ПАРИЖСКАЯ КОММУНА. СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ

roman_rostovcev — 18.07.2024

Клемансо долгие годы входил в элиту элит Франции, Европы и всего мира. Именно он, в сотрудничестве с Ллойд Джорджем и Вудро Вильсоном, сформировал версальский мировой порядок во внешней политике и был одним из архитекторов режима Третьей республики. Клемансо, в числе прочих политических задач, отшлифовал и довёл до логического завершения официальную историю Парижской коммуны, включая и кровавые события 18 марта 1871 года. Ведь он был непосредственным участником этих событий, официальным представителем власти на Монмартре во время расстрела генералов Леконта и Тома.

ПАРИЖСКАЯ КОММУНА. СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ

Версия о том, что генералов расстреляли солдаты 88 егерского полка, взбунтовавшиеся против своих командиров, приказавших им стрелять в народ, снимала ответственность за эту расправу как с официальных лиц Коммуны, главным из которых на Монмартре был сам Клемансо, так и с национальных гвардейцев и гражданского населения Монмартра. Ведь Клемансо вернулся в легальную политику именно как депутат Монмартра, и ему было важно получить поддержку именно тех людей, которые защищали орудия Национальной гвардии и обезоруживали солдат, пришедших за пушками вместе с Леконтом.

Более того, будучи уже уважаемым и заслуженным политическим деятелем, Клемансо время от времени был вынужден давать публичные объяснения относительно сыгранной им в тот день роли. Не ограничиваясь этим, Клемансо упорно писал опровержения и возражения на разного рода статьи и брошюры, в которых Монмартрский эпизод его карьеры описывался не так, как хотелось бы нашему герою. Что ж, разберем, к чему в итоге пришла французская историческая мысль.

Главным свидетелем расстрела генералов на сентябрьском трибунале 1871 года был ординарец военного министра капитан Беньо. Его послали на Монмартр 18 марта выяснить, что там происходит, где в свою очередь сам Беньо попал под арест национальных гвардейцев. В течении этого рокового дня он сидел в одной камере (импровизированной, конечно) с генералом Леконотом в Шато Руж, вместе с ним был переведен на улицу Розье, где и стал свидетелем расстрела. Правда, косвенным, так как расстрел он лишь слышал, но не видел. После убийства генералов гвардейцы поведи Беньо и ещё нескольких задержанных ими офицеров ещё куда-то, и капитан уже прощался с жизнью.

Однако по дороге конвой был остановлен неким представителем Коммуны «в черном сюртуке и с трёхцветным шарфом», в котором Беньо позднее опознал Клемансо, капитана отвели в мэрию Монмратра, где заставили давать показания о случившемся. Вот эти показания чудом спасенного от расстрела капитана, которые он, естественно, вынужден был повторить на сентябрьском трибунале, и легли в основу всех последующих версий событий 18 марта 1871 года.

Воспоминания Беньо были опубликованы в дореволюционной брошюре, изданной на русском языке, и доступны к ознакомлению. Естественно, что капитан защищал национальных гвардейцев, которые его не расстреляли вместе с генералами и где-то даже охраняли от бушующей толпы. Здесь просматривается как вполне понятный в его положении «стокгольмский синдром», так и вынужденное следование ранее данным в Коммуне показаниям. Упоминает Беньо и о присутствии среди мятежных парижан солдат 88-го егерского полка.

Понять несчастного капитана можно. В Коммуне его настойчиво расспрашивали о поведении конвоя, которому он дал высокую оценку и впоследствии защищал даже на версальском трибунале. Расспрашивали, акцентируя на этом особое внимание, и о присутствии в толпе правительственных солдат. Несомненно, что на улицах Монмартра, да и вблизи дома на улице Розье, капитан мог видеть каких-то разоруженных военнослужащих правительственных войск. Но, разумеется, солдаты 88-го егерского, только что пытавшиеся вывезти орудия Национальной гвардии, не могли передвигаться по охваченному волнениями Монмартру самостоятельно, группами и с оружием в руках.

Но в рассказе капитана Беньо есть и несколько вполне характерных деталей, явно не выдуманных. Во-первых, у Беньо сложилось твёрдое убеждение, что никакого комитета бдительности на улице Розье не заседало. Когда арестованных привели в небольшой, укрытый среди сада, домик на окраине Монмартра, конвой не застал там вообще никаких официальных лиц. Более того, если в Шато Руж арестованные были под охраной местного штаба Национальной гвардии, в который просто по соображениям безопасности, никаких посторонних лиц не допускали, то на улице Розье они остались лишь под присмотром немногочисленного конвоя.

Во-вторых, туда же на улицу Розье через некоторое время привели и задержанного на площади Пигаль генерала Тома в штатском костюме. Именно Тома расстреляли первым, и расстреляли именно те люди, которые его привели. Следом за Тома был расстрелян и вытащенный на улицу Леконт. Более всех усердствовал в организации расстрела некий капитан Национальной гвардии, седовласый и седобородый старик с медалью за участие в революции 1830 года. Собственно говоря, именно этот капитан и организовал расстрел обоих генералов.

И в третьих, что очень характерно, капитан Беньо вспоминает, что генералов расстреливали не залпами, а следовавшими друг за другом одиночными выстрелами. Иными словами, каждого из расстрельной команды заставляли стрелять индивидуально, чтобы никто не смог отвертеться, утверждая, что целился мимо.

Таким образом, домик на улице Розье был заранее определен как место планируемого убийства. Конечно, было бы неплохо, если бы генералов растерзала толпа по пути к пункту их последнего назначения. Но этого не случилось. Несмотря на все старания «капитана с медалью» ни гвардейцы Монмартра, ни бушующие толпы по пути на улицу Розье, никакого вреда Леконту не причинили. Расстреляли обоих генералов лишь с прибытием особой команды, заранее посланной за Клементом Тома и доставившей его туда же, на улицу Розье.

Ещё одна красноречивая деталь, содержащаяся в воспоминаниях капитана Беньо касается крайне агрессивному поведению парижских женщин по всем пути следования конвоя. Если бы не стойкость и мужество гвардейцев, охранявших арестованных, то именно эти фурии и произвели бы над ними кровавую расправу. И это было бы совсем хорошо. Но у «фурий Монмартра» было и собственное революционное руководство. Председательствовала в пресловутом Комитете бдительности Монмартра некая Луиза Мишель Листен.

Итак, Луиза Листен, известная под псевдонимом псевдоним «Анжольрас», родилась 29 мая 1830 года во Вронкур-ла-Кот (Верхняя Марна) и умерла 9 января 1905 года в Марселе. Учительница, писательница, анархистская активистка, французская масонка с феминистскими идеями и одна из главных деятелей Парижской Коммуны, во время которой она принимала участие как в политической, так и в военной сфере, вступив в ряды Национальной гвардии.

Листен с самого раннего возраста занялась образованием и несколько лет преподавала, прежде чем отправиться в Париж в 1856 году. В возрасте 26 лет она развила там бурную литературную, образовательную и политическую деятельность и подружилась с несколькими революционными деятелями-бланкистами в Париже в 1860-х годах. В 1871 году она активно участвовала в событиях Парижской Коммуны, как на передовой, так и в поддержке.

В революционной деятельности Луизы Листен есть интересный пунктик. После кровавой расправы 18 марта 1881 года Листен вызвалась направиться в Версаль для того, чтобы она собственноручно застрелить Тьера. Её отговорили из страха перед последствиями, но тем не менее, Луиза отправилась в Версаль, чтобы доказать, что она может вернуться без вреда для себя. И вернулась без вреда для себя (и для самого Тьера).

Работа Луизы Листен в Парижской коммуне была воистину многогранной. Например, Луиза не оставляла своим попечением женщин с высокой политической сознательностью, но низкой социальной ответственностью. Некоторые члены Коммуны выступали против того, чтобы проституткам было разрешено быть работниками скорой помощи. Они аргументировали свое мнение словами «о раненых нужно заботиться с чистыми руками». Однако Луиза видела необходимость в вовлечении женщин такого рода в процесс работы на благо Коммуны и набирала их для помощи. Сами бордели, вместе с запасами вина, угля и прочимыми принадлежностями, она требовала социализировать и передать вдовам и сиротам.

Сентябрьские трибуналы 1881 года безжалостно приговаривали к смерти всех, кто хоть каким-то образом был причастен к расстрелу на улице Розье. Был казнён и начальник конвоя Национальной гвардии, до последнего момента защищавший расстрелянных генералов. А вот Луиза Листен, сдавшись в кровавую неделю мая, была лишь депортирована в Новую Каледонию. Она вернулась в материковую Францию уже в 1880 году и продолжала свою политическую деятельность до своей смерти в возрасте 74 лет в Марселе. Она считается ведущей революционной и анархистской фигурой Франции и предшественницей движения защиты прав животных, которых требовала освободить от вьючного труда. Видимо, по примеру Цинского Китая, этот труд должны были выполнять мужчины-кули.

Что ж, мы знаем, что все животные равны. Но некоторые более равны, чем другие.

Сохранено