Первый фуд-блогер

elika — 31.05.2025 В декабре 1802 года в Париже вышел «Альманах Гурманов, призванный руководствовать любителями вкусно поесть». Фамилия автора на обложке отсутствовала (там значилось только: «Сочинение старого знатока»), но зато внутри книги был указан его адрес. Парижане из светских и литературных кругов прекрасно знали, что в доме 8 по улице Елисейские Поля (теперь это улица Буасси д’Англа) проживает Александр-Балтазар-Лоран Гримо де Ла Реньер.

Это был сын богатого, но незнатного генерального откупщика и высокомерной аристократки (которая, по преданию, сказала после родов: «Стоило ли так сильно мучиться, чтобы произвести на свет простолюдина!»), Александр-Балтазар-Лоран Гримо де Ла Реньер родился 20 ноября 1758 года и с юных лет охотно демонстрировал презрение к укладу жизни своих родителей. Ходили даже слухи, что однажды он собрал во дворе отцовского особняка нищих и, завидев знатных гостей матери, возопил: «Подайте несчастным, разорённым генеральными откупщиками!» А ещё рассказывали, что, когда отец решил уменьшить выдаваемые ему на прожитие суммы, он принялся развозить друзей в своей карете за деньги, словно в наёмном фиакре, — впрочем, сумму, заработанную извозом, раздал нищим.

Но всё это были сущие мелочи по сравнению с роскошным «театрализованным ужином», который Гримо устроил 1 февраля 1783 года в родительском особняке и о котором ещё долго судачил «весь Париж». Стражи, встречавшие гостей у входа в дом, требовали у них приглашение в следующих выражениях: «Вы пришли к господину де Ла Реньеру-кровопийце или же к его сыну, защитнику вдов и сирот?» А оливковое масло и свинину, которыми угощали гостей, Гримо рекомендовал как продукты, купленные в лавках, принадлежащих кузенам его отца.

В общем, эти выходки так надоели родителям, что они решили употребить свою власть и в апреле 1786 года сослали сына в Лотарингию, в Домеврский монастырь. Местные монахи не только не принуждали Гримо к аскетизму, но, напротив, преподали ему первые уроки гурманства, которое молодой фрондёр поначалу презирал. Из монастыря Гримо выпустили в 1788 году. Революционные годы он провёл вдали от Парижа — к счастью для себя, ибо окна родительского особняка выходили как раз на ту площадь Согласия (тогда она именовалась площадью Революции), где стояла гильотина. В 1794 году Гримо возвратился в Париж, причём к этому моменту его демократические симпатии сильно потускнели, а состояние столь же сильно уменьшилось. Пришлось зарабатывать на жизнь литературным трудом, сочиняя критические статьи для разных периодических изданий.

Рецензентом Гримо был блистательным, однако если бы он продолжал писать о книгах и спектаклях, то вряд ли завоевал бы себе сколько-нибудь долговечную славу. Знаменитым Гримо де Ла Реньер стал благодаря тому, что нашёл для своего дара новое применение — начал рецензировать не книги, а… продукты и кушанья, магазины и рестораны (в общем, стал фуд-блогером :))

В середине ноября 1802 года он задумал и стремительно, за шесть недель, сочинил «Альманах Гурманов» на 1803 год. В этой книге определилась структура, которая сохранена во всех остальных томах, или «годах» (всего с 1803 по 1812 год их вышло восемь). На фронтисписе изображена некая сцена из жизни гурмана, которая подробнейшим образом описана на обороте титульного листа. Затем следует посвящение какому-либо гурману из числа современников автора, за ним — предисловие, и дальше Гримо переходит к сути дела, а именно к еде. Рассказ о ней ведётся — что было одним из новшеств! — вовсе не в форме поваренной книги (их во Франции к тому времени и так вышло уже немало). Сам Гримо говорил, сравнивая себя с предшественниками:
«Мой "Альманах Гурманов" имел успех потому, что был написан вовсе не в том стиле, в каком пишут эти господа, и что в нем имелось кое-что помимо формул и рецептов, кончающихся неизбежным "подавать в горячем виде". Ведь я первым открыл способ писать, который затем нарекли гурманской литературой».
И это чистая правда.

Строго говоря, кое-какие рецепты присутствуют и у Гримо, но рецепты эти совсем особенные, ибо изложены они «весьма забавным слогом». Например, в главе «О дроздах» рассказано о некоем блюде под названием «можжевеловые дрозды». Рецепт заимствован практически дословно из кулинарного словаря середины XVIII века, но в конце прибавлена фраза, в словаре немыслимая: «Рагу получится именно то, о каком говорят: пальчики оближешь; под таким соусом можно запросто съесть родного отца» (в примечании к этой фразе Гримо возмущается тупостью некоего лионского дворянина, «который в письме к издателю "Альманаха Гурманов" обвинил его автора в людоедстве, причём и не подумал оплатить почтовую доставку!»).

Но главное не в рецептах. Из первого тома «Альманаха Гурманов» читатель не мог узнать в подробностях, как готовится «страсбургский пирог» (паштет из гусиной печёнки), но зато он мог узнать, что именно чувствует гусь, которого откармливают для этого паштета, подвергая всяческим мучениям:
«Пожалуй, эту жизнь можно было бы назвать совершенно невыносимой, когда бы гуся не утешала мысль об ожидающей его участи. Ведь гусь знает, что страждет недаром, что колоссальная печенка его, нашпигованная трюфелями и одетая замысловатою коркою, стараниями господина Корселле (хозяина продуктовой лавки) разнесёт его славу по всей Европе, — и потому покоряется своей участи безропотно, не проронив даже слезинки».

Вообще, по всем восьми выпускам «Альманаха Гурманов» остроумные афоризмы разбросаны в таком количестве, что при цитировании трудно остановиться. Вот, к примеру, о спиртных напитках:
«Патриоты 1793 года заменили сиропы водкой; их царствие окончилось, царствие же водки длится по сей день, и на наших глазах прекраснейшие женщины новой Франции опрокидывают рюмки с киршвассером так же непринуждённо, как женщины Франции старой попивали оршад. Каково житьё, таково и питьё».

Вот о мягкости пищи:
«Ничто так не губительно для аппетита, как кусок, который невозможно разжевать; упругие телеса — дело хорошее, но не в собственной тарелке».

Или вот о женском поле:
«Индюшек преклонного возраста допускают на наши столы лишь при условии, что их долго душили на медленном огне: так тяжко приходится представительницам прекрасного пола, когда молодость позади. Прошедшие радости исчезают из памяти, а с ними и чувство признательности».

А однажды Гримо написал: «Мы не знаем, как звали того, кто первым додумался варить из фруктов варенье. Какая жалость! Мы воздвигли бы ему памятник из леденцов и произносили бы его имя, облизываясь». Ну, а памятником самому Гримо, безусловно, служат творения бесчисленных продолжателей его гастрономических хроник.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив