"Перестань валять дурака"

m_ignatieva — 09.09.2010 — Лытдыбр

В журналеelshiffers  опубликованы четыре письма, написанных Е.Л.Шифферсом старшей дочери Лене, перед поступлением в театральный институт (74-75 годы). Привожу отрывки из трех писем. Вот, на мой взгляд, образец идеального воспитания. Отец учит дочь
- относиться к вступительным экзаменам и вообще к учению в институте как к части личной работы, а не одолжению принятому: экзаменуешь ты, а не тебя  (письмо 1)
- видеть в приятеле-наркмане не крутого и опытного самца, а раба и самоубийцу; учиться свободе, которая означает способность задавать вопросы там, где "всем все ясно" (письмо 2)
- воспринимать научную деятельность как «вслушивание в предмет изыскания», свободное от любой другой корысти (письмо 3)

Полный текст писем здесь.

Письмо 1

27 июля 1974 года от Р.Х., Москва

/.../ Меня, честно говоря, больше волнует не столько твое поступление или не поступление, сколько твои реакции на сей счет: было бы печальным, если бы ясность юношеского сердечка была омрачена или хоть на йоту затемнена суетными огорчениями, растеряв крупицы направленности на восстановление подлинной традиции анализа культуры. /.../ Это – самое главное, на мой взгляд, а все остальное – пустяки и игры самолюбия.

Сейчас грешно кукситься во всех смыслах. Сейчас – время серьезной работы, ибо плоды этой работы, зрелой серьезной работы без всяких скидок на условия, могут увидеть даже свет, понимаешь? Отвечай на экзаменах спокойно и вдумчиво, – их дело решить, нужны ли им такие ученики. Не чувствуй себя зависимой, понимай, что не только комиссия выбирает тебя, но и ты экзаменуешь, выбираешь комиссию, – может быть, это уже такой уровень мракобесия, что болезнью будет учеба там. Это совсем не значит призыва к молодой наглости и нигилизму, как защите своих претензий, – нет: это означает только серьезность подхода к делу и избавление от «безличных» критериев о необходимости поступления. «Говорят» (безличное), что надо бы поступать!!! Это и есть то «ман», о котором хорошо писали экзистенциалисты, в частности Хайдеггер. Игра идет всегда «в двое ворот», а не в одни только, да и то сплошь «пенальти»: стоит дрожащий абитуриент, а ему шпарят с гиканьем удар за ударом с одиннадцати метров, а он, родимый, уж и коленочки изодрал, усердствуя показать, что он хороший вратарь. НЕТ – игра идет в двое ворот: ты точно также играешь в нападении, как и уважаемые господа из приемной комиссии. И провал может быть и не провалом. Во всяком случае – это еще не беда. Не смерть близкого, не арест его и пр. и пр. 

                         /.../

Письмо 2.

15-го декабря 1974 г, Москва

Лена,

мы получили твое письмо с рисунком. Друг мой, человек, который сознательно разрушает свой организм виновен перед Богом, как убийца. Он убивает не свое, а Божье. Он -  самоубийца. Заливать житейские неприятности наркотиками, бравировать этим, употреблять цитатки и демонстрировать «утонченность» перед 18-ти летней девочкой, – занятия, быть может, и успешные на фронте нынешних девиц, но низкие. Наркоман любит наркотики и кейф по их принятии, – но ничего иного. Если в кейфе можно утонченно побогохульствовать, что есть на рисунке, поиграть  на нервишках гимназистки, то и это можно себе позволить! Ах, как утонченно: передайте привет вашему «батюшке»! «Наркоман за наркотик, если у него отнимут его и будут играть на этом, может стать предателем в самом прямом смысле этого слова, точно также, как и убийцей в прямом смысле этого слова. «Пограничная ситуация» выявит когда-нибудь подлинность такого «больного». Конфронтация к окружающей среде есть бегство от мужества встроиться в традиционную систему ценностей, а таковая ставит человека в отвечание не «режиму», а Богу Живому, отдавшему Себя на Поругание и Смерть ради и «Саши» также, а Саша, видите ли, плюет на Крест Божий, услаждая себя уколами и бравадой на «маяке», «огороде» или в Тюзе, или в «7Б».  Я вовсе не «испугался» как просто «родитель», доченька. Я – пуганый, доченька, и прошел через так многое, что не снилось ни одному из твоих нарко-мальчиков. Я просто высказал «суждение»: или-или: или я имею с тобой дело, если ты собираешься обрести мужество стояния перед Богом как взрослый и свободный в своем выборе человек, или я не имею с тобой дела, как со взрослым и свободным в своем выборе человеком. Бог даровал человеку свободу, и Адам мог согрешить даже в прямом общении с Богом, – что уж тут говорить о людях. Быть мужественным в усвоении высочайших примеров, – это занятие свободного существа. По сравнению со «следователем» или еще кем-то, все мы – гении и высокие мужи. В сравнении же с житием любого святого – мразь и пепел, не говоря  об Иисусе Христе, а Он заповедал нам быть подобными Ему. Где  искать и на каком критерии отсчета останавливаться? Это – серьезный вопрос и он относится также и к сфере театра, о котором я немного поразмышляю с тобой в последующих строчках.

…На мой взгляд, надо приучать свое сознание к работе, к строгой работе. Когда сознание и осознание выполняет любую работу, оно выполняет ее по каким-то закономерностям и в каких-то терминах. Это надо усвоить кровью, как «дыхание».  /.../ Нужно уязвляться вопрошанием к миру; и свободно-творческого человека выделяет и знаменует именно то, что он задает вопросы там, где «всем все ясно». Он становится творцом, как бы «впервые» усвояя термины, в которых работает его сознание. Творчество восприятия и свобода есть почти синонимы. Итак: необходимо для реализации свободы и творчества устранять мешающее, очищать «все всем ясно», – это и есть метод, которому можно учиться и учить, ибо гений-творец совершает этот процесс естественно. Зададимся же вопросом, который «всем ясен»: что есть  театр? Когда он существует и когда он перестает существовать? Что есть унаследованный театр?  Так ли уж необходимо такое четкое деление «пространства» театра на «зрительный» зал и «сцену»?

На каждый ли спектакль необходимо «это» количество зрителей, всегда заполняющих для «выполнения плана» зал? Или быть может возможны такие спектакли по такому литературному материалу, когда для полноты реализации чего-то, что именуется спектаклем-театром, нужно три или один зрящий? Зритель есть именно зри-тель или слушатель, су-дитель и прочее и прочее? Что берется за основу? Как должен работать актер, происходящий от их акта, или действования?  

Письмо 3

19 ноября 1975 г. от Р.Х., Москва

Лена,

тебе нужно постараться решить дилемму: хочешь ли ты поступить в советский ВУЗ с его для меня неясными критериями, или ты хочешь попытаться поставить вопросы и поучаствовать в создании театроведения в приближении к пониманию его как науки? Если принимается второе, то первое (т.е. поступление как таковое с его страхами и «неуверенностью» постепенно отойдет на задний план: ты пойдешь сдавать экзамены и на этих экзаменах будешь продолжать свои размышления о теории театра и театроведении как возможной науке (ибо таковой еще нет!), сдать плоды этих размышлений комиссии, и она решит (поскольку ей пока дана власть решать, кто может учиться, а кто нет) принимать тебя в студенты или нет. Важно понять, что независимо от решения комиссии будешь ли ты сама заниматься, или же тебя волнует поступление? По поводу «поступления» я ничего посоветовать не могу. Сам я не «поступал» в институт, а делал то, что считал возможным делать, – и меня приняли. Я не знал никого из театральной среды и т.д. По поводу размышлений о теории театра и осмысления критериев театроведения как науки у меня есть некоторые соображения, и я постепенно готов поделиться с тобой в письмах этими соображениями. То, что читаешь «много» и «сумбурно», – это ни хорошо, ни плохо, - читать надо, чтобы понять, что «театроведение» пока что зиждется не на каких-то ясных опорных положениях, дающих возможность выработки критериев театра как такового в его имманентности, если таковой существует, что пока для исследователя неясно (может быть нет такого феномена как «театр» в его чистоте, а есть лишь нечто от «психологии», «социологии» или еще какой-нибудь «логии»?), – но (театроведение зиждется – вернемся к началу длинной фразы) на той или иной власти рецензента, имеющего те или иные полномочия по «вбиванию»  в мозги своих субъективных оценок. И здесь дело не только в том, что «рецензент» может выражать свои взгляды и навязывать их другим при поддержке «группы», интересы которой он выражает (будь то «клан», продюссер, «газетная ассоциация», фирма, партия, класс и т.д.), а в том, что любая оценка, не исходящая из предварительной и ясно показанной процедуры уяснения критериев исследуемого объекта, будет лишь «субъективными» всплесками в соотношении с исследуемым объектом, в данном случае тем объектом, который описывается словом «театр». Исследователь должен понять, что необходимо искание и созидание методологии приближения к исследуемому объекту как таковому, чтобы взять его, исследуемый объект, в «чистоте»   /.../ Таким образом встает вопрос о нахождении критериев подхода к системе, структуре, целостности исследуемого объекта, как такового, в его «чтойности», чтобы не подменить, скажем, «театр», – моей сегодняшней психологичностью, социологичностью и пр. и пр. Это должно быть очень хорошо промыслено и усвоено. И пример тому налицо: «система» Станиславского, гениального провидца и защитника актера в его «чтойности». Сейчас же клянутся именем его, а на деле все подменено похотью власти имущих и суждение какого-либо инструктора, которого явно не приняли бы на режиссерский факультет или отчислили за бездарность, благоговейно выслушивается и ценится выше, чем суждение собственно режиссера спектакля, – когда я это очень хорошо понял, я перестал заниматься живым театром, ибо слушать мнение вовсе непрофессионала только потому, что он «начальство», мне казалось оскорбительным не за себя лично, но за дело театра, работником которого я себя осознавал.  Это – лишь очень частный пример той общей неразберихи, которая царит в искусствоведении и у нас, и за рубежами. Там – мнение «толпы», ее вкусов, или суждение продюссера столь же оскорбительны для театра как такового, – и вот, чтобы обрести ясное сознание того, чем является театр нужно вырабатывать критерии метода, а то ведь быть может и правы власть имущие: театр есть «массовое» коммерческое зрелище?! или «массовое» пропагандистское зрелище?! и т.д. Исследователю пока еще это не ясно, и он, воздерживаясь,  от пред-существующих точек зрения, выраженных в каких-то словах, «нагим» стоит и вслушивается в пред-мет своего исследования. Закончим письмо маленькой  ским.

Почаще сиди в читальных залах и работай. Поменьше бывай дома, особенно, когда создается не рабочая атмосфера. Иди в читальню. Сиди, думай и т.д. Поменьше занимайся самолюбованием: иначе вместо театроведения получится «нарциссоведение». Постарайся создать утренний режим: массаж в кровати (если забыла – опишем), упражнения, душ от теплой воды до ледяной, затем или работа, или чтение и размышления, учись думать. Методологически возвращаясь к одному и тому же объекту раздумий /.../ Перестань валять дурака, – ты здорова, отец твой пока тоже, у тебя отдельная комната, книги и занятия, – всего этого достаточно для покоя, но «жажда» как таковая ненасытима, а коренится она, жажда, в самолюбии по учению святых отцов и аскетов всех рел. систем.

Оставить комментарий

Популярные посты:

elika

Шкаф для носков

nemihail

Фатальная ошибка Аллы Пугачевой

orientalist_v

"Есть рыба"

matsam

Актуальное

toomth

Альтернативный юмор №304, Стандартно 20 пиктч. БЕЗ ВОЙНЫ.

• Архив