Пег Сэйерс: рассказы одной старой женщины

fem_books — 17.03.2024 Ко всем, кто интересуется ирландской литературой, рано или поздно приходит один вопрос: вот у нас есть полулегендарные гэльские филиды, средневековые поэты и поэтессы, монахини и монахи, которые вели летописи и составляли жития святых... А потом раз, и всё переходит на английский. Британское владычество вытеснило ирландскую речь почти полностью в устную традицию. В «Женском портрете» Генри Джеймса есть потрясающая сцена: главный герой, жовиальный гад-оптимист (есть у него такая категория персонажей), выспрашивает у настоятельницы монастыря, где учится его дочка, кто по национальности монахини. Та отвечает степенно: есть итальянки, есть испанки, есть француженки, есть и ирландки. Гад смеётся:
— Надеюсь, наставница моей дочери не ирландка!
То есть не научит своему бесполезному, тарабарскому, никому не нужному говору. Гэльский прозябал в сельской местности: в рыбацких посёлках, в хижинах земледельцев, среди бедствующих и глодных людей, для которых английский становился счастливым билетом к хлебу и профессии. Когда энтузиасты вроде леди Августы Грегори пошли в народ за легендами, сказками и песнями, они застали уже только осколки некогда процветавшей традиции. Но кто же хранил эти осколки?



В деревне Данкуин, название которой жители произносили как Дунь-Хин, в большой крестьянской семье в 1873 году родилась младшая дочь. По документам она была наречена в честь матери Маргарет, каковое имя местные жители произносили как Маред, но до Маред девочке было ещё расти и расти, так что звали её Пег. Отец, знаменитый в графстве Керри сказитель-шанахи, выделял умную дочь среди остальных детей и передал ей множество своих знаний. Несколько зим Пег Сэйерс проучилась в английской школе, где по-ирландски говорить запрещали и наказывали за это. А когда девочке исполнилось двенадцать лет, её забрали из школы и отдали в услужение в городское семейство Карран в город Дингл. Карраны сами были католики и к малолетней служанке относились человечно, работой не перегружали, платили хорошо. Единственно, о чём они настоятельно просили: пусть Пег не разговаривает с нашими детьми по-ирландски. Чтобы не испортить им жизнь, пусть английский им будет первый и единственный родной язык. Обещание это пришлось нарушить, так как малыши были большие охотники до сказок.

Лучшая подруга Пег, Кейт Боланд, эмигрировала в США и усердно зазывала туда подругу. Даже билет предлагала оплатить. Но потом, как водится, что-то не срослось, деньги, отложенные на билет для Пег, куда-то пропали, и вместо Америки наша героиня отправилась на остров Бласкет. Замуж выходить. Острова Аран тогда считались захолустьем. Говорили там сугубо по-гэльски. Кто знает, что двигало братом Пег Сейерс, когда он сосватал сестру в такую глушь, за рыбака, но жених с невестой друг другу понравились. И прожила Пег с Падриком О'Гитином много лет в согласии, только однажды с ним не согласилась. Родилось у них одиннадцать детей. Жизнь на острове была трудная, даже тяжкая. Это подмечали все исследователи, приезжавшие за драгоценным живым разговорным гэльским, речью древнейших друидов, святых и учёных: и норвежский лингвист Марстрандер, и английский этнограф Робин Флауэр, сотрудник Британского музея. Но они же и были потрясены, как в такой незадачливой жизни сберегается традиция. Шосеф О'Дали записал от одной Сейерс триста пятьдесят мифов, героических сказаний Фенианского цикла, сказок, историй о вожде и поэте Пирсе Фиритере (со стихами этого последнего наизусть), баек о кулачных боях, страшилок о привидениях... Когда эти жемчужины народного творчества издали под одной обложкой, это был настоящий кирпич! Пять тысяч страниц. Вымерший язык, оказывается, не вымер. Бывает.

Сама Пег не могла записать свои сказки. На родном языке она была неграмотна.

События Кровавой Пасхи 1916 года глубоко потрясли Пег Сэйерс. Она раздобыла  гравюру с портретами казнённых предводителей восстания и повесила её дома у очага. Когда началась война за независимость Ирландии и Бласкет наводнили «чёрно-пегие» (пробританский полицейский резерв, а так-то бандиты), Падрик попросил жену снять гравюру. Во избежание. Она сказала:
— Нет, не сниму.
И не сняла. Репрессий не последовало. Хотя бывали разные случаи.

В тридцатые годы на острова Аран часто приезжала преподавательница ирландского и активистка Молли О'Кеннеди. Что значит женщина — ей первой в голову пришло, чтобы Пег наконец-то рассказала не о Финне и Грайне, не о Фиритере, при всём к нему почтении, и не о людях старого времени, а о самой себе. Записывал за мамой всю зиму младший сын Михил. Затем, с согласия Пег, конечно, он переслал толстенную тетрадь в Дублин, и Молли О'Кеннеди мемуары издала. Они произвели настоящий фурор. Несусветная нищета ирландоговорящей Ирландии, произвол помещиков, настойчивая британизация школы с начальных классов, массовая эмиграция, глубокая религиозность, в том числе и в почти болезненных формах — об этом знали и ранее. Но услышать от первого лица, да ещё таким великолепным слогом — это совсем другое. За волной восхвалений поднялась и волна критики. Ругали, правда, в основном О'Кеннеди за излишне глубокую редактуру, походящую уже на цензуру. С другой стороны, стремление интеллектуалки-идеалистки облагородить и оприличить жизнь гэльской глубинки психологически очень понятно.  Воспоминания Пег Сэйерс даже включили в школьную программу по ирландскому языку. Правда, скорее не к их пользе. В 1999 году, когда их из программы исключали, один член парламента сказал:
— Поймите, ведь стоит услышать имя Пег Сэйерс, как представители определённого поколения в лучшем случае закатывают глаза. А то и ещё хуже.
Устный рассказ всегда рассказывается кому-то.Так перед Пег сидел сын, человек уже вполне взрослый, состоявшийся, с которым можно было говорить откровенно... Для него нищета, голод и смерть его братьев и сестёр были не событиями из нудной книжки, а фактами биографии. Перед ним пожилой матери вполне позволительно было и расчувствоваться. А знай Пег, что её многотрудную судьбу будут мурыжить, передразнивая,  школьники, она бы рассказывала иначе. Так что прав литературовед Коул Мортон:

Широкое лицо Пег, улыбка из-под платка, руки сложенные на коленях, были знакомы поколениям щшкольников, томившихся от скуки из-за излияний этой святой крестьянки, которую им насильно навязывали. Они выросли, браня Пег на все корки, но так и не услышав её историй. 

 На самой сказительнице эта всенародная известность как бы не отразилась. Все её выжившие дети, кроме Михила, эмигрировали в Америку. Их потомки и посейчас живут в штате Массачусетс. Сама Пег Сейерс на склоне лет вернулась в родной Дун-Хинь, Умерла она в динглской больнице в 1958 году, похоронена на родине. В одной телепередаче она является в Дублин как дух гэльского языка,  чтобы вернуть в него веру...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив