"Остановка..." со Славкиным

zaslavski — 01.12.2010 Мне всё больше нравится проект, придуманный нами с Георгом Жено - "Остановка на Беговой". Первая была ещё в прошлом сезоне - с Маратом Гацаловым, - это такой разговор на публике, в основном - о профессии, о работе с новой пьесой, что, конечно, естественно, имея в виду, что сам Центр драматургии и режиссуры, который сегодня - на Беговой, - он ведь и родился из посиделок с разговорами на Любимовке, когда наскоро репетировали, играли пьесу, потом обсуждали, обсуждали - что самым ценным там было - очень разные люди, разных поколений. Рощин, Лена Исаева, всегда очень медленно говоривший Алексей Николаевич Казанцев, Владимир Гуркин, Ксения Драгунская, Максим Курочкин - по-моему, только когда ему дали слово после представления "Истребителя класса Медея"... Миша Угаров, Оля Михайлова, и вот - Славкин. В сегодняшних "Любимовках" мне этого очень не хватает, увы, всё чаще связано с объективными причинами.
И когда возникло имя Славкина - все обрадовались. Ну, конечно, зовём его. Я - сейчас могу сказать - до последней секунды сомневался: мне казалось, Виктор Иосифович скажет: нет, что-то не получается. Не в смысле смены настроения, но я чувствовал - сама идея в нём не вызывает энтузиазма. Зачем? Для кого? О чём - это самое главное, по-моему, для него и было. Я отдаю должное себе - своей последовательности, регулярно ему звонил. И про последнюю минуту сказал для красного словца - всё-таки, крогда я приехал к его дому, я не сомневался, что он выйдет и поедет на Беговую. Он - обязательный человек и уж если согласился, то я был в нём уверен.
Я приехал чуть раньше, вышел из машины, и вот тут испугался уже по другому поводу: холодно - люди не придут. Как Талейран, говорят, считал - что дождь - лучшая контрреволюционная сила. Холод - еще пуще... Но мы поехали, конечно. И люди - пришли.
Мы приехали, нас хорошо встретили. И вдруг - звонок, звонили мне с радио: умерла Ахмадулина. А они - Славкин и Ахмадулина с Мессерером - в одном подъезде живут. И Славкин тут же вспомнил, как месяца три последние, встречая Мессерера, спрашивал его, конечно, про Беллу, а тот отвечал: "Плохо"... И эта новость, конечно, вышибла разговор сильно, но Славкин мужественно его начал. И я не знаю, как другим, хотя верю Георгу, и Людмиле Цешковской, с ними мы говорили на следующий день, - это был один из самых интересных разговоров - для меня, так вообще за последнее время.
Славкин сбивался, что-то забывал, но это было какое-то фантастичсекое и по обаянию, и по содержанию свидетельство современника, - про кажущиеся сегодня мелочами давление со всех сторон. Со всех сторон, и про открытость - какую-то невероятную, в том числе и открытость стилистическую - арбузовской студии. И про самого Арбузова. Славкин тогда писал что-то в стиле драмы абсурда, Арбузову это не нравилось. Он говорил: у меня нет против этого лекарства. Наконец, Славкин не выдержал: вам ничего не нравится, а что вам нравится? Тот откинулся на стуле, руку задрал полукругом - правую к левому уху, посмотрел куда-то вверх: "Мне нравятся... милые путаницы жизни".
Еще Арбузов, по рассказу Славкина, никогда не ходил на похороны. Его спрашивали: "Почему?" Он отвечала: "А зачем?"
Мне кажется, в театре записали этот разговор.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив