Переплетение сюжетов (4)

oohoo — 16.11.2014 (4) Коалиционный успех и формат

Верить на слово политикам вообще нельзя, об этом еще Макиавелли предупреждал, но нынешнее состояние глобальной политики (как гегелевское повторение макиавеллевской эпохи глобального Дна Надлома) является вдвойне трагифарсом. Если австралийский или британский премьеры громко публично нападают на Россию, то за этим скорее скрывается закулисный торг с нею, желание обмануть других западных партнеров. Так что опасаться больше нужно лести и заискивания, диктуемых стремлением урвать халявы.

Как же нам распознать за всеми этими карнавальными масками злодеев и святош реальные лица и роли? Кто игрок, а кто статист, и а по кому уже звонит колокол? Есть один метод, правда пока опытно-экспериментальный, как и российский «свифт».

Вообще говоря, каждый момент истории по-своему уникален и неповторим, но тем не менее так или иначе все повторяется, но только частично. Поэтому нужно найти не полный аналог в истории, а ближайшие частичные аналоги. Например, с точки зрения смены однополярного центра на многополярный ближайшим аналогом является демонтаж союзного центра в 91-м с его заменой на СНГ.

Еще одной необходимой предпосылкой для анализа является абстрагирование от текущих деталей управления до обобщенных ролей подсистем управления, известных нам из курса кибернетики – исполнительная (прямой связи), представительная (обратной), а также третейская, обеспечивающая баланс и настройку первых двух под общим управлением центральной подсистемы. Другое дело, что в политике подсистемы и соответствующие институты всегда сопряжены и мимикрируют под государственные, финансовые, военные и военно-промышленные в зависимости от текущих задач и фаз развития.

В национальной политике политические институты (подсистемы), как правило, сопряжены с государственными – съезд народных депутатов СССР в 91-м, очевидно, относился к представительной ветви политического управления, как до него съезды КПСС в идеократической политической системе. А вот в глобальной политике подсистемы сопряжены с международными союзами, в центре которых политические системы стран-лидеров. Не так сложно уяснить, что представительной подсистемой глобальной политики является истеблишмент США вместе с системой союзов и сателлитами. Европа – это исполнительная подсистема, Ближний Восток – зона ответственности и точка опоры третейской подсистемы с его сетевой организацией, а Большая Россия (Северная Евразия) всегда была полигоном для активности центральной подсистемы, вовлекающей все прочие.

Завершающееся переформатирование глобальной элиты в новое состояние с ведущей третейской ветвью означает не только новые методы властвования для поддержания стабильности в длительный кризисный период. Из этого необходимо следует смена центра и переформатирование, как минимум, ведущей до сих пор подсистемы – то есть представительной (атлантической, пока во главе с США) и той, что идет ей на смену как ведущая – то есть переформатирование Большого Ближнего Востока. Что до Большой России, то ее роль полигона центральной подсистемы как раз и подчеркивается тем, что переформатирование происходит чаще других, каждый раз при переформатировании двух из трех.

Теперь, после этих предварительных разъяснений, можно проводить содержательные аналогии нынешней глобальной «перезагрузки» с завершением советской «перестройки». Переформатирование представительной ветви политики означало роспуск союзного съезда, а потом и его центральной части – Верховного Совета СССР, в пользу ранее подчиненного ему съезда и ВС РСФСР. При этом, что тоже характерно, сам институт съезда был возрождением (палингенезом по Тойнби) ранних советских традиций, когда ведущим институтом был как раз съезд советов РСФСР. В глобальном политическом процессе также наблюдался, во-первых, палингенез, возрождение англосаксонской имперской политики в исполнении США, а во-вторых, постепенное возрастание роли британского истеблишмента как носителя этих традиций. Так что сейчас вполне вероятно обратное переподчинение американского истеблишмента британскому, хотя и в более современном и модном формате североатлантического Союза. Разумеется, в Лондоне всегда тайно мечтали о реванше, как в партийных кругах РСФСР мечтали о реванше сталинской идеи равноправной федерации, а не ленинской «матрешки». Разумеется, в Совмине на Делегатской, а потом на Краснопресненской набережной мечтали о РСФСР  в границах раннего Союза, как и в Лондоне о границах прежней империи включая США. Но так не бывает – реванш в одном означает риски и проигрыш в другом. Союзный центр удалось переиграть, но ценой потери самого Союза. Так и лондонские элиты получат лишь атлантическую вотчину, а не всю зону ответственности пока еще США.

Российскому истеблишменту в 91-м удалось перехватить управление у союзного центра за счет опережающего усложнения системы политического управления, более высокой политической культуры, чем в среднем по СССР и в союзном партийном истеблишменте. И здесь будет не лишним напомнить период реального запуска новой российской политической системы, триггером для которого послужил указ Ельцина от 19.12.91 о создании объединенного Министерства безопасности и внутренних дел (МБВД). В прежней политической парадигме для отмены этого указа было достаточно созвать съезд депутатов РСФСР как центр вложенной матрешки «однополярной» союзной системы. Но тогда был риск бунта и внутреннего переворота в руководстве ВС РФ, и кроме того такой ход возвращал бы всю систему в однополярное состояние во главе с союзным съездом. Так что для беловежских заговорщиков, к которым примкнул весь Верховный совет РФ, такой обратный ход был заказан. И тогда был срочно мобилизован Конституционный суд, только назначенный и прозябавший в нескольких кабинетах на самом отшибе верхнего этажа Белого Дома. То есть реально заработал система обновленной Конституции и государственного суверенитета РФ с собственным политическим арбитражом.

Парадокс политического переформатирования заключается в том, что новый центр всегда поначалу бывает только коалиционным и его возвышение связано с видимым конфликтом и конкуренцией двух центров с выдвижением третьего на равноправную роль, при этом исполнительная ветвь плетется в хвосте событий, как сейчас европейский истеблишмент осторожно следит за развитием событий. Из этого наблюдения, в частности, и вытекает, что прилюдные громкие разборки между Москвой и Лондоном с сателлитами – признак начала такого активного переформатирования глобальной политической системы в пользу трехголовой коалиции, третьим участником в которой будет третейская коллегия ведущих ближневосточных элит, где на роль текущего лидера выдвигается Иран.

Из проведенной параллели можно также уяснить, что инициатором триггерного события в декабре 91-го был спецслужбистский истеблишмент КГБ, которому вовсе не нравилась перспектива переподчинения республиканскому аналогу по примеру МИДа. Поэтому вошли в коалицию с ранее ненавистными коллегами из МВД с такой же проблемой и посоветовали Ельцину вариант создания объединенного ведомства из двух союзных. Соответственно, и в глобальном раскладе роль спецслужбистских и правоохранительных элит, не желающих уходить на третьи роли под финансистами, а совсем наоборот, точно такая же инициативная.

Если теперь уточнить, где мы находимся в глобальной перезагрузке по шкале конца советской перестройки, то можно заметить, что нынешнее заседание Двадцатки – куцее и досрочно завершенное в одностороннем порядке является аналогом последнего заседания единственной оставшейся палаты Совета Союза последнего издания ВС СССР от 26.12.91. А намного более значимое заседание АТЭС, предварявшее его, является полным аналогом Алма-Атинского саммита глав экс-советских республик, превратившего «беловежский сговор» в полноценную региональную международную организацию. Где-то в промежутке между ними произошел спуск союзного президентского штандарта над Кремлем, аналогом чего в нынешнем раскладе является подписанное Обамой на полях саммита АТЭС обязательство по контролю за военно-морской активностью в признанной тем самым зоне глобально-региональной ответственности Китая. То есть полноценный отказ США от глобальной гегемонии и однополярности.

Это был предпоследний узел на пути к окончательному демонтажу, соответственно, союзного и американского однополярного центра, уже бесповоротный. Остались лишь технические вопросы, вроде полноценного ввода в эксплуатацию независимой  российской системы финансовой информации, передачи Мистраля как символа восстановления военно-технического сотрудничества и ряд других. С учетом разницы в масштабах союзного и глобального процесса, то что в 91-м заняло 10 дней, сейчас займет раз в пять-семь-десять дольше, пару-тройку месяцев. Так что, как и прогнозировалось, саммиты ШОС и БРИКС в Уфе в начале будущего года будут началом решения назревших проблем в формате уже новой многополярной эпохи. Что не исключает, а наоборот предполагает усиление противоречий между участниками победившей коалиции.

Продолжение следует, скоро

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив