Перекресток катаклизмов и подделок

magman67 — 13.08.2025 Атлантида, Платон и средневековые подделки

Брайан Брей 2025, Nexus Magazine August-September 2025.

Согласно современным интерпретациям диалогов Платона «Тимей» и его продолжения «Критий», Атлантида процветала около 10 000 лет до н.э., прежде чем уйти под воду. В этих же диалогах сообщается, что родной город Платона, Афины, в то время воевал с Атлантидой, хотя современные учёные считают, что догреческие микенцы начали селиться вблизи Афин лишь около 1700 года до н.э. Это создаёт расхождение примерно в восемь тысяч лет – необъяснимый временной разрыв в культуре, языке и письменной истории, превышающий всю имеющуюся на сегодняшний день документальную историю.

Могли ли «Афины» палеоэры воевать с Атлантидой двенадцать тысяч лет назад, полностью исчезнуть, а затем внезапно появиться спустя восемь тысяч лет как микенское поселение, сохранившее хотя бы намёк на культурную преемственность? Эта идея кажется маловероятной, и ещё менее вероятно, это связано с точным сохранением любых подробных воспоминаний об этой затонувшей земле в период столь длительного отсутствия цивилизации. Для сравнения, всего несколько столетий «Тёмных веков», по всей видимости, радикально изменили воспоминания самих древних греков, как будет показано в этой статье.




Несмотря на все эти возражения, дата примерно 10 000 г. до н.э. совпадает с оценками современных геологов, когда ледниковый период завершился поздним дриасом и апокалиптическим повышением уровня моря. Возможно, это простое совпадение, что указанный в диалоге Платона временной период и тип события точно соответствуют катастрофическому затоплению, которое, по мнению геологов, привело к затоплению низменных территорий. Но такое совпадение кажется подозрительно странным. Если это не совпадение, то как могла такая информация сохраниться на протяжении восьми тысяч лет без каких-либо видимых следов цивилизации, зафиксированных в письменных или археологических источниках в этот период? Неужели в «Тимее» действительно сохранилась такая глубокая история, или этому есть какое-то иное объяснение?



Французский философ-историк Марк Блок предположил, что историки смогут лучше всего понять прошлое, если начнут с мест, людей и вещей, наиболее близких и знакомых им, поскольку «естественное развитие любого исследования идёт от наиболее (или наименее плохо) понятого к наиболее неясному», что обычно происходит от настоящего времени в прошлое. Этот подход особенно полезен в случае с такими текстами, как «Тимей», поскольку существует мало других древних источников, по которым мы можем «исторически» представить себе Атлантиду. Древнейшие из сохранившихся рукописей «Тимея» (как и практически все древние тексты) датируются только средневековьем и, как предполагается, являются копиями переводов копий. Таким образом, исследование «Тимея» возвращает нас от современности к перекрёстку катаклизмов и подделок, к тому, что Университет Нотр-Дам называет «перекрёстком всего»: концу средневекового мира и рождению современного на заре Возрождения.


Тимей

Суть «Тимея» и его продолжения «Крития» заключается в том, что Тимей, Критий, Сократ и другие персонажи обсуждают общую природу физического мира и его возникновение – тему, в значительной степени метафизическую. В этих сочинениях Платон приводит самые ранние описания затерянного островного царства. Персонаж по имени Тимей (реальная историческая фигура в глазах ранних исследователей, но теперь рассматриваемая скорее как литературное изобретение Платона) объясняет в диалоге, что Солон услышал об Атлантиде от египетского жреца, и именно так он узнал эту информацию. Затем Тимей передает услышанное через Солона (предположительно предок самого Платона), несмотря на то, что остров якобы затонул за тысячи лет до рождения всех этих людей. Если принять эти утверждения об Атлантиде за чистую монету, то они, в лучшем случае, являются лишь слухами, а возможно, и литературным вымыслом. Однако настоящее исследование проблемы в конечном итоге наталкивается на более сложную реальность, как это часто бывает.

Даже если подробности об Атлантиде были чисто вымышленными, что-то в этой части диалога, несомненно, укоренилось в массовой культуре Западного полушария. Идея Атлантиды вдохновляла поколения профессиональных учёных и исследователей-любителей, но её очарование, очевидно, восходит к самым отдалённым эпохам письменной памяти, поскольку древние мифы о потопе встречаются по всему миру.

Современные геологи наконец-то подтвердили некоторые аспекты этих мифов, поскольку теперь они понимают, что предыдущий ледниковый период, или ледниковый максимум, закончился масштабным таянием, поднявшим уровень мирового океана более чем на 60 метров. Ещё более примечательно, что те же геологи датируют это изменение климата и окружающей среды примерно двенадцатью тысячами лет назад, что очень близко к эпохе Платона, примерно 10 000 лет до нашей эры.

«Тимей» примечателен тем, что описывает катастрофическое наводнение примерно в том же доисторическом периоде, что и современные геологи, но он примечателен и по другим причинам. Это единственный труд Платона, где вообще описывается Атлантида, но основная тема обсуждения затрагивала другие метафизические и опасно неортодоксальные идеи, что также размывало привычные академические различия между древними платоническими и поздними неоплатоническими периодами. Историк Сирс Джейн писал, что этот диалог оказался «проблемным» для историков, поскольку его темы больше напоминают средневековые темы и идеи, чем те, что предлагаются в других сочинениях, датируемых примерно 300 годом до н.э. или ранее. Английский переводчик Бенджамин Джоуэтт назвал «Тимея» «самым непонятным и отталкивающим» из сочинений Платона, подразумевая, что он представляет собой отклонение от других работ философа.

Упоминание о потопе около 10 000 г. до н.э., описания Атлантиды и «затруднительный» и «неясный» способ, которым текст соотносится с другими произведениями Платона, — всё это делает «Тимея» особенным произведением. Но есть ещё один, ещё более исторически значимый, уникальный для этого диалога факт: по всей видимости, это было единственное подлинное произведение Платона, доступное в большинстве регионов Европы на протяжении многих веков до эпохи Возрождения. Другими словами, именно по этим текстам большинство средневековых людей на протяжении нескольких веков знали подлинного Платона. Существовали и другие популярные сочинения с именем Платона, циркулировавшие по всему континенту и за его пределами, но ни одно из них не признано современной наукой как подлинное произведение Платона. Эти загадочные и апокрифические произведения представляли другого Платона: средневекового Платона-волшебника.


Платон Волшебник

Одним из наиболее упускаемых из виду аспектов перехода от средневековья к современности было то, как западные европейцы понимали древнее прошлое и свое собственное место в истории. Средневековые люди, особенно в Англии и Западной Европе, долгое время понимали свою историю через традиционные эпосы и сказания о таких личностях, как король Артур, король Альфред и французский воин Роланд, и многих других, которые могут быть знакомы или не знакомы современной аудитории. Популярность этих историй варьировалась от региона к региону и распространялась посредством сочетания письменных и устных традиций. Сегодняшний академический консенсус по-прежнему считает некоторых из этих людей (таких как Альфред и Роланд) подлинными историческими личностями, но полностью отвергает других (короля Артура) как мифы и легенды. Средневековая аудитория, по-видимому, всегда принимала всех этих людей как равноправных исторических личностей, хотя и имела очень разное понимание таких личностей, как Платон.

Средневековые учёные Оксфорда, Кембриджа, Парижского университета и других ранних университетов знали Платона, но не как классического греческого философа. Например, в позднесредневековой Англии его имя ассоциировалось с популярным гербарием или книгой о лекарственных травах. Его имя также было связано с трактатами по метафизике (тема, которую затрагивали «Тимей» и более поздние неоплатонические труды), астрологией, алхимией и даже пророчествами о греческом царе – все это также было доступно в Англии в средневековый период. Таким образом, Платон был известен скорее как эзотерик, «врач-маг-учёный», по словам Джейна. В некотором смысле средневековое представление о Платоне можно даже сравнить с Гермесом Трисмегистом, легендарной фигурой, которая, по-видимому, упоминалась скорее как символ или миф, чем как реальный человек. В любом случае, современная наука исключила принадлежность этих сочинений греческому философу.




Частью становления средневекового мира современным было преобразование средневекового мага Платона в классического философа Платона с помощью более исторически точной литературы, внезапно вновь открытой во Флоренции в эпоху Возрождения. Эта современная идея Платона как классического греческого философа, по-видимому, была совершенно неизвестна в библиотеках Англии вплоть до 1111 года н.э., когда впервые появился сам «Тимей», и оставалась единственным подлинным произведением Платона в Англии около двух столетий, пока не появился «Федон» в 1340 году н.э. Даже ранний итальянский учёный эпохи Возрождения Петрарка (1304-1374) поначалу мог найти только копии «Тимея» и «Федона» у себя на родине. По сравнению с Италией, Англия всё ещё была относительно небольшой страной на окраине Западной Европы с ещё меньшим количеством доступной литературы. Весьма примечательно, что так мало подлинных произведений Платона было доступно в обеих странах, особенно учитывая относительное обилие эзотерических рукописей, ложно приписываемых одному и тому же автору.

Современные специалисты по классицизму называют ошибочно приписываемые и фальсифицированные произведения Платона «Псевдо-Платоникой». Помимо более метафизических и эзотерических средневековых произведений, приписываемых Платону, «Псевдо-Платоника» включает в себя также более классические латинские философские диалоги, такие как «Алкивиад» (части I и II), «Эрасты», «Эпиграммы», «Определения», «Конфабуляции», «Демодок», «Эриксий», «Аксиох» и ряд других. Эти тексты по стилю и содержанию больше напоминают классического Платона, однако современные исследователи, тем не менее, отвергают авторство Платона по различным причинам.

Тексты, историческая подлинность которых обсуждается и отвергается университетами, могут звучать тревожно, но все ученые средневековья принадлежали Римской церкви, и она на протяжении многих веков открыто подавляла подобные эзотерические труды, считая их еретическими. Например, когда знаменитый средневековый писатель Абеляр в XII веке заинтересовался средневековым Платоном, католические власти «безжалостно заставили его замолчать». Опять же, Абеляр читал не того Платона, о котором большинство людей думает сегодня, а средневекового. Платоновские апокрифы продолжали распространяться, так что учёные позднего Средневековья знали о Платоне почти исключительно из этого корпуса ныне отвергнутой и некогда запрещённой литературы. Даже учёные Оксфорда знали о Платоне преимущественно как об астрологе вплоть до эпохи Возрождения. Именно в этом раннем средневековом мире, где Платон был своего рода эзотерическим магом, позднесредневековая публика могла читать и интерпретировать «Тимея» и его упоминания об Атлантиде.


Обновление Платона в эпоху Возрождения

Обновление или возрождение классического Платона началось в 1390-х годах, когда классический греческий учёный, учитель и византийский агент Мануил Хрисолор покинул воюющую Византийскую империю, чтобы посетить итальянские города Венецию, а затем Флоренцию. Именно из Флоренции в 1400-х годах он и его ученики (в первую очередь Леонардо Бруни) впервые представили большинство признанных работ Платона на латинском языке, включая три отдельных перевода «Государства» Платона (появившихся в 1402, 1439 и 1447 годах), «Горгия» (появившегося на латыни в 1409 году), «Апологии» (1409-1412), «Критона» (1423), часть «Пира» (1435) и другие. Многие из этих работ ранее были редки или неизвестны в Западной Европе и (кроме «Тимея» и «Федона») все были совершенно неизвестны в Англии. Тем не менее, идеи, изложенные в недавно появившихся текстах, по совпадению, сыграли свою роль в продолжавшихся религиозных и политических дебатах, имевших значение для церковных и государственных чиновников в эпоху раннего Возрождения.

Это переосмысление популярного европейского понимания истории в эпоху Возрождения было связано с деятельностью католического духовенства, в основном в Италии, Франции и Германии. В основном между XV и XVII веками такие люди, как французский учёный-кальвинист Жозеф Скалигер (1540–1609), сформулировали основные принципы современной мировой истории. Ранние летописцы и хронологи в значительной степени опирались на недавно переведённые сочинения, привезённые в Европу эпохи Возрождения из Флоренции в рамках возрождения греческой учености, начавшегося в XV веке. Между тем, старые средневековые рукописи, такие как «Тимей», бросали вызов этим новым принципам и никогда не вписывались в них должным образом. Нестандартные исторические произведения, сравнимые с историей Атлантиды, довольно часто встречались в средневековой Западной Европе и современным историкам бывает сложно их контекстуализировать, поэтому они легко отвергаются как поддельные или мошеннические работы невежественных или лживых авторов без более глубокого анализа.




Псевдо-Платоника

При более внимательном изучении «Псевдоплатоники» ученые отвергли подлинность этих текстов по ряду различных оснований, но в целом эти сочинения можно разделить на две отдельные категории: (1) поддельные произведения на греческом и латинском языках, которые, возможно, циркулировали наряду с оригиналами со времен самого Платона; и (2) произведения, переведенные с арабских или сирийских источников в средние века и приписываемые Платону, но не имеющие известных аналогов в древнегреческой литературе.

Первая категория, по крайней мере поверхностно, соответствует ныне принятым представлениям древнего философа, а некоторые тексты настолько хорошо соответствуют общепринятой литературе, что учёные до сих пор спорят, стоило ли вообще относить их к Псевдоплатонике. Вторая категория ошибочно приписываемых текстов, присутствующих в ранних восточных источниках, а также циркулировавших в средневековой Англии до эпохи Возрождения, включала в себя рассуждения о морали, метафизике, алхимии, астрологии, гербализме, пророчествах, оккультных практиках и даже ранние попытки понять экономику.

Распространенное толкование заключается в том, что все эзотерические платоновские труды возникли в Восточном Средиземноморье или даже на Ближнем Востоке, а затем распространились на запад, достигнув Франции и Англии. Не беря в расчёт происхождение и рассматривая лишь места распространения текста, можно сказать, что вторая категория «Псевдоплатоников» распространялась более или менее одновременно в различных частях Западной, Центральной и Восточной Европы, а также в некоторых частях Ближнего Востока.

Независимо от того, были ли эти тексты ложно приписаны Платону по незнанию, или же из-за ошибок, допущенных при многократном копировании текста на протяжении веков, неточных переводов или чего-то ещё, они, тем не менее, распространились по гораздо большей территории, в большем количестве и появились раньше, чем большинство или все платоновские тексты, появившиеся позднее в эпоху Возрождения. Эти тексты эпохи Возрождения, как уже упоминалось, ранее были практически неизвестны.

Возрождение исследований Древней Греции во Флоренции в XIV–XV веках открыло Западной Европе большинство ныне известных трудов Платона. Но что, если тексты, представленные переводчиками семьи Медичи на заре Возрождения, подвергаются той же критической проверке, что и позднесредневековые тексты? Достаточно ли безупречны все эти первые издания, чтобы убедительно опровергнуть подлинность уже распространенных произведений, приписываемых Платону? Согласно категоричным обвинениям одного французского учёного, который утверждал, что повсеместное редактирование и подделка античных классических произведений в эпоху Средневековья и Возрождения повлияло и на труды Платона, и на многие другие.


Ранние пересмотры и обвинения в подделке

Между вспышками политического и религиозного насилия по разные стороны Ла-Манша родились два выдающихся ревизиониста: английский физик Исаак Ньютон (1643–1727) и французский учёный-классик Жан Ардуэн (1646–1729). Жизни, интересы и взгляды этих людей на изучение античности удивительным образом перекликались. Они разделяли убеждение, что учёные эпохи Возрождения (сознательно или несознательно) перепутали историю древних народов, причём не в мелких деталях, а с существенными ошибками, охватывающими столетия и более серьёзные. Оба также считали, что их заблуждающиеся предшественники создавали видимость хронологических аномалий и других проблем из-за плохого понимания древних языков и календарей, и зачастую скорее запутывали древние источники, чем проясняли их.

Ньютон зашёл так далеко, что пересмотрел хронологию древних народов, хотя и умер в 1727 году, не завершив свою работу. Редактор отредактировал текст и опубликовал его под названием «Хронология древних королевств с поправками» в 1728 году. Хотя сегодня эта посмертная работа малоизвестна, она представляет собой последний и неполный вклад Ньютона в академический мир. Английского гения больше помнят за его работы о гравитации, исчислении, свете и даже за его более эзотерические интересы в таких областях, как алхимия, но едва ли за хронологический ревизионизм, с которым он начал бороться в самом конце своей жизни.

Тем временем набожный католик из небольшой деревни в Бретани (Франция) переехал в Париж и посвятил свою жизнь изучению Бога, вступив в Общество Иисуса, или орден иезуитов. Жан Ардуэн (французский аналог Джона Хардуина) стал библиотекарем в Париже, где заработал репутацию человека, преданного изнурительному ежедневному обучению. По словам одного биографа, он стал «необычайно учёным и спорщиком», не боясь высказывать спорные мнения, когда его собственное понимание истины расходилось с пониманием коллег.

К ужасу своих друзей и коллег, в 1693 году Ардуэн начал утверждать странные вещи, которые граничили с ересью. Он утверждал, что значительная часть трудов Отцов Церкви и других древних сочинений была подделана его средневековыми предшественниками и коллегами из духовенства. Его иезуитские начальники поначалу не знали, как ему реагировать, и посылали ему противоречивые сигналы. Сначала он получил разрешение опубликовать некоторые из своих новых заявлений, но два месяца спустя ректор иезуитского колледжа отправился прямо в типографию и физически конфисковал все экземпляры оскорбительного труда Ардуэна, которые смог найти, препятствуя их распространению. Однако парижанам оказалось не так-то просто заставить замолчать этого прямодушного и упрямого человека из сельской Бретани.

Ардуэну удалось опубликовать и другие работы, в которых он обосновал свою мысль о том, что «несколько столетий назад существовала группа людей, которые взялись за создание древней истории в том виде, в каком она у нас есть сейчас, поскольку в то время таковых не существовало». Другой библиотекарь заметил, что Ардуэн «не осмеливается высказывать всё, что думает», и что радикальные обвинения, высказанные им в публикациях, уже подверглись самоцензуре, чтобы уменьшить количество проблем, которым он себя подвергал. Очевидно, Ардуэн сдерживал свои мысли и чувства. Тем не менее, он обвинил средневековые власти церкви и государства в том, что они курировали манипуляцию или откровенную фальсификацию практически всего, что якобы пришло из античного мира.

Обсуждая конкретные тексты, Ардуэн обрушил шквал критики на предполагаемых фальсификаторов, а также на суды и монастыри, где писцы подделывали рукописи. Он обвинил Иосифа Скалигера в публикации поддельного списка древнеегипетских правителей и в использовании этого списка для создания ложной исторической связи между Древним Египтом и Древней Грецией (значительная часть исторических сведений о которых, как утверждал Ардуэн, была выдумкой). (Кстати, «Тимей» также подразумевает связь Древнего Египта с Древней Грецией, а также «древней» или, по сути, допотопной Атлантиды с этими двумя другими государственными образованиями.)




Французский классицист был не одинок в своих нападках на Скалигера. Более ранний немецкий учёный Гаспар Сциоппий (1576–1649) разоблачил Скалигера ещё в 1607 году, перечислив сотни предполагаемых лжецов в «Скалигере Гипоболимее». Сциоппий указывал, что даже собственное генеалогическое древо Скалигера невозможно, поскольку он не мог быть потомком некоего веронского князя, как он утверждал. Скалигер был ещё жив, когда Сциопий писал всё это, и ответил (в Confutatio fabulae Burdonum), что сам Сциоппий допустил много ошибок.

Однако Скалигер не пытался опровергнуть большую часть возражений Сциопия и даже не смог обосновать его утверждения о собственном генеалогическом древе. Исаак Ньютон позже также счёл хронологические рамки Скалигера проблематичными и пересмотрел их в своём последнем, незаконченном труде. Однако Скалигер был тесно связан с французским королевским двором, и ни один из его критиков не получил широкого признания в академических кругах, поэтому, например, египтологи и по сей день продолжают действовать, в основном, исходя из базовой схемы, изначально установленной Скалигером.

Переходя к другим предполагаемым фальсификаторам, Ардуэн выдвинул едва завуалированные обвинения против монахов-бенедиктинцев и двора императора Священной Римской империи Фридриха II, обвинив их не только в подделке документов, но и в подделке картин и монет – средневековой форме отмывания денег. Он дошёл до утверждения, что большинство древних текстов были средневековыми подделками благодаря трудолюбию и изобретательности его коллег, и что он обнаружил их, тщательно изучив язык их неряшливой работы.

Ньютон, более сдержанный англичанин, никогда не выдвигал столь же провокационных обвинений, как его галльский коллега, но суть аргументов обоих бросала вызов самой сути нарративов, которые тогда выстраивались и продолжают служить основой для них сегодня. По мнению Ардуэна, от античного периода сохранилось очень мало подлинных исторических фактов, которые не были бы уже искажены или открыто сфабрикованы представителями церкви или государства, что было радикальной позицией даже по сравнению с позицией Ньютона. Возможно, это объясняет, почему Ардуэн даже не пытался реконструировать события, как это сделал Ньютон, поскольку, по-видимому, он отверг слишком много источников.

Исследователи могут расходиться во мнениях о степени влияния средневековых фальсификаторов на древнюю историю, но определённое влияние подделок неоспоримо. Подделка документов была одним из многих видов обмана, применявшихся придворными и духовенством. В отсутствие чётких законов, препятствующих этому, монастыри, суды и другие, казалось бы, авторитетные учреждения средневековья изготавливали вводящие в заблуждение документы, что было обычным делом, причём в промышленных масштабах, учитывая эпоху. Историк Томас Тут в 1920 году описал средневековые подделки следующим образом:

Подделка документов была почти обязанностью духовенства. Если оно и не всегда совершало преступные подделки ради собственной выгоды, то, скорее, из чувства долга, на благо общества, общины, дома, интересы которого оно представляло... Ведь в средневековом обществе подделка сама по себе едва ли считалась преступлением. Она не была наказуема, как убийство... Лишь некоторые виды подделки считались законом вообще уголовными преступлениями. Наиболее заметные из них были подделка печати короля или подделка печати лорда членом его семьи.

Можно подумать, что Тут преувеличивал, но при более внимательном изучении выяснится, что в 1920 году он, скорее всего, преуменьшал значение проблемы. Глубокое изучение большинства древних текстов выявляет давние споры об их подлинности и происхождении, не говоря уже о бесценных рукописях, которые терялись в войнах, пожарах, наводнениях или просто исчезали бесследно. Проще говоря, исторические свидетельства изобилуют подделками, жесткой цензурой и другими нарушениями в области документального оформления на протяжении всей средневековой эпохи и в последующие годы.

Один из относительно обыденных примеров – переписчики, изменяющие семейные генеалогии, чтобы превратить простолюдинов в дворян (как, согласно Сциопию, Скалигер якобы сделал со своим собственным генеалогическим древом). В более дерзких случаях фальсификаторы в Италии иногда выпускали поддельные документы от имени папы или других властей, чтобы правящие семьи могли совершать более крупные мошенничества друг против друга. В то время как подавляющее большинство людей оставалось неграмотным, короли и знать искажали результаты далёких войн в письменном виде, чтобы сохранить лицо перед министрами и двором на родине. Политическая потребность формировать восприятие приводила к тому, что документы использовались скорее как оружие, чем как верное отражение реальности, и возможности ограничивались лишь воображением обманщиков.


Византийские агенты

Ардуэн считал, что раскрыл основные мотивы многих подделок эпохи Возрождения. Эти мотивы включали крах Восточной Римской, или Византийской, империи в результате продолжающегося исламского завоевания на Востоке. По мере того, как Византийская империя теряла всё больше территорий под натиском вторгшихся армий, византийцы и греки отчаянно нуждались в военной помощи из Западной Европы. Сама древняя столица Константинополь находилась под угрозой, и поэтому, по мнению Ардуэна, византийцы прибегли к подделке литературы, которая, по сути, представляла Грецию как колыбель европейской цивилизации и источник общего наследия с римлянами и их империей на Западе, надеясь получить дополнительную помощь от латиноязычных западных народов.

По его собственным словам (в переводе с латыни), Гардуэн утверждал, что «нечестивая когорта» византийских фальсификаторов «приложили все усилия... для массового фальсификации греческих исторических отцов и писателей вплоть до взятия Константинополя турками и позднее». Сфабрикованные тексты продвигали определённые социально-политические идеи, возможно, не только для того, чтобы мобилизовать дополнительную поддержку Константинополю в борьбе с турками, но и (особенно после падения Константинополя) для достижения более региональных социально-политических целей Медичи, Габсбургов, Валуа и других правящих семей того времени.

Французский классицист, похоже, не строил на этот счёт никаких догадок. Сохранились документы, подтверждающие, что византийские агенты действительно были ответственны за самое раннее появление многих якобы древнегреческих текстов в Италии эпохи Возрождения. Наиболее выдающимся среди них был Мануил Хрисолор, тот самый человек, который познакомил Италию со многими классическими греческими трудами Платона с конца XIV века до начала XV века. Хрисолор сначала преподавал греческий язык в Венеции, где он был глазами и ушами византийских дворов, оценивая готовность римско-католической церкви начать очередной военный крестовый поход на Восток. Позже Хрисолор переехал во Флоренцию при поддержке городского правителя по имени Колуччо Салютати, который также финансово поддерживал переводы, сделанные учениками Хрисолора в первой половине XV века. Ко второй половине XV века здесь работали печатные станки, и Флоренция стала лидером Европы в области искусств и наук, в том числе в изучении классического греческого языка. Во многом это стало возможным благодаря щедрым инвестициям семьи Медичи, которая, в свою очередь, обрела власть и влияние благодаря социальным и технологическим достижениям эпохи Возрождения. Когда византийский учёный Гемист Плифон (или Гемистос Плитон, среди прочих вариантов написания) приехал в Италию в середине XV века для участия в религиозной конференции, семья Медичи наняла его для ознакомления и перевода дальнейшей части древнегреческой философии Платона.

Близкое сходство фамилии Гемистоса с фамилией древнегреческого философа (например, «Платон» – так пишется имя философа в греческом, латинском и французском языках) привело к предположениям о том, что византиец мог намеренно назвать себя в честь философа, но неясно, обращал ли когда-либо внимание сам Плетон на это очевидное совпадение. Именно Плетон, при поддержке банкира Козимо Медичи, первым перевёл и опубликовал обширное собрание древних сочинений Платона между 1446 и 1476 годами. Оттуда эти тексты распространились по всей Италии, Франции, Англии и другим странам и по сей день остаются одним из признанных канонов классических произведений Платона.




Как оказалось, Плефон не просто представил новые труды Платона. Он был глубоко вовлечён в религиозную и политическую жизнь своей эпохи, как, например, в упомянутую ранее религиозную конференцию в Италии. Именно Плефон в своём труде «De Differentiis» впервые обратил внимание на различия между Платоном и Аристотелем, положив начало масштабному спору о том, была ли концепция Бога Платона более убедительной, чем у Аристотеля (как утверждал сам Плефон), и внёс свой вклад в продолжающиеся религиозные и политические дебаты своего времени.

Ещё более важно то, что конференция, впервые приведшая его в Италию в 1439 году, Ферраро-Флорентийский собор, была созвана с явной целью, которую Жан Ардуэн обозначил как мотив подлога: попытаться объединить Римскую и Греческую церкви перед лицом исламского вторжения с Востока. Плифон использовал труды Платона, с которыми он теперь знакомил Европу эпохи Возрождения, чтобы обосновать свою позицию в этом вопросе.

Менее публично Плифон выступал за возрождение эллинистической религии древних греков, в том числе за замену христианства государственной религией, основанной на сочетании эллинского язычества с его идеями платонизма, как он предлагал в частном труде под названием «Номы». Конечно же, при жизни Плифон скрывал свои истинные мысли, поскольку они были бы прямым и еретическим вызовом римско-католическому порядку, и даже намёка на подобные чувства было достаточно, чтобы настроить против него некоторых его друзей, хотя семья Медичи продолжала поддерживать Плитона.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив