

Они расплачиваются не за прогресс, а за попытки - хотя и тщетные - задержать его путем дальнейшего поворота от демократии к политической реакции. Один из любимых афоризмов Уинстона Черчилля гласил, что демократия самая худшая форма правления на земле, но, мол, к сожалению, никто еще не придумал чего-либо лучшего. Авторы этого афоризма перевирают, искажают понятие демократии, подразумевая под ней исключительно буржуазную, как это сделал Кроккер в отношении мифов, под которыми он, конечно же, имел в виду не сказки, а идеи. Кому «рыцарские» шпоры, а кому социальные шоры мешают увидеть и осознать тот непреложный факт, что именно двадцатый век дает человечеству пример подлинной демократии, осуществляющей его самые благородные идеи, самые сокровенные желания, включая и то, о чем мечтали лучшие умы века восемнадцатого.

Пример этот - социализм, превращенный из утопии в науку, а через нее - в реальность. Вот. почему мы, коммунисты, не могильщики прошлого вообще, а лишь того, которое отравляет настоящее и стоит на пути будущего. Коммунисты - подлинные носители и защитники демократии в странах капитала, истинные наследники всех тех духовных и материальных богатств, которые оставили потомкам прошлые цивилизации…

От Нью-Хейвена до Бостона рукой подать. Можно сказать, что Йельский университет наряду с Гарвардским составляет свогобразный интеллектуальный хинтерланд Бостона, Так вот, в те самые дни, когда в Нью-Хейвене проходил Международный конгресс по проблемам просветителей, в Бостоне расисты, выступающие против мер по ослаблению сегрегации местных школ, совершили очередные бандитские рейды - швырялись зажигательные бомбы, избивались школьники-негры.

Зажигательные бомбы - чем не просвещение? Подобное для США не сенсация. Но бостонское «просветительство» особенно шокирует. Ведь речь идет не о глубинках Юга, воспетых в романах Фолкнера и проклятых в негритянских спиричуелз, не о хинтерланде губернатора Уоллеса и ку-клукс-клана, а о твердыне американского либерализма, прославившейся знаменитым «чаепитием». «Сыны свободы», сбросившие когда-то в море товары ненавистных колонизаторов, теперь сами превратились в рыцарей неоколониализма, апологетов расизма.

Все течет, все меняется… Народ, подавляющий другие народы, не может быть свободным. И можно ли тут быть подлинным и надежным стражем свободы? Когда в ООН главный американский представитель и, кстати, гарвардский профессор Дэниэль Патрик Мойнихэн оскорбляет весь африканский континент и голосует против квалификации сионизма как одной из форм расизма, то им движет воля его господ, а не «пламенный ирландский темперамент», как, полуизвиняясь, утверждают его друзья.

Или, быть может, «пламенный темперамент», подобно зажигательным бомбам, тоже форма просветительства? Мойнихэн зашел настолько далеко, что даже его британский коллега Айвор Ричард, правда, прибегая к литературным реминисценциям, вплоть до шекспировского «Короля Лира», вынужден был напомнить ему: как-никак, а ООН вам не конюшня. Ситуация, не лишенная пикантности: ведь в годы «бостонского чаепития» предки Мойнихэна защищали свои права от предков Ричарда!

Неистовство Мойнихэна в небоскребе на берегах Ист-Ривер показательно и в другом отношении: такие деятели понимают демократию как беспрекословное повиновение или «выкручивание рук». Все чаще оказываясь волею исторических судеб в меньшинстве на международном форуме, в далеко не блестящей изоляции, они от «выкручивания рук» переходят к топанью ногами, голосят, а не голосуют. И все-таки, что касается «ирландского темперамента» мистера Мойнихэна, было бы лучше, если бы он приберег его для решения проблемы Ольстера.



Боюсь только, что тогда настанет черед мистера Ричарда буйствовать и гневаться. Автор книги «Всё началось с Колумба» - юмористической истории Соединенных Штатов - Ричард Армур пишет о некоем «диком Билле Хиккапе», потрошителе индейцев, как о человеке немногословном и кротком, которому если и приходилось убивать, то лишь исключительно в целях самообороны. Но дело в том, добавлял с усмешкой Армур, что «дикий Билл» всю свою жизнь занимался самообороной.

Точь-в-точь как полицейские Южной Каролины. За последнее время в этом южном штате участились случаи убийства негров полицией «в целях самообороны», хотя, как оказывалось впоследствии, жертвы были безоружными. Так произошло и с жителем городка Флоренция студентом Мэрвином Малдроу, подрабатывавшим в качестве таксиста. Его вдова, принявшая участие в марше протеста, несла плакат, на котором были изображены куклуксклановец с полицейским и начертано: «Песня кончилась, но мелодия звучит по-прежнему!».

Отмена рабства не сделала американских негров свободными. Мне не доводилось бывать во Флоренции, штат Южная Каролина, но я был в Чикаго, штат Иллинойс, и видел штаб-квартиру одной негритянской организации, всю - от пола до потолка - изрешеченную пулями и залитую кровью. Пятна крови были и на томике Ленина, валявшемся на полу. Никто не пел, но мелодия звучала по-прежнему…

Недавно перед сенатской комиссией, вынужденной рыться в грязном белье ФБР, выступал бывший осведомитель гуверовской охранки некто Роy. Он рассказывал о том, как охранка провоцировала нападения ку-клукс-клана на рабочих- негров, на участников «рейдов свободы», науськивала на убийство тех белых, которые имели смелость и честность бороться плечом к плечу со своими черными братьями за их гражданские права.

В свете последних разоблачений преступной деятельности ЦРУ и ФБР в показаниях Роу не содержалось ничего сенсационного. Примечательно другое: Роу выступал в маске, опасаясь, что его опознают. Я все еще боюсь мести ку-клукс-клана и живу в Южной Калифорнии под чужим именем, - сказал он. По-видимому, Роу не доверял и почтенной аудитории. Не ровен час… Расследования расследованиями, но чем черт не шутит. Старого воробья на мякине не проведешь.

Обжечься вторично, да еще смертельно? Покорнейше благодарим. Разбирательства на Капитолии еще раз показали миру настоящее лицо буржуазной демократии, морально одряхлевшей со времен Дидро и Франклина и опустившейся на самое дно человеческих и общественных пороков. Вот почему устроителям конгресса в Нью-Хейвене следовало бы демонстрировать не допотопно наивную машину Бена Франклина, а современные, ультрасовременные чудо-компьютеры из последних непостижимо таинственных поколений, с помощью которых ЦРУ и ФБР рассортировали и взяли под прицел своего недреманного ока почти всех граждан всей страны - от океана до океана, от Тихого до Атлантического.

Единственно подлинное равенство в современной Америке, хотя оно и не записано в конституции, это равенство перед недреманным оком… Буржуазное общество, которое даже пальцем не желает пошевелить для обеспечения, для осуществления демократических прав и свобод, настолько дискредитировало само понятие демократии, что многие на Западе вообще перестают верить в нее.

Этот трагический нигилизм - одно из злейших преступлений капиталистической системы. В этом смысле весьма показательны научные медитации последнего времени, буквально захлестывающие американские академические издания. Так, историк C. Поумрой на основе сравнительного анализа Древней Греции и современных США приходит к сногсшибательному выводу: рабство в Греции не стало источником всеобщего несчастья; с другой стороны, в Соединенных Штатах демократия, как средство достижения наибольшего счастья для наибольшего числа граждан, не сработала.

Мораль: зачем заниматься поисками истины, борьбой за свободу? Не лучше ли продаться в рабство в обмен на «счастье»? Итак, демократия немыслима без рабства, она не гарантирует счастья и не может функционировать в условиях свободы. Знаменитые «поиски счастья», провозглашенные «отцами-основателями» в Декларации независимости, лишь пустая и громкая фраза. Невольно вспоминаются полные яда надменности и презрения слова Ницше: «С той минуты, как Сократ и Платон начали проповедовать истину и справедливость, они перестали быть греками…»

Итак, если ты желаешь остаться стопроцентным американцем, перестань искать истину и бороться за справедливость. Приблизительно так мыслят современные заокеанские ницшеанцы. Посмотрим, что пишет ежеквартальный журнал «Паблик интерест», орган так называемых неоконсерваторов, прошедших все ступени интеллектуального падения - от либерализма сороковых годов через антикоммунизм пятидесятых к ультрареакционности дней нынешних.

Номер журнала посвящен тройному юбилею - десятилетию его основания, столетию со дня выхода в свет книги английского историка лорда Джеймса Брюса «Американское содружество» и двухсотлетию провозглашения независимости США. Поскольку первый повод малозначителен, а третий хорошо известен, остановимся вкратце на втором, В своей книге лорд-историк выражал надежду, что Америка, плывя по «летним морям» свободы, станет примером для всего человечества.

Посетив Соединенные Штаты, Брюс вынес впечатление, что демократические институты в этой стране - маяк для будущих цивилизаций. Таков, мол, закон судьбы, ее жребий. Сотрудники «Паблик интерест» взялись за неблагодарную задачу - проанализировать, насколько оказался провидцем британский лорд. Итоги их анализа крайне пессимистические. Номер юбилейного журнала открывается вступительной статьей «Американский эксперимент», написанной нашим знакомым Мойнихэном.

Эксперимент этот не удался, признается «темпераментный ирландец». Демократия американского образца, продолжает он, все более тяготеет к монархиям прошлого столетия. (Своим поведением в ООН мистер Мойнихэн блестяще демонстрирует на практике этот теоретический тезис.) Наша демократия, замечает он, - пример того, где был мир, а не того, куда он идет. Мир в большинстве своем отвергает нашу модель демократии и отворачивается от нашего курса.


Секретность: американский опыт. Дэниел П. Мойнихан

C Мойнихэном соглашаются и другие участники юбилейного, вернее, поминального, номера. Гарвардский социолог Натан Глейзер пишет, например, что американское правосудие (или произвол? - М. С.) «вторгается в жизнь людей вопреки их воле глубже, чем когда-либо в истории США». А. Вилдавски из университета Беркли предсказывает дальнейшее увеличение ножниц между правительством и народом.

Издатель журнала Ирвинг Кристол предупреждает, что создание новых суперкорпораций, управляемых «анонимной олигархией,… будет означать конец либеральной демократии в той ее форме, как она была провозглашена отцами-основателями».

А известный американский футуролог Даниэл Белл в статье «Конец американской исключительности» заявляет: «Америка отличалась от других стран не только богатством и силой. Утверждали, что в ее обществе нет классов и что ее минуют идеологические расколы, а либеральный строй, обещающий свободы и материальные возможности, избавит ее от протестов и мятежей бедноты, молодежи, интеллигенции, которые раздирают другие страны Запада… Миф об американской исключительности развеян. Мы смертны. У нас нет ни общей цели, ни общей веры, одна растерянность».

Даниэл Белл спрашивает: что случилось с «американской мечтой»? А была ли такая всеохватная мечта? Неужели финансовая олигархия и безработные мечтают об одном и том же? Или совпадают мечты расиста Уоллеса и негритянского населения, Мартина Лютера Кинга и Д. Эдгара Гувера, который убил и его мечту и ее носителя? Или бьются в унисон сердца волхвов военно-промышленного комплекса и людей доброй воли?

«Так что же осталось, если исчезло столь многое?» - грустно суммирует Мойнихэн.

А вот что - демократические обломки кораблекрушения, которое США потерпели в «летних морях», причудившихся британскому лорду.

Чтобы корабль не пошел окончательно ко дну, следует освободиться от этих обломков, а заодно выбросить за борт весь балласт демократических прав и свобод - таков несколько неожиданный вывод авторов «Паблик интерест». Но неожиданность подобного вывода лишь кажущаяся. Мудрый парадокс Оскара Уайльда предписывает: «Единственный способ отделаться от искушения состоит в том, чтобы поддаться ему». Искушение растоптать последние ростки буржуазной демократии давно владеет правящей элитой. И она все чаще поддается ей. Скандалы, связанные с разоблачением деятельности ЦРУ и ФБР, достаточно красноречивое тому свидетельство.

Если нацисты возводили курок своего пистолета при упоминании слова «культура», то нынешние даллесы и гуверы делают то же, едва заслышат слово «демократия». А дипломированные лакеи капитала услужливо, словно ночные туфли, подсовывают им «научные обоснования». Какова, например, позитивная программа действий, которую предлагают профессора-пессимисты из «Паблик интерест»?


"Столкновение цивилизаций и переустройство миропорядка" — историко-философский трактат Хантингтона, посвящённый миру после холодной войны, 1996

Если все наши беды проистекают от демократии, то тем хуже для нее, утверждают они в один голос. С. Хантингтон в статье «Болезнь демократии» считает, что в Соединенных Штатах слишком много развелось инакомыслящих интеллектуалов-леваков, слишком возросли требования национальных меньшинств. «Злоупотребление демократией может весьма даже просто превратиться в угрозу для самих США», - кликушествует этот закоренелый антикоммунист. Мартин Даймонд из Североиллинойсского университета утверждает, что, требование равенства не отвечает интересам свободы…

Перелистывая страницы «Паблик интерест», приходишь к заключению, что интересы, которым служат капитаны капиталистического корабля и которым прислуживают их лоцманы от науки, так же далеки от чаяний общества в целом и личности в отдельности, как небо от земли. Закоренелый индивидуализм «яйцеголовых», которым они так любят щеголять и похваляться, вполне уживается с их внутренней несвободой, нерассуждающим верноподданничеством.

Послушайте, что сказал в день благодарения уходящего года в Лондоне перед «Союзом людей, говорящих на английском языке», президент Иельского университета Кингмен Брустер. Поскольку конгресс по энциклопедистам уже давно отшелестел страницами своих пространных докладов, Брустер ссылался не на Дидро и Руссо. Он требовал «дисциплины для выживания западной цивилизации».

Какой дисциплины? Палочной? Почти что, на английском языке - для пущей доходчивости - Брустер говорил: «Мы не утратим свою глобальную миссию, мы лучше всего выполним ее, если овладеем этим древним либеральным искусством - умением делать так, чтобы и волки были сыты и овцы целы.

Наша задача по-прежнему - доказать всему миру, что у нас есть и свобода и порядок…» Вы уже доказали это, мистер Брустер, доказали настолько наглядно, что сие понятно даже людям, не владеющим английским языком. Хотелось бы спросить лишь об одном: кто это «мы» - волки или овцы? Кому из них вы вверяете великую миссию спасения западной цивилизации? И приходилось ли вам когда-нибудь видеть пасущихся мирно друг подле друга волков и овец?

Мне вспоминаются студенческие волнения в США конца шестидесятых годов. Конечно, знаменитые лужайки Гарвардского и Йельского университетов, Колумбийки и Беркли не альпийские луга, но ни вас, мистер Брустер, ни ваших почтенных коллег не было видно среди бурлящих студенческих водоворотов. Зато было видно, как вызываемые вами полицейские подразделения вколачивали дубинками в головы молодых людей независимо от их пола - равенство прежде всего - миссионерские идеи свободы и порядка. А ведь то были дети «волков» - наследники зажиточных фамилий! Теперь представьте, каково приходится «овцам» и их «ягнятам».

Социальный мир, проповедуемый Брустером, безмятежная аркадская идиллия, которую он малюет в духе жемчужных безделок Ватто, уже даже не мираж в наш жестокий век, и катастрофически редеет стадо верующих в него.


В 1975 Белла Абцуг вошла в состав делегации, направленной в Сайгон для оценки на месте ситуации в Южном Вьетнаме в конце войны и стала единственной из делегации, выступившей против продолжения военной и гуманитарной помощи Южному Вьетнаму, однако её мнение быстро получило поддержку в Конгрессе.

…Место действия - Капитолийский холм, конгресс США, подкомиссия палаты представителей по делам информации и индивидуальных прав. Время действия - наши дни. Председатель подкомиссии Белла Абцуг обращается к теперь уже бывшему директору ЦРУ Уильяму Колби, которого клерк привел к присяге на Библии говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды, Белла Абцуг, как всегда, в широкополой цветной шляпе, агрессивная и бесцеремонная. Уильям Колби, как всегда, в строгом костюме, корректный и сдержанный. Белла Абцуг задает вопросы, словно швыряет камни. Уильям Колби, отвечая, взвешивает каждое слово.

- Итак, вы утверждаете, что Центральное разведывательное управление не нарушало и не нарушает индивидуальных прав американцев?

- ЦРУ никому не уступает первенство в признании наивысших прав наших граждан и мы верим, что эти права необходимо эффективно защищать.

- Быть может, вы хоть намекнете, как это делается?

Молчание.

- Мне очень хотелось бы свести воедино все частички мозаики. Видите ли, в детстве я увлекалась решением кроссвордов.

- Как раз этим-то я и занимаюсь целые дни, мадам.

- Гнилой товар.

Белла Абцуг имеет в виду не кроссворды. Она ударяет тыльной стороной ладони по пухлой папке, лежащей перед ней. В папке дело, которое ЦРУ вело против Абцуг почти двадцать лет,- копии частных писем, стенографические записи телефонных разговоров тексты речей, донесения филеров.

- Откуда у вас все это?

- Я согласен отвечать на любые вопросы за исключением тех, на которые я отказываюсь отвечать… (?!)

Кого обманет шумиха буржуазной пропаганды, пытающейся создать впечатление, что здесь все дело, мол, в отдельных деятелях - кстати сказать, уже бывших, вышедших в отставку,- в превышении ими своих полномочий? Кто не видит, что весь этот трезвон имеет целью прежде всего отвлечь внимание от порочности капиталистической системы в целом?
Размышляя о судьбах своей страны в канун ее двухсотлетия, старейшина американского журналистского цеха, обозреватель газеты «Нью-Йорк таймс» Джеймс Рестон пишет: «Многие думающие мужчины и женщины приходят к выводу, что американская политическая система несправедлива, другие - что несправедлива вся капиталистическая система». Да, это так.

Крупный капитал испытывает страх перед нарастающим гулом борьбы миллионов за демократические реформы, расширение представительства трудящихся в парламенте, введение прогрессивного законодательства, за прочный мир на земле, за лучшее будущее. Страх перед обостряющейся борьбой, все более подводящей своей логикой широкие массы к осознанию необходимости революционного перехода к новому обществу, к подлинной демократии - демократии большинства.

Когда-то Бальзак, высмеивая лицемерие немецких князьков-тиранов, говорил, что хотя они и не умеют играть на великих инструментах свободы, зато природа наградила их умением играть на всех музыкальных инструментах. Современные служители культа псевдодемократии могут сколько их душе угодно бухать во все колокола, славя по-своему понимаемые права и свободы. Тщетно. Вопреки их воле - это поминальный звон.

Мэлор Струа, "Коммунист", январь 1976

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив