От чаяний и надежд - к чёткой программе

Вот и на деревне классовую борьбу разожгли, конечно, безбожные большевики - до них там, разумеется, царила полная идиллия. Какое там насилие над односельчанами, какой "чёрный передел", какое сожжение помещичьих усадеб - упаси вседержитель, ведь крестьяне были тихие, смиренные, богобоязненные! На уме сельских труженников могли быть только молитва да исповедь (благодаря Традиционным Ценностям и особому генетическому коду, конечно же).
Но порой всё-таки случалось всякое, и градус этого "всякого" как-то подозрительно повышался со временем.
В начале Первой мировой войны солдаты из числа крестьян (а также их семьи) возлагали определённые надежды на государство - по их представлениям высшая власть должна была вознаградить их жертвы, наделив землёй.
Из рапорта тамбовского исправника от 10 декабря 1914 г.: "среди крестьян идёт много разговоров о том, что после войны государь император наделит крестьян землёй, которая будет отчуждена у помещиков, последних же вознаградят землёй в Сибири и в новых завоёванных владениях". В декабре 1915 года полиция фиксировала настроения крестьян Кирсановского уезда: "Наши сыновья пролили много крови на войне, значит, и вся земля должна быть нашей, будет новый передел".
Но чем дальше, тем больше фокус смещался: приходило понимание, что получить удастся только то, что возьмут сами, силой. Из рапорта исправника Кирсановского уезда от февраля 1916 г.: "Крестьяне живут надеждами, что после войны вся земля будет разделена между ними. Такие разговоры распространяли в селе в солдаты, прибывшие с фронта говоря: «Мы теперь знаем, как взять землю»". Война научила.
Притом ожидание не было пассивным: крестьяне негативно реагировали на уход единоличников на отруба и выделение им земли от общины. Особенную тревогу это вызывало у жён солдат - боясь быть обделёнными при чаемом дележе земли после войны, они нападали на отрубников. Крестьяне громили жилища и орудия единоличников, избивали их самих и землемеров заодно, уничтожали чертежи и инструменты. Пример: в с. Старая Жуковка, по словам уездного исправника, "31 июля 1914 года партия местных молодых парней (7 человек) учинила полный разгром шести домов отрубщиков. Побили окна и рамы, поломали всю мебель в помещениях, разбили печи и в одном из домов даже потолок".
Явление это получало всё более широкое распространение, пока 4 апреля 1916 г. министр земледелия не приостановил особым циркуляром землеустроительные работы до окончания войны от греха подальше.
Однако этого было недостаточно. Требования шли по нарастающей: сначала - требование конфискации земель у "инородцев"- немцев, следом - запрет единоличникам выходить из общины, потом - требование вернуть в общину выделенные ранее наделы, и наконец как финал - конфискация помещичьих земель. Становой пристав с. Инаковки Кирсановского уезда Тамбовской губернии в июне 1916 г. докладывал: "идут разговоры на тему, что земли мало, что наши дети и братья умирают и проливают кровь в борьбе с врагами, а потому после войны нужно будет самоуправно отнять у господ землю".
В период между Февралём и Октябрём-1917 крестьяне перешли от слов к делу - никого не спрашивая, землю просто делили, помещиков в лучшем случае изгоняли, а солдаты, посланные усмирять "бунтовщиков", отказывались повиноваться.
Всё это плавно подводит вот к какой мысли: когда большевики отстаивали союз рабочих с беднейшим крестьянством, это означало взаимодействие прежде всего не с партиями, а с многомиллионными массами, активно участвующими в классовой борьбе. Безо всяких рекомендаций извне крестьяне действовали, притом чрезвычайно активно. Было с кем объединяться.
Всякий раз, когда поднимается вопрос о тактических блоках с политическими силами - первый вопрос, который надо задавать: какую прогрессивную классовую борьбу ведут массы, стоящие за вашим предполагаемым союзником?
|
</> |