От бойкота до призвания. Личное.

vika_pekarskaya — 29.10.2018 Когда я закончила начальную школу, которая базировалась в уютном крыле большого и сложного, на мой детский взгляд, здании, мы, как и все поколения мелкоты до нас, оказались четвероклассниками, выброшенными в мир цифр и букв, означающих номера кабинетов. Ничего сложного в этом не было – на большом стенде в коридоре было расписание и вся нумерация по всем предметам и классам была налицо. Всем, кроме английского.

Начало сентября меня застало у бабушки в Мариуполе (Жданове в то время), где я обычно проводила лето, и первые пару дней я благополучно пропустила. Все бы ничего, но именно пропуск первого урока английского положило начало двум важным жизненным детским решениям, которые до сих пор влияют на мою жизнь. ПЕРВОЕ: я привыкла СЧИТАТЬ, что не люблю английский (и не способна к нему). ВТОРОЕ: я не замечаю, как показываю другим, что они мне НЕ НУЖНЫ.

Это были спойлеры, ну а сказка впереди…

Дело в том, что школа, где я училась, была особенной, - мы с первого класса (а я так и с нулевого) изучали английский. Класс делился на три подгруппы по 10 человек и в строках дневника запись «англ.яз» была ежедневной, а по субботам этих уроков было два. Учительница была та же, что и в начальной школе. Подгруппы те же. Ничего не предвещало. Однако оказалось, что есть одно «но». Раньше «англичанки» приходили за нами и уводили кучку галдящей малышни куда-то в недра школы.
В этот раз все было иначе.

Одной подгруппе повезло. Их обучала завуч по английскому (у нас, вроде, был такой) или просто завуч - у нее был отдельный свой кабинет: там висели портреты Шекспира, Джека Лондона и еще кого-то великого, красивые английские таблицы, удобная доска с отделением для рисования маркером... Остальным бедолагам каждый день на «англ яз» нужно было идти в разные кабинеты. Моя подгруппа, кажется, была самой «бесхозной» - мы могли оказаться, как в кабинете возле тира - в подвале, так и в каморке за актовым залом, и даже в школьном музее или кабинете труда.

На 1ом уроке – как раз, когда я еще загорала на Азовском море, - англичанка продиктовала номера аудиторий по дням недели: понедельник – там, вторник – там... Естественно, этого списка у меня не было. Казалось бы, - что проще? – подойти к какой-то из подружек, и попросить переписать. Но, видимо, в этом была проблема. Наш класс не был дружным. (К слову, таким и остался: например, я никогда не видела больше людей, с которыми училась 10 лет, после школы).

Я, увы, не помню, с чего все началось, - может, я неосторожно спросила: где мы занимаемся, может, как-то еще дала понять, что не знаю куда идти, может, наоборот, делала вид, что знаю и прокололась, - но мои милые со-подгрупники начали играть в игру «убеги от Вики». Вспоминаю об этом до сих пор с содроганием… Хотя им, вероятно, казалось, это забавным.
Ту неделю я помню ярко и бессвязно: эмоциональными вспышками-зарисовками, как нарезку эпизодов в кино. Вот я, не дожидаясь звонка с урока, предшествующему английскому, практически тайком складываю ручки, тетради, книги, чтобы быстро запихнуть их в ранец, чтобы «друзья» не успели убежать, пока я буду возиться – и у меня тревожно бьется сердце. Вот я так же спешно переодеваюсь на физкультуре, промазывая мимо рукава третий раз подряд. Вот я бегу по школе после звонка, все же потеряв их, уже ни на что не надеясь и не зная, куда идти – они разбежались в разные стороны, и я растерялась. Вот сижу на подоконнике и тихо плачу в пустоте школьного коридора, не зная, куда идти. Вот они смеются на следующем уроке, что я так и не нашла, и пропустила урок, а мне стыдно. Вот я робко, уже после звонка, заглядываю в щелку в разные классы, пытаясь увидеть «свою» учительницу. Вот меня ведет незнакомый учитель, предварительно отругав, в учительскую, чтобы выяснить – где мне надо быть…

Вряд ли это длилось дольше недели, ведь потом все кабинеты стали мне известны – кроме того, конечно, в который я так однажды и не попала. Но и он как-то выяснился со временем. Вы спросите: почему мучилась неделю - и не спросила у учительницы? Почему не пошла сама в учительскую? Почему не сказала родителям? Не знаю. Думаю, я не понимала «правил» общения с посторонними взрослыми и боялась их, а родителей просто жалела, как часто и другие дети моего поколения: ну что они сделать могут, сами как дети!
Для себя тогда я сделала вывод, что свои проблемы надо решать самостоятельно, что нельзя нуждаться и зависеть от других людей. Чтобы моим друзьям-однокашникам (которые, кстати, продолжали «дружить» со мной на всех прочих уроках) было неинтересно от меня убегать, я, перед английским (а позже и перед другими уроками), взяла в привычку громко говорить, мол, вы как хотите, а я пошла - как обычно по вторникам в А-104. Я демонстрировала разными способами: я знаю куда идти, и вы мне НЕ НУЖНЫ. Но тревога, что я ошиблась, что не найду кабинет, сохранялась долго, и я часто украдкой поглядывала – идут ли они туда же. И, видимо, я навсегда осталась чувствительной к тому, что могла бы интерпретировать, как «меня избегают», «меня обманывают, чтобы посмеяться надо мной», «за моей спиной что-то затевают против меня»…

Постепенно демонстрировать всем, что они не нужны, стало привычным. Особенно когда было тревожно, и на самом деле люди были необходимы. Мой внутренний «контролер» неизбежно вставал на дыбы – да и продолжает бдить до сих пор, - при малейшей – даже не угрозе! – возможности предательства.

• Кстати, и английский и англичанку, совершенно равнодушную к моим проблемам в те дни, я тоже невзлюбила именно тогда. Наша школа, ставшая через несколько лет первой минской гимназией, славилась тем, что выпускала англоговорящих детей. Всех. Кроме меня.

Но это еще не конец истории. На носу был день рождения, - десятый, и передо мной ребром стоял вопрос: как и с кем общаться, как дружить, можно ли доверять? Естественно, нужно было в чем-то стать «заманчивой». Богатых родителей, привозящих жвачки, наклейки и значки из-за границы у меня не было, конфет было не достать. Трубочки с вареной сгущенкой, которые делала на мой день рождения мама, конечно, пользовались бешеной популярностью, но чаще, чем пару раз в год, мне не удавалось ими щеголять. Нужен был другой подход.

И я его нашла. Случайно. Надо сказать, что отмечания дней рождений в нашем недружном классе – это было то еще испытание. К популярным детям все хотели попасть. А к непопулярным не приходили вообще. Мой день рождения в классе был первым в учебном году, когда все еще не очень сориентировались – кто кого любит, и кто кого не любит, и в предыдущие годы, как-то получалось собрать приятную и большую компанию одноклассников. В этом году, который начался так ужасно для меня, во-первых, намечался первый юбилей, во-вторых, я не очень понимала, как же с ними дружить после такого бойкота, да и я в их глазах была «неликвид». Я чувствовала себя в западне. Других друзей, кроме сестер-соседок, у меня.. думаете, не было? Было! Много! Только их нельзя было позвать: я находилась в Минске, а они – в Жданове, а оттуда даже письма шли иногда неделями…

Я поступила благоразумно и осторожно. Позвала свою соседку с сестрой (отметим, что старшая училась где и я, была на класс старше и пользовалась определенной популярностью). Свою близкую подружку-одноклассницу с младшим братом (ее без брата просто не отпускали никуда). И, насколько я помню, мамины подруги пришли с парой детей.

Родители заметили, что я была менее оживленной, чем обычно, и предложили игру (надо сказать, у них была склонность к забавным розыгрышам и семейным аукционам): что-то вроде показа мод. Мы переодевали (нам помогали мамы), - того самого мелкого брата в разные женские наряды. Он выходил, дефилировал, уходил, переодевался, снова дефилировал, а мы очень хохотали. Были еще какие-то игры, но их я не помню. Наутро в школе о моем дне рождения как-то стало известно - и в очень позитивном ключе: что у меня было очень весело, и что я позвала «только своих». «Недружность» класса сыграла мне на руку: никто не знал, кто же был «своим», и мог думать, что не позвали только его одного. На время я стала «популярной персоной», но в кружок «самых популярных» меня все равно не взяли. Сейчас я об этом не жалею, но тогда было обидно.

Из этой истории я вынесла еще одну полезную идею: игры! Люди любят привлекать внимание, смеяться – (лучше над другими), - валять дурака и соревноваться. Я устраивала эстафеты, конкурсы, розыгрыши и аукционы на своих днях рождениях, и к концу школы легко могла развлечь группу в 20-30 человек. Я заигралась в самодостаточность и так и осталась в школьном пространстве одиночкой, – но собрать желающих повеселиться мне уже труда не составляло.

Своя компания в Минске у меня появилась вместе с первым парнем, лет в 16 лет. С тех пор, к каждому празднику, - в школе, студенчестве, и так далее, обязанности традиционно делились следующим образом: мужчины закупали спиртное, женщины накрывали стол, а я – я писала сценарий праздника, готовила распечатки, призы и костюмы. Постепенно сценариев накопилось много – на все случаи жизни, на любой состав и возраст. Сейчас я листаю то, что сохранилось с тех пор –  что-то мне нравится, что-то нет. Но я вижу, что уже тогда я начала интуитивно улавливать суть групповой динамики, грани допустимого в контактах между людьми, и – все больше игр носили психологический характер. Это было ужасно увлекательно. И, по сути, предопределило мой путь в профессии.

Когда, еще в БГУ, на отделении психологии, в нашей уютной «психологической лаборатории» по адресу К.Маркса-31, с мягкими креслами, чаем и журнальным столиком вместо парт, мы ставили свои первые опыты, я чуяла: это мое. «Кто хочет подготовить к следующему занятию небольшой тренинг и провести его?» Я! Мне кажется, большинство провело, хорошо, если по разу. Я же «рвалась в бой».

Дальше просто. Случай привел меня в «Синтон» в Минске (за пару лет до начала обучения в МГИ). Через год я уже была ведущей клуба, где проработала 8 или 9 лет, переделывая программы под себя, обучив ни одно поколение кураторов клуба и следующие поколения тренеров, создавая собственные программы и ведя чужие, что называется, «с листа». Чтобы повысить заработки, я пошла учить продавать, работать с клиентами, занималась командоообразованием. Огромный опыт, сотни часов проведенных с группами размером от 5 до 100 человек… Горы упражнений, мастер-классов, находок… Фопель нервно курит в сторонке.
Итог:

• Я знаю, как работать с малыми и большими аудиториями.


• Знаю, как подобрать упражнения под конкретную задачу и разумно их выстроить.


• Знаю, как одно и то же упражнение, поданное по-разному, может служить совершенно разным целям.


• Знаю, как дать сложнейшую инструкцию просто и ясно.


• Знаю массу форм, из которых создаются упражнения.


• Знаю все узкие места известных «больших игр» - потому, что каждое провела десятки десятков раз. Например, то же «Королевство», я вела более 50 раз, и знаю не меньше 4 разных способов его проведения.


• Я знаю, как разобрать упражнение. Как из обратной связи собрать такую яркую картину, что в глазах зарябит от осознаваний и инсайтов))


• Я по опыту знаю, какой разный эффект дают одни и те же упражнения, игры и эксперименты, предложенные аудитории, которая только начинает путь к осознанности, и больше, по-детски, хочет «бегать и резвиться» и аудитории, которая опытна и взросла.

И я НЕ ЗНАЮ, буду ли я когда-то это все использовать для себя. Тренинги я веду все меньше, больше консультирую тех, кто хочет их вести, понемногу вкрапляю в свои обучающие программы и курсы…
И сейчас мне хочется передать эти знания дальше. Может, это нужно кому-то?
Уже несколько месяцев я раздумываю над созданием проекта, в котором могла бы поделиться этим тренинговым опытом, методическими материалами и т.п.. Если вам интересно – следите за моими постами в фейсбуке, на днях выложу описание и, собственно, предложение по проекту…
Спасибо за внимание.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив