
Он все знал

http://www.gorby.ru/presscenter/publication/show_28542/
Ну вот, через 20 лет после событий мы, наконец, узнали правду. Горбачев сегодня интересен, наверное, только журналу "Шпигель", да специалистам по новейшей истории. А тогда, в 91-м и дольше - вплоть до 93 года, вопрос о том, имел ли какое-то отношение к путчу сам Горбачев, знал ли он о готовящемся - отнюдь не был праздным.
Пока самолет с генсеком на борту летел из Фороса, в прямом эфире еще советского телевидения нардепы обсуждали, что же делать с Михаилом Сергеевичем? Как его встречать? Может его сразу - в Матросскую тишину, или чуток погодя? Ведь от того, знал ли Горбачев о путче, зависела его уже не политическая только судьба. Если Горби знал о путче, то именно на нем ответственность за кровь первых героев России - погибших под гусеницами танков ребят, остановивших, как тогда считалось, ценой своих жизней штурм Белого дома.
Кто-то из ГКЧП, - не "поэт" ли "Осенев"? - тогда говорил, что Горбачев знал все и сознательно самоустранился. Но путчистам предпочли не поверить. И, видимо, зря.
20 августа, в субботу, к стеле героям, погибшим, "защищая демократию", придут люди возложить цветы, "отдать должное их светлой памяти". Эта стела довольно неприметна. Она расположена на пересечении Калининского и Садового кольца, над тоннелем. Я много раз мимо нее проходил, не замечая. В октябре 1993-го недалеко от нее меня, зеваку, чуть не подстрелили - из под обстрела меня вытащил какой-то милиционер. Явлинский, сравнивая эти события - 1991 и 1993 годов, сказал, что в России история тоже повторяется дважды, только сначала как фарс, а лишь затем - как трагедия. И потому меня не будет 20-го у этого памятника.

Но вот г-н Горбачев ведет себя так, как будто уже стоит в первых рядах "демократических революционеров" с припасенным по случаю веночком. Не удивлюсь, если он не упустит случая попозировать на фоне памятника. Но будут ли рады этому те, кто считает консервативный переворот августа 1991 года реальной демократической революцией, такому соседству? Не уверен, что это риторический вопрос.