От чего умирают охотники-собиратели

healthy-back — 05.10.2018 От чего умирают первобытные люди в 70 лет, если они всю жизнь абсолютно здоровы https://chrdk.ru/sci/paleolithic-microbiome-and-its-hosts (https://healthy-back.dreamwidth.org/381961.html, https://healthy-back.livejournal.com/390330.html)

https://warspot.livejournal.com/9831.html https://warspot.ru/5120-pervobytnaya-voyna-taktika-kamennogo-veka
Первобытная война. Масштаб трагедии
Алексей Козленко

Первым исследователям, в начале 1940-х гг. изучавшим происхождение войны и её роль в истории доисторических обществ, приходилось полагаться на здравый смысл и разработанные философами нормативные модели. Затем в 1960–1980 гг. появились исследователи-антропологи, проводившие систематические наблюдения за жизнью примитивных обществ Амазонии, Австралии и Папуа-Новой Гвинеи. Собранная ими информация позволила по-новому взглянуть на жизнь наших предков и раз и навсегда похоронить остатки руссоистского мифа о добрых дикарях. Все имеющиеся на сегодняшний день данные свидетельствуют, что война, внутренние конфликты и бытовое насилие являлись повседневной частью жизни первобытных обществ.

Жестокие люди
Авторы ставших уже классическими работ по этой теме Лоуренс Кили «Война до цивилизации» (1997) и Азар Гат «Война в человеческой цивилизации» (2006) доказывают, что порядка 90–95% изучаемых обществ, относящихся к 37 традиционным культурам различного типа, принимают участие в военных действиях против соседей. Исключения составляют разве только изолированные племена вроде бушменов южноафриканских пустынь или народностей крайнего Севера, где внешняя среда исключительно сурова к своим обитателям и настолько бедна, что для прокорма минимальной группы требуется огромная территория.

Как только климат позволяет обеспечить пропитание группам, состоящим из несколько сотен человек, немедленно начинаются раздоры между соседями, которые приводят к кровавым конфликтам из-за территорий, собственности и женщин. Это общая тенденция характерна для самых разных племён: аборигенов Австралии, Индокитая и Новой Гвинеи, индейцев Амазонии, земледельцев африканской саванны и охотников-собирателей тропических лесов.

Если касаться статистики, то у почти всех наблюдаемых групп конфликты с соседями в среднем происходят практически постоянно и являются причиной смерти от 24 до 35% мужчин между 15 и 49 годами. У индейцев яномамо в Эквадорской Амазонии 15% взрослого населения (24% мужчин и 7% женщин) умирают насильственной смертью в течение нескольких поколений подряд, с момента начала их изучения антропологами. Наполеон Шаньон, живший среди яномамо в 1964–1965 гг., писал о том, что деревня, в которой он останавливался, на протяжении 17 месяцев подвергалась нападениям 25 раз, причём нападающей стороной поочередно были почти десяток разных соседних групп.

В Новой Гвинее в племени дани от насильственной смерти погибают 28,5% мужчин и 2,4% женщин, у племени эуга – 34,8% мужчин. У племени гоилала на протяжении 35 лет наблюдений из 150 человек жертвами племенных конфликтов стали 29, в основном мужчины. Хотя женская смертность гораздо ниже – от 4 до 7%, здесь мы сталкиваемся с высокими рисками внутриплеменного насилия. Оно также характерно и для мужской части общества, и в этом случае по числу жертв не только не уступает, но порой даже превосходит потери в межобщинных столкновениях.

У эскимосов почти нет групповых столкновений и войн в традиционном смысле слова. Но потери от убийств соплеменниками у них составляют 1 на 1000 человек, т.е. в 10 раз больше, чем в США в 1990-х гг. У яномамо, заслуживших у антропологов прозвище «жестоких людей», коэффициент убийств соплеменников составляет 1,66 на 1000 человек. У новогвинейских папуасов эта цифра значительно выше. Среди хива убийства составляют 7,78 на 1000 человек, а у гебуси от рук соплеменников гибнет 35,2% мужчин и 29,3% женщин.

Чтобы осознать реальное значение этих цифр, сравним их со статистикой войн «современных» обществ. Потери США во время Гражданской войны 1861–1865 гг. составили 1,3% населения. Во время Первой мировой войны 1914–1918 гг. Франция и Германия потеряли примерно 3% своего населения, причём потери среди молодых мужчин призывного возраста достигали 15%. Во время Второй мировой войны 1939–1945 гг. Советский Союз потерял 14% населения, а Германия 8,5%. События, которые стали для наших современников символом демографической катастрофы и апофеозом насилия, для наших предков являлись обыденной повседневностью, в которой они жили на протяжении тысячелетий.

Насилие в эпоху палеолита

Археологические данные о конфликтах в примитивных обществах уходят на тысячелетия в глубину истории. Подавляющее большинство известных останков неандертальцев несет на себе следы многочисленных ран. Некоторые владельцы найденных скелетов получали травмы с незавидной регулярностью. Среди них преобладают характерные следы сильных ударов и падений, но также имеются и раны, почти наверняка нанесённые колющим оружием.

Например, проникающие ранения грудной клетки и головы, зафиксированные на скелете из пещеры Шанидар и на черепе из Сен-Сезар. Судя по некоторым особенностям отметины на поражённом ударом девятом левом ребре неандертальца из Шанидара, рана была нанесена лёгким метательным оружием вроде дротика, оснащённым каменным наконечником. Сегодня эти следы, как правило, рассматривают в качестве древнейших достоверных свидетельств вооружённых конфликтов.

Для останков homo sapiens верхнего палеолита количество достоверных свидетельств вооружённого насилия намного больше, чем для предыдущей эпохи. Следы раны, почти наверняка нанесённой оружием, были выявлены на первом грудном позвонке мужчины из знаменитого погребения в Сунгири, датируемого периодом 20–28 000 лет назад. Повреждение локализуется в передней боковой части позвонка и представляет собой отверстие длиной 10 мм и шириной 1–2 мм, оставленное остроконечным тонким предметом. Положение отверстия предполагает, что нанёсший рану предмет, наконечник копья или нож, прошёл через нижнюю часть шеи над левой ключицей. Отсутствие каких бы то ни было следов заживания говорят о том, что рана оказалась смертельной. От смертельной раны, нанесённой колющим предметом в область таза, и последующего сильного кровотечения мог умереть и подросток, скелет которого обозначают как Сунгирь-2.

Ещё одним памятником, который часто фигурирует в литературе в связи с темой вооружённого насилия в палеолите, является Машицкая пещера в южной Польше. Здесь в хорошо сохранившемся культурном слое, датируемом 13 тысячами лет назад, наряду с каменными и костяными орудиями найдено около 50 фрагментов как минимум 16 человеческих черепов, залегавших среди костей животных. На них были идентифицированы следы резания, скобления и даже скальпирования, что исследователи стоянки сочли достаточным основанием для того, чтобы говорить не только об убийстве обитателей пещеры врагами, но и о «каннибализме, ориентированном в основном на поедание мозга».

Насилие в мезолите и неолите

С появлением лука и копьеметалки около 20 000 лет назад эти изобретения немедленно оказались приспособлены для насилия над ближним. К важнейшим свидетельствам этого времени относят кости с застрявшими в них каменными или костяными наконечниками. Л. Б. Вишняцкий в сводной таблице палео- и мезолитических памятников возрастом 5,8–15 000 лет назад описывает 29 известных находок костей, принадлежавших 27 индивидам.

Интересно, что к более раннему периоду относятся находки как минимум 10 костей животных с застрявшими наконечниками стрел, но среди них вовсе нет костей, принадлежащих людям. Примерно 15 000 лет назад картина меняется, и количество животных находок примерно соответствует известному числу человеческих останков. Было бы преждевременно – считает автор – делать какие-то определённые и далеко идущие выводы из приведённых данных, но представляется, что именно с конца палеолита люди стали охотиться на себе подобных так же, как ранее они охотились на животных.

Эти находки интересны ещё по одной причине. Если для повреждений костей более раннего времени в большинстве случаев остаётся минимальная возможность объяснения через имевший место несчастный случай, то здесь перед нами во всей определённости предстают следы преднамеренного убийства себе подобных.

В неолите к числу источников прибавляется наскальная живопись. Возможно, древнейшими из известных в настоящее время сцен вооружённого насилия являются рисунки сражающихся людей из земли Арнхема в северной Австралии. Они датируются временем около 10 000 лет назад.

В Старом свете наиболее известные изображения батальных сцен происходят из испанского Леванта. Раньше эти изображения относили к эпохе палеолита-мезолита, сегодня, по аналогиям между изображениями животных на скалах, с одной стороны, и на керамике – с другой их датируют эпохой неолита, а быть может и более поздним временем. В самых ранних рисунках преобладают изображения одиночных фигур или группы, состоящие из нескольких человек. К более позднему времени относятся массовые сцены с большим числом участников – 111 фигур в одной, 68 и 52 – в другой.

Археологическая статистика

Большой удачей для археологов является обнаружение неолитических могильников, при анализе которых существует возможность получения статистической информации. Большое комплексное исследование было проведено в Калифорнии на территории между Сьерра-Невада и заливом Сан-Франциско, где было изучено более 16 тысяч захоронений, принадлежащих 13 различным этническим группам, жившим здесь на протяжении последних 5 000 лет истории. В результате исследователям открылась сложная картина повседневного насилия, в которое были вовлечены местные обитатели.

Наиболее распространёнными его признаками являются засевшие в костях наконечники дротиков и стрел, найденные в 7,2% захоронений живших здесь охотников-собирателей. Тупая травма головы была зафиксирована в 4,3% случаев, в чуть менее 1% случаев были выявлены признаки расчленения.

Терри Джонс из Калифорнийского политехнического государственного университета считает, что можно выделить несколько приливных волн насилия, связанных с прогрессом в военных технологиях и появлением новых орудий убийства. Изобретение вначале копьеметалки-атлатля, а затем лука со стрелами определённо изменили социальную и политическую обстановку, увеличивая интенсивность межгруппового конфликта, пишет он. Второй всплеск состоялся между 1720 и 1899 гг., когда в местность прибыли европейцы и принесли с собой новое вооружение.

В индейском могильнике Мэдисонвилль Охайо 22% найденных черепов имели зажившие раны, а 8% были раздроблены, что стало причиной смерти. Из погребённых в индейском могильнике в Иллинойсе людей насильственной смертью погибли 8%.

Из обследованных погребений древнеямной культуры, в IV–III тыс. до н.э. существовавшей на широком пространстве от южного Приуралья на востоке до Днестра на западе, 31% черепов несёт на себе травматические повреждения. Многие из них были смертельными. В некоторых случаях отмечается прижизненный слом носовых костей, полученный, вероятно, в рукопашном столкновении. И это только то, что можно зафиксировать по костным останкам: смертельные ранения мягких тканей, не оставившие следов на доставшихся археологам костях, попросту не могли быть учтены.

Генетика

Интересные результаты дали генетические исследования населения Европы. В его геноме встречается множество разных подтипов митохондриальной ДНК, передающихся по женской линии. Их распространение примерно соответствует волнам заселения континента, начиная с первых кроманьонцев. Но если разнообразие митохондриальной ДНК указывает на множество источников и отдалённые по времени эпохи, то у мужчин наблюдается тотальное преобладание одной гаплогруппы R1b, которая в западной части континента распространена у 60-90% населения, а за пределами Европы практически не встречается.

Её распространённость удивительно хорошо совпадает по времени с расселением носителей индоевропейской группы языков, которые, в свою очередь, связываются с экспансией ямной археологической культуры. Научившись в конце IV тыс. до н.э. плавить бронзу, приручив лошадь, придумав колёсную повозку, а затем и боевую колесницу, население степного пояса северного Причерноморья получило значительное военное превосходство над своими более мирными соседями. После чего очень быстро на гигантских пространствах от Шотландии до Памира других мужчин не осталось, и только «женская» митохондриальная ДНК позволяет судить о бытовавшем тут раньше человеческом разнообразии.

https://warspot.ru/5120-pervobytnaya-voyna-taktika-kamennogo-veka

В 1960-х и в начале 1970-х гг. в представлениях антропологов о войне в примитивном обществе преобладала созданная Конрадом Лоренцем концепция ритуализированной агрессии, включавшей главным образом демонстративную угрозу. Столкновения такого рода чрезвычайно редко связаны с реальным применением силы. Исследования приматов, как было показано ранее, рассеяли эти иллюзии, поскольку выяснилось, что даже человекообразные обезьяны активно сражаются и убивают друг друга. Концепция ритуализированной агрессии оказалось неверной.

Ассиметричная война
Главная причина ошибки Лоренца состояла в том, что и шимпанзе, и люди из первобытных племён стремятся минимизировать собственные риски при столкновении и прибегают к насилию тогда, когда имеют значительное преимущество над противником. Насилие становится тем более привлекательным вариантом разрешения конфликта, чем ниже риски потерь или ранений для нападающей стороны. То, что исследователи принимали за ритуальную агрессию, являлось лишь первой фазой конфликта. В ней, принимая грозный вид, каждая из сторон стремилась убедить другую отказаться от борьбы.

Наблюдения антропологов XIX–XX вв. за военными действиями у примитивных народов, примерами которых являются австралийские аборигены, яномамо из Эквадорской Амазонии и горцы Папуа-Новой Гвинеи, позволяют наглядно представить, как тот же принцип асимметричного насилия реализуется в условиях человеческого общества. Идёт ли речь о ссорах отдельных лиц, конфликтах небольших групп или столкновениях целых кланов, везде прослеживается один и тот же принцип.

При конфронтации лицом к лицу преобладает демонстративная агрессия, сопровождаемая криками, грозными позами и мимикой. Участники часто могут обмениваться ударами дубинок или копий, но потери от такого рода действий, как правило, невелики. Напротив, в рейдах, предпринимаемых небольшими группами, в засадах и внезапных нападениях, когда противника удаётся застать врасплох, потери могут быть очень велики, особенно среди стариков, женщин и детей.

Иначе говоря, речь идёт об асимметричной войне, в которой нападающие осуществляют активные действия, лишь имея многократный перевес сил над противником или используя фактор неожиданности. В противном случае обе стороны конфликта сохраняют пассивность.

Аборигены Австралии
В 1930 году Ллойд Уорнер опубликовал работу об охотниках и собирателях Арнемленда на севере Австралии. Там Уорнер в том числе описал, как выглядели их войны. Как правило, конфликт между крупными группами или даже племенами принимал форму ритуального противостояния, место и время которого обычно согласовывались заранее. Обе стороны почти никогда не приближались друг к другу вплотную, но держались на расстоянии примерно 15 метров, при этом перебраниваясь, бросая копья или бумеранги.

Так могло продолжаться на протяжении многих часов. Как только проливалась первая кровь, или даже прежде того, как только улажены оказывались обиды, сражение тут же заканчивалось. В некоторых случаях такие сражения устраивались в чисто церемониальных целях, иногда уже после заключения соглашения о мире, и в этом случае они сопровождались церемониальными танцами. Чтобы испугать врага и умилостивить духов, люди наносили на кожу военную раскраску.

Иногда эти ритуальные сражения перерастали в реальные из-за высокого накала конфликта или коварства одной из сторон. Однако, поскольку обе стороны держались на безопасном расстоянии друг от друга, даже в этих реальных сражениях потери обычно оставались небольшими. Исключение составляли случаи, когда одна из сторон прибегала к хитрости, скрытно послав группу воинов обойти противника и напасть на него с одного из флангов или тыла. Потери при преследовании и истреблении бегущих могли быть довольно высокими.

Наиболее многочисленные жертвы наблюдались при совершении внезапных набегов, когда противники стремились застать друг друга врасплох или нападали ночью. Это происходило, когда нападающие (как правило, небольшие группы) намеревались убить определённого человека или членов его семьи. Большой набег мог быть также проведён группами, состоявшими из мужчин целых кланов или даже племён. В таких случаях лагерь, подвергшийся нападению, как правило, окружался, а его неподготовленные, часто спящие обитатели уничтожались без разбора. Исключение составляли женщины, которые могли быть уведены нападающими.

Большинство убийств во время таких войн производилось именно в таких больших набегах. Статистика, которая приводится в исследовании, свидетельствует о гибели 35 человек во время больших военных набегов, 27 – в локальных нападениях на соседей, 29 – в больших битвах, когда нападающие прибегали к засадам и уловкам, 3 – в обычных сражениях и 2 – во время поединков один на один.

Яномамо Амазонии
Наполеон Шаньон в 1967 году описал общество индейцев яномамо, охотников и подсечных земледельцев из экваториальной Амазонии. Численность яномамо составляет 25 000 человек. Они живут примерно в 250 деревнях, население которых варьируется от 25 до 400 мужчин, женщин, стариков и детей. От исследователей яномамо получили прозвище «жестоких людей», поскольку они живут в постоянном состоянии войны друг с другом и со своими соседями. От 15 до 42% мужчин яномамо погибает насильственной смертью в возрасте между 15 и 49 годами.

Тем не менее, репутация жестоких воинов отнюдь не подвигла участников этих столкновений подвергать себя повышенной опасности. Коллективные столкновения у яномамо были жёстко отрегулированы правилами, приняв форму, подобную турниру. Их участники должны были обмениваться ударами по очереди. В самой лёгкой форме поединка один наносил другому удары кулаком в грудь. Если тот выдерживал удары, сам, в свою очередь, получал право нанести их противнику. Защита при этом не дозволялась, поединок был испытанием силы и выносливости.

При другом варианте поединка в ход шли деревянные жерди, которыми соперники били друг друга по головам. Тяжесть травм при этом возрастала значительно, но смертельные случаи оставались редкими. Такая форма поединка считалась более почётной. Чтобы наглядно демонстрировать свои бойцовские качества, мужчины выбривали на макушке тонзуру, которая, «словно дорожная карта», была сплошь покрыта сетью шрамов.

Сражения, в которых противники по уговору бросали друг в друга копья, оставались в большой редкости, не говоря уже об использовании луков и стрел. Победители подобных состязаний могли выбирать себе любой подарок по собственному вкусу.

Крупномасштабные набеги на деревни, связанные с захватом и уничтожением их жителей, которые мы наблюдаем повсеместно в других воинственных культурах примитивных народов, в отчётах Шаньона не фигурируют. Вместо этого яномамо устраивали непрерывные рейды и ответные набеги, преследовавшие лишь весьма ограниченные цели.

Участие в рейде принимали 10–20 мужчин. Часто они были родственниками, связанными друг с другом по женской линии через брачные узы, или же двоюродными братьями. Пройдя через церемониальные ритуалы, диверсионная партия направлялась к назначенной цели, которая обычно находилась на расстоянии 4–5 дней пути. Достигнув окраины вражеской деревни, налётчики некоторое время оставались в засаде, выясняя обстановку.

Если целью набега является похищение женщины, они дожидались, пока та не выходила из деревни за хворостом. Обычно сопровождающего её мужа расстреливали из луков, а женщину уводили с собой. Если подходящей жертвы не находилось, нападающие выпускали в сторону деревни залп стрел, после чего поспешно убегали.

Хотя число убитых в одном таком набеге обычно было невелико, оно быстро увеличивались за счёт большого количества подобных вылазок. Шаньон писал о том, что деревня, в которой он остановился и жил на протяжении 15 месяцев, подвергалась нападениям 25 раз, причём нападающей стороной поочерёдно был почти десяток разных местных групп. Иногда из-за частоты нападений и гибели большого числа людей местные обитатели оставляли свои деревни и переселялись на другое место. В этом случае враги разрушали их оставленные жилища и вытаптывали огороды.

Более поздние наблюдения за яномамо зафиксировали также набеги на соседние деревни и убийства захваченных там женщин и детей. Чтобы воспользоваться эффектом внезапности, нападающие могли притвориться друзьями хозяев деревни и прийти к ним в гости на праздник. Хелена Валеро, бразильянка, похищенная яномамо в 1937 г. и жившая среди них много лет, присутствовала при атаке племени караветари:

«…Они вырывали детей из рук матерей и убивали, а другие держали матерей за руки, выстроив в ряд. Все женщины рыдали. А воины всё убивали и убивали детей, маленьких, взрослеющих – почти всех. Матери с детьми пытались сбежать, но захватчики догоняли их, бросали на землю и стреляли по ним из лука, так, что те оставались лежать, пригвождённые к земле. Самых маленьких детей они брали за лодыжки и били их о деревья и камни. Затем воины собрали мёртвые тела и разбросали среди камней, говоря им оставаться там, чтобы их отцы могли найти их и съесть. Одна женщина пыталась защитить своего ребенка, крича о том, что это девочка и её не следует убивать. Другая пыталась обманом спасти двухлетнего ребенка, утверждая, что это сын одного из напавших воинов. Она говорила, что это сын женщины, что некогда была в их племени и сбежала, будучи беременной. Мужчина некоторое время обдумывал её слова, затем ответил, что мальчик этот принадлежит другой индейской группе, а та женщина была с ними слишком давно для того, чтобы кто-то из них был на самом деле отцом её ребенка. После этого воин схватил мальчика за ноги и ударил со всей силы о камни. Так это обычно и происходило».

Папуасы Новой Гвинеи

Самое большое и в то же время самое изолированное в мире общество примитивных земледельцев находится в горной части Новой Гвинеи. Вплоть до середины ХХ века оно оставалось совершенно неизвестным для окружающего мира и потому сегодня пользуется особым вниманием со стороны антропологов. Местные обитатели населяют плоскогорья, отделённые друг от друга горами и непроходимыми джунглями. Они разделяются на кланы, каждый из которых включает несколько сот человек, и племена, насчитывающие несколько тысяч человек.

Едва ли не каждое племя говорит на собственном языке, количество которых здесь достигает 700 из примерно 5000 ныне существующих во всём мире. Племена находятся в состоянии постоянной войны друг с другом, которая протекает в форме периодических нападений и ответной мести. За 50 лет наблюдений у папуасов эуга антропологи насчитали 34 столкновения. Как проходят такие столкновения у папуасов маринг, описал живший среди них в 1962–1963 и 1966 гг. антрополог Э. Вайда.

Наступательным оружием у папуасов были простые луки, длинные копья и топоры с навершием из полированного камня. Средством защиты служили большие, в рост человека, деревянные щиты, поверхность которых ярко расписывалась. Из-за тяжести во время сражения щиты устанавливали на землю.

Само сражение обычно устраивалось по согласованию сторон и проводилось на специальной площадке на границе племенной территории. Обе стороны, укрываясь за большими щитами, с некоторого расстояния метали друг в друга копья и стрелы. В остальном они держались довольно пассивно, обмениваясь лишь насмешками и оскорблениями. Пока все участники оставались на виду друг у друга, им обычно удавалось легко уклоняться от пущенных в них метательных снарядов или перехватывать их щитами. Согласно заметкам наблюдателей, участники схваток редко сближались друг с другом и старались избегать настоящих столкновений грудь в грудь.

Лишь изредка на нейтральной полосе проходили поединки знаменитых воинов, в которых те сражались друг с другом копьями или топорами. Раненный в таком поединке мог убежать под защиту своих, но если он падал, враг получал возможность его добить. В целом, во время церемониальных столкновений смертельные ранения и травмы оставались незначительными. Лишь в тех относительно редких случаях, когда одной из сторон удавалось застать другую врасплох или успешно устроить засаду, потери сражающихся возрастали. Целыми днями схватки могли продолжаться без особых изменений обстановки. Их прерывали, если шёл дождь. Воины расходились, например, чтобы передохнуть или подкрепиться пищей.

Как и у аборигенов Австралии, наиболее распространённой формой ведения войны у папуасов являлись набеги, засады и нападения на деревни. Подобные предприятия могли осуществляться небольшими группами, улаживающими частные конфликты, или целыми племенными группами, стремящимися расширить принадлежавшую им территорию или завладеть принадлежавшими соседям полями.

При планировании нападений использовался многообразный арсенал коварных уловок. Чтобы сполна использовать фактор внезапности, нападения обычно производились ночью или на рассвете. Налётчики стремились застать своих врагов спящими и убить как можно больше из них, особенно мужчин, но также женщин и детей. Обитатели деревни, подвергнувшейся нападению, обычно спасались бегством.

В большинстве случаев, если налётчики при этом не были достаточно многочисленными, разграбив деревню, они сразу же уходили. В других случаях деревня разрушалась, а поля побеждённых захватывались и опустошались. Сбежавшие жители, придя в себя и обратившись за помощью к союзникам, могли попытаться вернуть себе своё достояние. Иногда с победителями удавалось договориться мирным путём.

Если сил для сопротивления не доставало, беглецам приходилось покидать своё поселение и обустраиваться на новом месте. Чтобы обезопасить себя от нападений, для поселений старались выбрать труднодоступные места. Деревни обносились частоколом, в наиболее опасных местах устраивались наблюдательные вышки. Незнакомых людей боялись и подозревали. Нарушение границ между сообществами было связано со смертельным риском, и потому его обычно старались избежать.

Индейцы Северной Америки

Ещё один пример первобытной войны демонстрирует общество охотников-собирателей американского северо-западного побережья. Главной формой войны у живших здесь тлинкитов были засады, рейды и набеги на вражеские деревни.

«На врага нападали рано утром, когда было всё ещё темно… Нападающая сторона редко сталкивалась с сопротивлением, потому что стремилась застать противника врасплох, пока люди еще спали… Когда мужчины были убиты, их головы отрубили топорами. Деревню сожгли. Женщины, которые понравились воинам, и дети были уведены в рабство».

Филип Друкер, оставивший это описание, отмечал, что оружие индейцев, тактика, захватываемые трофеи и другие детали были подобны феодальной войне.

«Любимой тактикой индейцев было ночное нападение… Другой вид тактики включал коварное предательство… Одна сторона предлагала другой заключить мир и устроить взаимные браки, чтобы таким образом скрепить договор. Во время празднества заговорщики должны были смешаться с мужчинами противника, каждый должен был занять место рядом с намеченной жертвой, так, чтобы по условленному сигналу немедленно поразить его ножом или дубинкой… Столкновения лоб в лоб происходили только по необходимости, если нападающая группа была сама застигнута врасплох и оказалась под обстрелом без возможности отступления».

Те же методы использовались индейцами Великих равнин, для которых война представляла собой череду набегов и нападений из засады. Самые высокие потери наблюдались, если одна группа значительно превосходила другую по численности, или ей удавалось застать своих противников врасплох. В этом случае более слабая сторона обычно подвергалась поголовному истреблению. Во время больших столкновений, которые в это время также происходили у индейцев, потери были значительно ниже, поскольку их участники без необходимости не подвергали свои жизни опасности и обычно избегали рукопашной схватки. Как пишет современный американский историк Джон Эверс,

«Если противостоящие силы были примерно равны друг другу по численности, они формировали две линии в пределах дальности выстрела из лука. С безопасного расстояния они обстреливали друг друга из луков. От стрел противника защищались при помощи больших щитов из сыромятной кожи, а также носили доспехи, сшитые из нескольких слоёв кожи… Конец сражению обычно наступал только с темнотой».

В некоторых документированных случаях рукопашная всё же происходила, но это было скорее исключением, нежели обычной практикой. С прибытием европейцев и появлением у индейцев завезённых колонистами лошадей и огнестрельного оружия войны становятся гораздо более кровопролитными. Так, потери черноногих во время войн 1805 и 1858 гг., о которых у исследователей имеются данные, составили 50% и 30% всех мужчин племени соответственно.

Литература:
Казанков А. А. Агрессия в архаических обществах / А. А. Казанков. – М.: Институт Африки РАН, 2002. – 208 с.
Chagnon N. A. Yanomamö: The Fierce People. New York, 1968. 224 p.
Gat A. War in human civilization. Oxford, 2006, 822 p.
Keely L. War Before Civilization. Oxford, 1997, 245 p.
Vayda A. P. War in Ecological Perspective. Persistence, Change, and Adaptive Processes in Three Oceanian Societies. New York, 1976, 129 p.
Violence and Warfare among Hunter-Gatherers. Ed. by M. W. Allen and T. L. Jones. Walnut Creek, 2014, 391 p.
Warner L. Murngin warfare // Oceania, 1930–1, vol. 1, 467p.

Сохранено