Откуда появилась болезнь Лайма?

amantonio — 15.07.2019
Болезнь Лайма (клещевой боррелиоз) впервые была описана в 1975 году в городе Олд-Лайм, Коннектикут, откуда и получила свое название. В 1982 году Вилли Бургдорфер открыл причину этого заболевания - им оказалась бактерия рода боррелия типа спирохет. Эта бактерия была названа его именем - Borrelia burgdorferi. То, что менее известно, это что Вилли Бургдорфер имел прямое отношение к созданию этой болезни в качестве бактериологического оружия.

Ниже представлены некоторые выдержки из книги Bitten: The Secret History of Lyme Disease and Biological Weapons, которая была опубликована в мае 2019-го. Автор, Kris Newby - научный писатель из Стэнфордского медицинского факультета. Она и ее муж несколько лет страдали болезнью Лайма.


Вилли Бургдорфер

Вилли Бургдорфер родился в 1925 году в Базеле, и получил докторскую степень в швейцарском институте тропической медицины, где он изучал зоологию, паразитологию и бактериологию. Его академическим наставником был профессор Рудольф Гейги, который и основал этот институт в 1943 году. Семья Гейги основала в 18 веке химическую компанию Geigy AG, которая впоследствии стала фармацевтической. В наши дни она называется Новартис.
После окончания учебы Гейги предложил Бургдорферу и другому студенту две позиции для постдокторантуры. Первая была в Сардинии, и включала в себя тестирование нового инсектицида под названием ДДТ, который разработала компания Гейги. Вторая позиция была в Лаборатории Скалистых гор в штате Монтана. Оба студента предпочитали, разумеется, теплое местечко в Сардинии, с его пляжами и итальянской едой, а не американскую глухомань, и Гейги подкинул монетку. Вилли проиграл.
В 1951 году он приехал в Хамильтон, Монтана, где в конце 19 века была обнаружена лихорадка Скалистых гор, после чего там был основана лаборатория с тем же названием. Лаборатория, среди прочего, разрабатывала и производила вакцины от лихорадки скалистых гор, энцефаломиелита, желтой лихорадки и других болезней, которые передаются от животных.

Один из проектов Вилли заключался в разработке более эффективных способов искусственного кормления клещей потенциальными биологическими агентами. Он делал это путем принудительного кормления их через стеклянные трубки, содержащие болезнетворные бактерии и вирусы, такие как туляремия, тиф, бешенство, ку-лихорадка и другие.


Насильственное кормление клещей возбудителями болезней

У этого безумства была цель. В большинстве случаев микробы из одного региона не могут развиваться внутри клещей из другого региона, потому что микробам и клещам требуется много поколений для развития взаимовыгодных отношений, когда один вид не убивает другой. Когда Вилли находил совместимую пару, она добавлялась в список потенциального биологического оружия. Разработчики оружия искали клеща, который не вызовет подозрений вражеской страны, но в случае их нашествия, жители этой страны не имели бы естественного иммунитета против вызываемой клещем болезни.

В середине 50-х годов Вилли проводил много времени в армейской лаборатории биологического оружия в Форт-Детрик, Мэриленд, где он познакомился с Джеймсом Оливером. Оливер работал над программой по сбрасыванию зараженных клещей из самолетов. Вместе с Вилли они размышляли над методами увеличения скорости размножения клещей, чтобы программа не отставала от военных потребностей. Однако они так и не смогли заставить клещей откладывать больше яиц. [1]


Вилли Бургдорфер работает с африканскими клещами

В течение нескольких лет Вилли изучал «эффективность и потенциальные возможности клещей в удерживании вируса колорадской клещевой лихорадки, и их способность заражать людей». Для этого он препарировал мозги мышат, изолировал из них вирус, а затем принудительно скармливал его различным видам клещей. Он создал вакцину для этого вируса и проверил ее на 27-и заключенных в тюрьме добровольцах, и сообщил, что в ходе испытания не было выявлено никаких побочных эффектов, за исключением «выраженного угнетающего воздействия на костный мозг и формирование антител». (Другими словами, вирус подавляет иммунную систему человека.)


Разработка Вилли Бургдорфера, позволяющая кормить голодных клещей лабораторными мышами

Первоочередной проект Вилли в Мэриленде состоял в разработке надежного протокола массового производства крысиных блох, зараженных смертельными дозами чумной палочки (бактерии, вызывающей чуму). Исследование способов превращения живых организмов в надежное биологическое оружие, которое может быть сброшено с самолета, ставило множество проблем. Вилли кормил блох бактериями чумы через мышиную кожу, растянутую над зараженной кровью, нагретой до определенной температуры. Через несколько дней бактерии выделяли слизь, которая образовывала кровавые комки в пищеводе блох, предотвращая попадание крови в их желудки. Это приводило к тому, что блохи начинали неограниченно сосать кровь, поскольку они пытались вытеснить эти сгустки теплой свежей кровью. Эти «заблокированные» блохи извергали комки, заражая предполагаемую цель, будь то лабораторное животное или враг. Часть эксперимента Вилли состояла в том, чтобы точно определить, сколько чумных бактерий нужно скормить блохам, чтобы они были заблокированы, но не убиты.
Затем он разрабатывал методы сохранения блох во время длительных поездок на самолете в двух типах военных стандартных бомб, E14 и E23. Чтобы удержать зараженных блох на месте, он поместил их в ампулы, запечатанные зубным воском, который таял после взрыва бомбы. Три капли воды добавлялись в губку внутри ампул, чтобы блохи не высохли. Затем он прикрепил ампулы к картонным вкладышам, которые были втиснуты в бомбы. Е14 была рассчитана на сотню тысяч блох, а Е23 - на двести тысяч.


Блоха с комками бактерий чумы, которые блокируют ей пищевод

В сентябре 1954 года армия провела испытания прототипов бомб с неинфицированными блохами в ходе операции под кодовым названием «Большой зуд». Эта серия экспериментов была разработана для оценки охвата и выживаемости блох, сброшенных с самолетов на полигоне Дагвей в штате Юта, в пятидесяти милях от Солт-Лейк-Сити. Эта долина, похожая на лунный пейзаж, была основным местом для испытаний опасного химического и биологического оружия в США.
Площадка для испытаний «Большой зуд» состояла из круглой сетки диаметром 1200 метров в которых находились клетки с живыми морскими свинками. Когда военный самолет приблизился к целевой зоне, он сбросил бомбы, в которых было всего 670 000 блох. Примерно на полукилометровой высоте бомбы взорвались, и блохи посыпались на землю.
После падения, армейские лаборанты определили, что 177 из 670 000 блох присоединились к 47 из 125 морских свинок. В качестве меры предосторожности по периметру был размещен вооруженный охранник, чтобы убедиться, что никакие хищные птицы не схватят зараженных блохами животных. Из двух протестированных типов бомб одна была неисправна, и экипаж пожаловался на укусы блох. Несмотря на 669 823 пропавших блох, армия сочла испытание успешным и достойным дальнейших улучшений. Было доказано, что боеприпас способен сбросить дождь блох на цель размером с батальон.

В 1956 году Вилли занимался разработкой методов заражения большого количества комаров летальным штаммом вируса желтой лихорадки, под названием «агент Тринидад». Его целью было определить количество вируса внутри комаров, которое наиболее эффективно убивало бы макак-резусов. В своем ежегодном отчете он сообщил, что завершил эксперимент, в котором укус искусственно зараженного комара убил бы приматов за четыре дня.
В том же году армия начала серию полевых испытаний, в ходе которых с земли, с самолетов и с вертолетов были выпущены миллионы неинфицированных самок жёлтолихорадочных комаров в Джорджии и во Флориде. Комары распространились в радиусе 1-2 миль от точек сброса, с легкостью перемещались внутри и снаружи зданий, и кусали многих людей. Готовясь к условиям реальной войны, энтомологи Форт-Детрик сообщили, что они способны производить полмиллиона комаров в месяц, и если нужно больше, то существует проект завода, который сможет производить 130 миллионов комаров в месяц.

В 1962 году молодой сотрудник ЦРУ из Техаса, которому обещали приключение, летел на самолете Air America в Кубу (авиакомпания, принадлежащая правительству США, которая использовалась в качестве фиктивной корпорации для операций ЦРУ). Он должен был выбросить из самолета картонные ящики, не зная, что в них находится. Открыв дверь самолета и распечатав первый ящик, он закричал "What the fuck!". Коробка кишела тысячами клещей. Он поспешно выбросил содержимое обeих коробок и захлопнул дверь.
Вскоре после выброса клещей и последующей наземной миссии на Кубе он вернулся домой, и через несколько дней его четырехмесячный сын заболел. Педиатр сказал, что это вероятно грипп, и выписал ребенку аспирин и обильное питье. Но температура лишь повышалась, в какой-то момент мальчика не смогли разбудить, и отвезли в больницу. Когда он перестал дышать, ему сделали трахеостомию. Врач сказал родителям, что у ребенка воспаление мозга, причина которого неизвестна, и даже если он выздоровеет, у него, скорее всего, останется постоянное повреждение мозга.
Родители мысленно готовились к худшему, когда к ним подошел молодой врач-стажер и заявил: «Я раньше работал в клинике тропической медицины на Кубе, и уже видел эту болезнь раньше. Я знаю, как ее лечить.» Болезнь передавалась насекомыми и имела длинное, трудно запоминающееся имя. Ребенок полностью выздоровел.
Позже техасец спросил своего коммандира из ЦРУ, может ли болезнь ребенка быть связана с его миссией на Кубе под кодовым названием «Операция Мангуст».
Командир ответил: «Я не могу предоставить тебе никаких подробностей, но ты непременно должен сжечь всю одежду, которую ты взял на Кубу. Сожги всё.»
Позже техасцу сообщили, что будущие полеты отменяются, потому что переменные ветра на Кубе затруднили точную доставку груза.

«Операцией Мангуст» заведовал ​​генеральный прокурор и его брат, президент Джон Кеннеди. Ее цель была избавиться от Кастро и его режима. Предварительный список проектов «Мангуста» включал планы ослабления кубинской экономики, и убийство Фиделя Кастро. Отдел специальных операций Форт-Детрика работал над многими устройствами для осуществления этих планов, таких как отравленные ботулином сигары, опрысканный туберкулезными бактериями аквалангический костюм, спускаемая на морское дно раковина с миной-ловушкой, и взрывающаяся сигара.
Выброс клещей, похоже, упоминается в записке, предоставленной 13 марта 1962 года министерством обороны:
«Задание 33b - План по ограничению дееспособности сахарных рабочих - выполнено 2 февраля. Задача, в том виде, в котором она была поставлена, состояла в том, чтобы разработать план по ограничению дееспособности больших групп сахарных рабочих путем тайного использования биологических или химических агентов. Исследование показало, что идея неосуществима и она была отменена.»

6 июня 1966 года Чарльз Сенсени, разработчик оружия ЦРУ из отдела специальных операций в Форт-Детрике и руководитель команды из 21 человека, провел скрытую операцию, чтобы выяснить, насколько жители Нью-Йорка уязвимы к нападению с применением биологического оружия.
Его сотрудники стояли на улице над решеткой вентиляции метро, и когда поезд приближался, они вынимали лампочку и разбивали ее над решеткой. Это выпускало невидимое облако бактерий, которое было затянуто в туннель проходящим поездом и быстро распространилось по всей сети туннелей. Облако содержало приблизительно 87 триллионов спор сенной палочки - бактерии, считающейся безвредной. Они был высушены и переработаны в частицы, имитирующие физические свойства сибирской язвы.
В течение следующих нескольких часов команда Сенсени ехала по системе метро, ​​неся бактериальные «анализаторы», замаскированные под портфели и кошельки. В конце дня один из датчиков на станции 23-ей улицы показал «расчетное дыхательное воздействие, равное 100 000 спор на вдох через пять минут после того, как лампочки разбились.
«К 10 июня миллион нью-йоркцев вынашивали споры бактерии во влажном тепле своих легких», - сказал Сенсени. Если бы в лампочках была сибирская язва, споры «вывели бы из строя Нью Йорк». [2]
Это было одним из многих полевых испытаний, проведенных в 1960-х и 70-х годах ЦРУ, армией США и министерством обороны. В рамках проекта «опасность и защита на судне» (SHAD) проводились прибрежные испытания, в которых смоделированные и живые биологические и химические боевые вещества распылялись над Северной Атлантикой и Тихим океаном возле Маршалловых Островов, Гавайев, Пуэрто-Рико и побережья Калифорнии. Наземные испытания проводились на Аляске, Гавайях, в Мэриленде, Флориде, Юте и Джорджии, и на международной арене - в Панаме, Канаде и Великобритании. В 1964 и 1965 годах сенную палочку использовали для имитации вируса оспы в воздушных испытаниях в Вашингтоне, в аэропорту и на автобусном терминале.
Некоторые из этих испытаний на людях были раскрыты в отчете Церковного комитета Сената 1976 года, независимом расследовании Церкви Саентологии и в коллективном иске 2003 года, поданном против правительства США от имени испытуемых и ветеранов, участвующих в проектах SHAD. Другие полевые испытания все еще засекречены, записи были уничтожены, или детали операций никогда не были сохранены в письменном виде.

Доказательства того, что риккетсии тестировались как возможное биологическое оружие, скрывались у всех на виду в исследованиях «лабораторной безопасности», опубликованных в научных журналах. В 1966 году один из этих экспериментов был опубликован профессором инфекционных болезней университета Огайо Сэмюэлем Саслоу. Для этого исследования, финансируемого армией, команда Саслоу опрыскала 68 обезьян аэрозольными каплями смертельной дозы Rickettsia rickettsii, заболевание, которое, как отметили авторы, распространяется в природе только посредством укусов клещей.
В конце статьи исследователи заключили: «пятнистая лихорадка Скалистых гор возникла у 56 из 60 макак-резус после воздействия аэрозоля. 42 обезьяны умерли. Поскольку заболевание настолько похоже на то, что наблюдается при естественной инфекции у человека, следует иметь в виду этот потенциальный путь заражения, особенно среди лабораторного персонала».

Даниель Соненшайн, адъюнкт-профессор паразитологии в колледже изучал поведение различных видов клещей, зараженных Rickettsia rickettsii. За три года он собрал сотни тысяч клещей и выпустил их в Вирджинии, и в двух каньонах в Монтане. С помощью комиссии по атомной энергии он также усовершенствовал методику отслеживания питания и миграции клещей в дикой природе: он сделал клещей радиоактивными.
В письме 1967 года Вилли обучал Соненшайна, как разводить большое количество клещей: «Положите кролика в льняной мешок со взрослыми клещами, а затем, через двадцать четыре часа (время, необходимое для присасывания большинства клещей), перенесите кролика в клетку и наденьте на нее большую льняную сумку, чтобы клещи не сбежали.»
После того, как клещи насытились и спарились на кролике, он отбирал самок, которые собирались отложить яйца, и прижимал их к полоске глины, лежащей на платформе микроскопа. Смотря в объектив микроскопа, с помощью шприца он делал инъекцию раствора сахара с добавлением радиоактивного углерода-14 или йода-125 в каждую беременную самку. Самки откладывали от 1000 до 3000 яиц, и каждый клещ из потомства был радиоактивным до конца своей жизни.
За три года на двух участках Вирджинии было выпущено 194 150 радиоактивных клещей-одиночек. Эти участки расположены на Атлантическом пролетном пути - супермагистраль перелетных птиц, которая проходит вдоль восточного побережья Южной и Северной Америки.


Неконтролируемые выпуски клещей, 1966–1969

Болезнь Лайма - это не единственная странная болезнь, которая вдруг появилась в конце 60-х - начале 70-х в Новой Англии. Первый случай заражения здорового человека бабезиозом (паразитарная инфекция, похожая на малярию, которая передается клещами) был зарегистрирован в 1968 году на острове Нантакет (Массачусетс). В 1976 году на острове было зарегистрировано уже 13 случаев. Несмотря на небольшое количество случаев - это была самая большая вспышка бабезиоза в мире. Исследователи из Гарварда и CDC, проводившие расследование этой вспышки бабезиоза, заключили в опубликованной статье: «У нас нет удовлетворительного объяснения этой вспышки».
Также были зарегистрированы вспышки пятнистой лихорадки Скалистых гор. Если с начала 1960-х количество случаев этой болезни в США не превышало 300, то в 1969 оно начало расти и к 1976-му достигло уже 900 случаев в год.
Хотя болезнь Лайма была описана в 1975-м году, у одного человека симптомы начались в 1968-м. Еще 4 случая были зарегистрированы в 1972-м.

Начиная с 1968 года на побережье Новой Англии происходило что-то необычное. Районы Кейп-Код и Лонг-Айленда были поражены странными случаями риккетсии с пятнистой лихорадкой, которые не могли быть выявлены с помощью обычных тестов. Нантакет был эпицентром первого случая человеческого бабезиоза. А в районе Лайма, штат Коннектикут, группа людей страдала от заболевания, которое вызывало воспаление суставов и кольцевидную эритему. Короче говоря, на небольшой территории были зарегистрированы множественные вирулентные и необычные заболевания, передаваемые клещами.
Государственным учреждением, имеющим доступ ко всей информации о вспышках, был Центр по контролю и профилактике заболеваний (CDC) - та самая организация, которой поручено защищать нас от неестественных эпидемий. Но ee исследователи, как ни странно, молчали. Не было публичного обсуждения неестественной местности для атипичной пятнистой лихорадки на Лонг-Айленде, случаев человеческого бабезиоза или вирулентных спирохет. Это была точечная вспышка множества редких заболеваний, передающихся клещами и вызывающих хроническую недееспособность. Что же ее вызвало?

***

В своем интервью нам Вилли сказал, что правительство США знает, что болезнь Лайма может стать хронической, и что у пациентов могут возникнуть рецидивы спустя годы после первоначальной инфекции. Особенно пагубно это заболевание влияет на нервную систему детей. Затем он раскритиковал дюжину исследователей, которые получают большую часть финансирования NIH (национальный институт здравоохранения), выделенного на болезнь Лайма. «Деньги идут людям, которые за последние тридцать лет производят одно и то же: ничего. Следует разработать анализ крови на болезнь Лайма с нуля, и это должны делать ученые, которые не знают заранее результатов своих исследований».
Как только мы выключили камеру и начали собирать аппаратуру, Вилли сказал нам с кривой усмешкой: «Я не всё вам рассказал». Но, как мы ни старались, у нас не получилось заставить его сказать больше.

В 2013 году Тим Грей, чья сестра умерла от осложнений болезни Лайма, и который в 2009 году снял фильм Under the Eightball, в котором предположил, что эпидемия болезни Лайма была начата неудачным экспериментом биологического оружия, взял у Вилли интервью.
«Давайте поговорим о ваших исследованиях, которые были опубликованы в 1952 и 1956 годах», - сказал Грей. «В первом описывается намеренное заражение клещей. Во втором - рекомбинация четырех различных патогенов, два из которых являются спирохетальными, а два - вирусными. Я думаю, что можно с уверенностью предположить, что целью этих исследований, в разгар холодной войны, и сразу после Второй мировой войны, было обеспечение средств для биологической войны. Вы задавались этим вопросом?»
Вилли ответил: «Вопрос: может ли бактерия Borrelia burdorferi быть потенциальным биологическим оружием?» Когда слезы навернулись на его глаза, он продолжил: «Судя по данным, она уже используется. Если бактерия остается в организме, вы даже не узнаете об этом. В течение вашей жизни это может взорваться... Мы оценивали это. Вы никогда не думаете об этом [как ученый]. Вы будете спать лучше.»
В конце интервью, которое длилось более трех часов, Грей задал Вилли единственный вопрос, который его действительно волновал: «Был ли патоген, который вы обнаружили в клеще, который дал вам Аллен Стир (исследователь вспышки Лайма), тем же самым патогеном, или похожим на тот, который вы описали в статье 1952 года?»
В ответ Вилли оборонительно скрестил руки, глубоко вздохнул и пристально смотрел в камеру сорок три секунды - целую вечность. Затем он отвел взгляд вниз и вправо; он, похоже, был занят внутренней дискуссией. Левая сторона его рта изогнулась вверх, словно он размышлял. «Ну что ж», обронил он. Затем его лицо вспыхнуло гневом. «Да», сказал он, больше по-немецки, чем по-английски.
Это было потрясающее признание одного из ведущих мировых авторитетов по болезни Лайма. Если оно было правдой, это означало, что Вилли скрыл важные данные из своих научных статей о вспышке болезни Лайма, и в то время как болезнь распространялась в США как лесной пожар, он был частью сокрытия правды. Похоже, что он говорил, что болезнь Лайма не была вызвана естественным микробом, который мог расцвести и распространиться в результате глобального потепления, роста популяции оленей и других изменений окружающей среды. Он был создан в военной лаборатории биологического оружия с конкретной целью причинения вреда людям. И каким-то образом он вышел наружу.

***

В 1973 году Вилли поехал на международный конгресс в Австрии, где участвовали представители из 36 стран, среди них также советские ученые. Это событие должно было стать высшей точкой в карьере Вилли. Он только что получил награду от директора NIH, и был приглашен представить свои исследования на этом международном конгрессе. Но дома его ждали проблемы. Его опыт в разработке биологического оружия, отточенный за более чем двадцать лет, теперь устарел, а его лучшие работы были засекречены, и никогда не будут опубликованы. Вдобавок, его бюджет от NIH был сокращен. Кроме того, здоровье его жены, которая страдала от депрессии и других проблем продолжало ухудшаться, а сыновьям, которым было уже 17 и 19 лет были необходимы деньги на обучение в колледже, автомобили и ортодонтию.
После конгресса Вилли заехал в Швейцарию, и открыл новый банковский счет. Банковскую книжку он, почему-то, оставил в банке, и не привез ее домой. После этой конференции, проблемы с деньгами, которые были у Вилли на протяжении всей его карьеры, исчезли. Он купил два автомобиля и начал достраивать дом. Он также начал преподавать немецкий, и завел роман со студенткой. Его жена, узнав об этом, скатилась еще глубже в депрессию.
В 1974 он открыл еще один счет в швейцарском банке.
В 2006 году, через 2 года после смерти жены, Вилли женился снова. В брачном договоре были перечислены его сбережения и несколько полисов страхования жизни. Его собственный капитал был больше, чем он мог заработать за счет своей зарплаты в NIH. У него не было наследства или богатых родственников. Позже выяснилось, что он не перечислил все свои полисы в брачном контракте. Когда его вторая жена впервые получила доступ к банковским счетам Вилли после его смерти, она обнаружила секретный счет, о котором никто в его семье не знал. «На счету было больше денег, чем вы или я увидим в своей жизни», сказала она.

В 2014 году Вилли позвонил Рон Линдорфу, адъюнкт-профессору университета Бригама Янга, чтобы передать ему архив своих исследований. Линдорф, чей сын был заражен тремя клещевыми микробами (боррелия, бабезия и бартонелла), сосредоточил все свои силы и ресурсы на решении самой большой проблемы, связанной с клещевыми болезнями - невежеством.
Линдорф и его дочь поехали в Хамильтон и провели два дня с Вилли, чтобы определить, какие из его личных исследовательских материалов взять в университетский архив.
На второй день сортировки документов Линдорф спросил у Вилли, почему европейский штамм болезни Лайма не настолько вирулентный, как американский. Вилли ответил не сразу, глядя в окно гаража около десяти секунд. Его голос повысился на несколько децибел, когда он сказал: «Ну, [если] ты хочешь увидеть [что-то] плохое, у русских это плохо!»
«Почему русский штамм плохой?», - спросил Рон.
«Эти чертовы русские пришли и украли все, что мы делали с этим!» - сказал он, с отвращением вскидывая руки. Линдорф и его дочь застыли, слишком ошеломленные, чтобы что-то сказать.
«Я устал. Я возвращаюсь внутрь», - сказал Вилли и вышел из гаража.

Вилли рассказывал, что агенты ФБР допрашивали его два раза насчет пропажи биологического оружия. Может ли вспышка на Лонг-Айленде быть связана с биологическим выбросом иностранной державы? Как бы невероятно это ни казалось, Вилли был бы главной мишенью для советских шпионских вербовщиков. У него был легкий доступ к биологическому оружию, он мог часто путешествовать в Европу, не вызывая подозрений, он говорил на трех языках, и у него были финансовые проблемы, которые могли быть использованы иностранной державой. Кроме того, у него была большая сумма денег, спрятанная на банковском счете, о котором его три наследника ничего не знали.

Позже Линдорф связался со мной, узнав о моем расследовании, чтобы узнать, хочу ли я просмотреть документы Вилли, прежде чем они будут отправлены в университет для архивирования. В течение двух дней мы рылись в коробках лабораторных тетрадей Вилли, слайдах, отчетах об исследованиях и изодранной коричневой папке с надписью «Детрик 1954–56». Папка была заполнена копиями писем, документирующих заражение блох, комаров и клещей летальными микробами. Там были отчеты о его экспериментах с блохами, зараженными чумой, подтверждающие то, что Вилли сказал мне в нашем последнем (2013 г.) интервью. В письмах и отчетах подробно рассказывается об его усилиях по заражению комаров для доставки смертельных доз «агента Тринидада», летального штамма вируса желтой лихорадки, выделенного из печени умершего человека. Линдорф также обнаружил депозитные квитанции с двух разных счетов в швейцарских банках.
Однако настоящим «дымящимся пистолетом» были рукописные лабораторные заметки Вилли с анализами крови пациентов после вспышки болезни в Коннектикуте. Эти тесты показали доказательство присутствия того, что я назвала «швейцарским агентом США» - таинственная риккетсия, присутствующая у большинства пациентов первоначальной вспышки болезни Лайма - факт, который никогда не был упомянут в научных статьях. Не нужно было быть доктором микробиологии, чтобы увидеть, что почти вся кровь пациентов сильно отреагировала на антигенный тест для европейской риккетсии, которую Вилли назвал «швейцарским агентом». Еще более удивительно, что вся эта работа была проделана в 1978 году, за два года до того, как Вилли опубликовал статью, в которой сообщалось, что спирохета является единственной причиной болезни Лайма. Другими словами, Вилли подтвердил сказанное в интервью Тиму Грею: болезнь Лайма вызывалась не только спирохетами, но и риккетсиями, которые Вилли разрабатывал в начале 1950-х.

***

Автор книги также сняла документальный фильм о болезни Лайма Under Our Skin (2008), и его продолжение - Under Our Skin 2: Emergence (2014). В фильмах обсуждается вопрос хронической формы болезни Лайма, которая не признается ортодоксальной медициной. Врачи, которые выписывают антибиотики хроническим больным и вылечивают их, подвергаются гонениям и некоторые из них теряют лицензию. Имеются также свидетельства того, что болезнь Лайма передается половым путем и внутриутробно.
Для этого фильма она сделала запрос FOIA (закон о свободе информации), из которого выявилось, что большинство авторов руководств по диагностике и лечению Лайма 2006 года имели прямые или косвенные коммерческие интересы, связанные с болезнью Лайма. Давая определение болезни и одобряя тесты или вакцины, патентами на которые они обладали, они и их учреждения заработали больше денег.
Теперь, однако, признание Вилли добавило еще одну причину, по которой CDC приуменьшает количество случаев болезни Лайма. Возможно, правительственные чиновники знали, что болезнь вызывается не только боррелией, но и другим патогеном, возможно биологическим оружием, и хотят это скрыть.

В 2018 году я посетила конференцию Американского общества риккетсиологов. С самого начала я была поражена тем, насколько открыты и дружелюбны риккетсиологи по сравнению с исследователями болезни Лайма. В отличие от сессий Лайма на конференциях, организованных IDSA (Американское общество инфекционных болезней), Американское общество риккетсиологов приветствовало журналистов и научных писателей с распростертыми объятиями. В обществе риккетсиологов не было сидящего возле меня «представителя по связям с общественностью», когда я разговаривала с исследователями. Около отеля не было протестов пациентов. Организаторы не ставили снаружи дополнительных охранников, чтобы держать пациентов подальше от заседаний. А когда я обратилась к сотрудникам CDC с вопросами, они не отвернулись от меня, и не сказали мне связаться с сотрудниками по общественной информации в штаб-квартире в Атланте.

Я размышляла, почему исследователи болезни Лайма были гораздо более параноидальными, чем их риккетсиозные коллеги. Я пришла к выводу, что в случае болезни Лайма на карту поставлено гораздо больше денег. Это было первое крупное новое заболевание, обнаруженное после принятия закона Bayh-Dole, и решение Верховного суда Diamond v. Chakrabarty позволило NIH, CDC и университетам патентовать и получать прибыль от «владения» живыми организмами. Когда было объявлено о возбудителе болезни Лайма, началось нечто похожее на Оклахомскую земельную гонку 1889 года, когда ученые из этих учреждений начали бешено регистрировать патенты на поверхностные белки и ДНК спирохеты Лайма, надеясь получить прибыль от будущих вакцин и диагностических тестов, которые будут использовать эти маркеры. Например, сотрудник NIH, который запатентовал поверхностный белок бактерии, используемый в коммерческом тестовом наборе или вакцине, мог получать до 150 000 долларов в год в виде роялти, сумма, которая удвоила бы его годовой оклад. Учреждения, которые должны были быть защитниками общественного здравоохранения, вдруг стали деловыми партнерами Большой Фармы. Университетские исследователи, которые ранее делились информацией об опасных новых болезнях, теперь откладывают публикацию своих результатов, чтобы стать предпринимателями и получать прибыль от патентов. По существу, мы потеряли систему научных сдержек и противовесов. А это, в свою очередь, подорвало доверие пациентов к учреждениям, которые должны «не причинять вреда».

Я покинула конференцию с чувством, что риккетсии могут быть более смертоносными и более хроническими, чем болезнь Лайма, но с тех пор как болезнь Лайма была обнаружена, эта угроза игнорируется.
Два месяца спустя, после погружения в медицинскую литературу по риккетсиям, я нашла безымянный и забытый штамм риккетсии, которая, возможно, могла быть «швейцарским агентом США». Обозначенная Вилли инициалами «WB-8–2», она была похоронена в статье 1998 года, в которой описывается странный гибрид риккетсии, найденный в Миссури, напоминающий R. montanensis, но, похоже, не связанный ни с одним из американских штаммов.
Я позвонила одному из авторов статьи, Сьюзен Веллер, директору Государственного музея Небрасского университета. В 2017 году она была избрана президентом Энтомологического общества Америки.
«Как такая милая девушка, как ты, заинтересовалась таким паразитом, как риккетсия WB-8–2?» - спросила я у нее.
Веллер рассказала, что несколько лет назад Ули Мундерло, ведущий докладчик на конференции общества риккетсиологов, вошла в ее кабинет и спросила, поможет ли она разгадать генетическую загадку. Мундерло и ее коллега вырастили и изучили риккетсию WB-8–2, обнаруженную Вилли, и изолировали еще одну из этих странных риккетсий, MOAa, но они не могли понять, откуда они появились. Они попросили Веллер проанализировать их геномы. Веллер провела генетический анализ, и обнаружила загадочную вещь: в то время как большая часть геномов риккетсий была тесно связана с R. montanensis, некоторые части генома принадлежали не к североамериканским видам, а к видам из Старого Света. При естественных эволюционных процессах такой тип генетического скрещивания бактерий из Старого и Нового Света был бы практически невозможен.
Поскольку эти штаммы не казались чрезмерно вредными для людей, их игнорировали в течение двадцати лет. Наконец, в 2016 году CDC секвенировало весь геном WB-8–2 и объявило, что ближайший родственник этой миссурийской риккетсии был уроженцем Сибири, названный в честь города Хабаровска. Штамм MOAa был так тесно связано с WB-8–2 что оба были названы R. amblyommatis.

В 1983 году, когда Вилли ополаскивал поддоны кроличьих клеток, моча инфицированных болезнью Лайма кроликов брызнула ему в глаза. Несколько недель спустя он обнаружил на теле пять кольцевидных эритем (первый симптом болезни Лайма). Несмотря на это, антитела к Лайму у него не обнаружили. Через 3 года он вышел на пенсию. В ноябре 2014 года Вилли умер от осложнений болезни Паркинсона.

Армия США провела тысячи экспериментов по изучению использования клещей и клещевых заболеваний в качестве биологического оружия, и в некоторых случаях эти биологические микроорганизмы остались в окружающей среде. Правительство должно рассекретить детали полевых испытаний биологического оружия, чтобы мы могли начать восстанавливать ущерб, который эти патогенные микроорганизмы наносят людям и животным.
Откуда взялся этот адский коктейль клещевых болезней? Если вы верите Вилли Бургдорферу - а я верю - это был умышленный выброс или авария, эксперимент с непреднамеренными последствиями для окружающей среды. Тем не менее, после пяти лет исследований я не смогла найти поддающиеся проверке документы, подтверждающие инцидент на Лонг-Айленде. Я не знаю, почему Вилли отказался полностью раскрыть детали до своей смерти.
Прошло пятьдесят лет с тех пор, как началась таинственная вспышка клещевых заболеваний, и для ее устранения потребуются чрезвычайные усилия. Наша медицинская система по-прежнему не хочет диагностировать и лечить болезнь Лайма и сопутствующие инфекции. С тех пор, как болезнь Лайма была обнаружена, не было введено существенно новых протоколов диагностики или лечения. Исследования клещевых заболеваний не получают достаточного финансирования. Если эта вспышка была вызвана аварией, мы должны о ней знать. Если это был враждебный акт со стороны другого государства, то он показывает, насколько мы не готовы к будущим атакам.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив