Плавный лестничный пролёт

o_rasstroistvo — 28.04.2017 Давным-давно, когда мы, первыми на нашей лестнице, купили расселенную коммуналку, старая гвардия парадной - блокадницы в темных шляпках, седой настоящий профессор, семья демократичных наркоторговцев, дважды сидевший мелкий уголовник, его брат, алкоголик-гитарист, выходящий ночами на лестницу поиграть классику - все они смотрели на нас как на опасных нуворишей или просто воришей и бандишей. Здоровались вежливо, но так сдержанно, что у меня, желающей распахнуть лестнице свои объятья, вскоре пропало желание на этой лестнице даже курить.

Шло время. Я передружилась с блокадницами, наркоманами и алкоголиками, но неотвратимые процессы постепенно изымали их из моего лестничного оборота - кто-то отправлялся в лучшие миры, причем возглавляли шествие отнюдь не блокадницы, а кто-то - в новостройки. Квартиры на лестнице одна за другой выкупались новыми людьми, социально близкими, но классово далекими - какие-то "короли песка и цемента", начальники портов и прочие "серьезные" и "уважаемые" люди. Кстати, "серьезными" и "уважаемыми" они сами себя называли совершенно всерьёз. Общую картину разбавили музыканты, стоящие у руля в Мариинке и Консерватории, благодаря их появлению мне часто приходилось помогать преодолеть загадку нашего избирательного домофона разнообразным звездам российской попсы, причем, все они выглядели так, как будто срочно хотели выпить.

Наша вполне пологая лестница стала по-настоящему крутой. На ней появились цветы, часы и зеркало. Вопросы с заливами и ночными гулянками решались легко и весело. Как раз в этот период мои мужья взяли моду физически выяснять отношения на площадке, и дружелюбные крутыши бодро здоровались с каждым за руку, а их жены мне подмигивали при встрече. Музыканты задирали носы, гнули пальцы и всячески дистанцировались от "богатого быдла", мы в ответ их заливали сквозь этажи, они еще больше дистанцировались. Но в целом, жизнь на лестнице была - элитней не бывает.

Мы потихоньку превратились в лестничных "дедов", к нам ходили за советом и согласием на всякую борьбу за трубы и рамы.

А время опять-таки шло, заразо, и ситуация опять стала меняться. Пошли разводы. Тонкой женственной рукой был выперт из квартиры король песка и цемента. Начальник порта, еле дождавшись выхода на пенсию, со свистом свинтил сажать капусту, откровенно радуясь, что остался жив.  Новые "серьезные" и "уважаемые" теперь предпочитали покупать не квартиры, а особняки, а наша лестница из элитной стала просто "с плюсами и минусами".

Квартиры стали продаваться и сдаваться в наем, например, целой орде корейцев. Новые жильцы всех наций и народностей ходили по лестнице в халатах (и это были, увы, лица глубоко титульной нации), с помощью котов писали в пролёт, скандалили с жилконторой, в цветке на окне устроили пепельницу, кто-то спер часы и фотографию с изображением пчелы на ромашке, а на лестничной батарее внезапно повис кружевной бюстгальтер. Мы не спорили и не шумели, единственное, что сделали - бюстгальтер перевесили на окно в качестве украшения, потому что без фотки с пчелой нам не хватало эстетики.

На нас понаехавшие взирали настороженно (и я опять не про корейцев) - мы лучезарно здоровались в ответ. Музыканты в условиях общей маргинализации пошли на сближение, то ли классовое, то ли духовное, во всяком случае, наши собаки сильно подружились настоящей гайдаровской дружбой.

И тут опять подул новый ветер. Лестницу стали занимать совсем уже новые люди - типа, разбогатевшая в новых условиях интеллигенция. Наверх протащили рояль, и теперь, сидя на кухне, я слышу оперные арии, исполняемые прекрасным баритоном. Напротив поселился седоусый инженер, видимо, не который на сотню рублей, но и не начальник порта. Мы начинаем по-новой обрастать соседями - и эти, вот все эти, устраивают меня в мильен раз больше, чем первая, вторая и третья смена.

Но интересней всего не новые соседи, интересней всего, как обычно - мы. Наша роль и место на лестнице опять совершенно изменилась. Теперь, когда мы не самые богатые, как при первой и третьей волне, и не самые нищие, как при второй, мы волшебным образом превратились в "старых русских", "настоящих петербуржцев", хранителей заветов и традиций всего предыдущего накопленного поколениями.  Нас спрашивают "а как тут принято?", прикиньте! Спрашивают, "а раньше тут ведь ковер был, да? Красивый, да?" Короче путают конкретно с девятнадцатым веком.

Ну и я в ответ резко убавила демократичности. Запихивают меня в старообрядки старопетербурженки - так и отлично, все равно ведь этого не миновать. Поэтому задираю нос не ниже мариинских музыкантов-понторезов, спинку держу пряменько, часто надеваю длинное черное пальто, а на вопрос недавно заселившихся "московских татар", веселых и гостеприимных, как настоящие татары москвичи в представлении питерцев,  спросивших "А вы не знаете, почему у нас горячая вода еле течет?" вместо того, чтобы дать человеческий ответ или озорно махнуть рукой, внезапно поджала губы, глянула надменно и изрекла - "Здесь уже пятьдесят лет именно так вода течет и никак иначе!"
Хорошо, что не прибавила "милейший".

И под испуганное "Понятно, понятно" пошла себе по лестнице, по парадной лестнице, держась исключительно прямо, а над моей петербургской головой реял то ли нимб, то ли черная шляпка с вуалью.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив