Памятный день, между прочим

begamot_74 — 26.11.2015 Ведь именно 26 ноября (ровно месяц после восемнадцатилетия) я отправился служить срочную службу в армии.


Было утро, темно и очень холодно. Меня провожали мать, сестра и один отдаленный приятель. Друзья не провожали, а с девушкой я тогда расстался. Это был какой-то сюр. Не, я конечно понимал, что раз пришла повестка, а я забил на институт - надо идти служить срочную в армию. Я конечно понимал, что не могу бегать и прятаться, как поступили многие мои знакомые, ибо это было как-то низко и даже подло. Но все равно было мне непонятно, что я делаю на этой темной заметенной снегом станции Зима площадке, рядом с мамой, сестрой и каким-то чуваком Сережей, который мне и другом-то не был.

В руках я держал сумку с какой-то едой. Конечно же вареная курица, как же без нее, еще какие-то дорожные припасы (они потом пригодились, потому что ни на сборном пункте, ни в поезде нас никто ничем не кормил). Никто ничего не говорил, потому что никто не знал, что говорить.

Мы стояли и молчали под тусклым раскачивающемся фонарем. Иногда подбегал военком в тулупе и спрашивал - не явился ли кто еще, мы отвечали - нет, и он снова убегал. А надо сказать, что в 1992 году обычно никто и не являлся. Государство было сырое, только что рожденное, но вылезшее из утробы истории лишь наполовину, потому что даже первую присягу я давал СССР, и форма была советского образца; шинели, сапоги, шевроны, сначала черный шеврон, с молниями (не СС, а тип связь, всем давали в учебке, потому что других не было), а потом с голубым полем и парашютом. Так вот, никто не хотел служить сырому государству, ибо бардак, а там ведь развал, дедовщина, горячие точки на окраинах, цинковые гробы и нафиг надо. В армию по тогдашнему определению шли только дураки.

Вскоре подошли еще какие-то люди, которые едва держались на ногах и принесли еще одного призывника. Люди взвизгнули гармонью и отчалили. А военком сказал - ну хоть двое (а, между прочим, намечалось к отправке 56 человек), и побежал подавать автобус. Я помог военкому загрузить тело призывника в автобус (через три дня он очнулся, признался, что его зовут Миша и спросил, где мы) и мы отбыли.

Я смотрел в замороженное окно автобуса на пролетающие мимо мирные просыпающиеся окна, снег и огни и думал - все это как-то странно и не убедительно. Как деньги в настольной игре "Монополия", вроде они есть, а на самом деле их нет. С этим чувством я приехал в поселок Южный, на сборный армейский пункт под Копейском. С этим чувством я грузился с командой в поезд. С этим чувством я смотрел на колючую проволоку, огораживающую полковую учебную школу в Северо-Кавказском Военном Краснознаменном от остального мира. С этим чувством я вообще прослужил полгода.


И эта некая отстраненность не позволяла мне принимать близко к сердцу окружающее вокруг, потому что слишком чуткие и слабые - вешались и стрелялись, а мое тупое лицо умело скрывало интеллект и мне, в принципе, довольно неплохо служилось до самого логического конца.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив