"...один из следователей вынул нож и заставил, чтобы я половой орган положил на табуретку..."

allin777 — 03.05.2011 ПИСЬМО РАЙХЛИНОВИЧА В ВОРОШИЛОВСКИЙ РАЙКОМ КП(б)Б.

1939 г.

Принужден обратиться к Вам, так как на месте, сколько я ни обращался, все осталось безрезультатно. Я рабочий кузнец, происхожу из бедной рабочей семьи, мой отец также рабочий кузнец, работал по найму до 1918 г., я работал по кузнечному делу по найму, в 1918 году, сознавая свой классовый долг, я добровольно вступил в ряды Красной Гвардии, впоследствии Красной Армии, и отправился на фронт, где я участвовал как младший и средний командир на Западных фронтах против белополяков до 1921 года.

После заключения мира я продолжал службу в рядах Красной армии до 1923 года. В ВКП(б) я вступил в 1919 г., будучи на фронте Красной армии.

При демобилизации из Красной армии я поступил на службу в РК милиции в должности командира кав. части милиции, где я прослужил до 1937 года, за все время пребывания на службе, как в Красной армии, так и в милиции, никакого не только взыскания, но даже и замечания не имел, по партизанской линии также не имел никаких замечаний, всегда проводил в жизнь генеральную линию партии.

По службе я имею целый ряд вознаграждений и грамот за успешную борьбу с бандитизмом, как-то: почетный знак милиционера, огнестрельное оружие, грамоту от маршала Советского Союза тов. Буденного, имею личные две грамоты и 500 руб. деньгами.

Но, по-видимому, моя честная, преданная работа в органах врагам народа не понравилась, 15 сентября 1937 года я был вызван в Управление милиции Белоруссии и тут же арестован, посажен в тюрьму:

Следствие вело УГБ НКВД БССР, после двухмесячного пребывания в тюрьме мне предъявили обвинение в шпионаже и начались горькие дни муки и нечеловеческое издевательство, меня пытали разными средневековыми средствами, от меня без всякого основания требовали только одно, чтобы я подписался в том, что я шпион, следователи УГБ НКВД СУСМАН, ПИСАРЕВ, ЗАВАЦКИЙ, ВЫСОЦКИЙ и 4 следователя, которых фамилии я не знаю, устроили надо мной инквизицию такую, что невозможно описать, не говоря уже о жестоких избиениях, которые подорвали все мое здоровье, а пытки – то это принимало просто не выносимый характер.

В ноябре месяце 1937 года меня привели в 1 час ночи на допрос, и началась расправа, я был связан в смирительной рубашке и избит до потери сознания, в декабре этого же года надо мной делали инсценировку обрезания, дело происходило так: В 2 часа ночи при допросе мне предложили, чтобы я спустил штаны, якобы они хотят мне сделать обрезание, на что я сразу не согласился, но после жестокого избиения я спустил штаны, и один из следователей вынул нож и заставил, чтобы я половой орган положил на табуретку, но так как я этого не сделал, они меня схватили за половой орган и начали таскать по комнате до потери сознания.

На следующий новый год, т.е. 1 января 1938 года, меня вызвали на допрос тоже ровно в 2 часа ночи, заставили меня стоять смирно, и один из них стал на табуретку и начал мочиться мне в ухо, в этом же месяце также в час ночи при 30 градусном морозе при нарочно открытых окнах и дверях меня раздели в одной рубашке налили мне за воротник воды 2 графина с водой и заставили сидеть до 8 часов утра, на мне абсолютно вся одежда до нательной рубашки и кальсон замерзли, я сам был смерзнут до потери сознания, такие пытки продолжались 9 месяцев. После этого мне объявили решение особой тройки о том, что я осужден на три года, как социально опасный элемент и был выслан в Унжевские лагеря.

После моей жалобы дело мое было пересмотрено, и после семимесячного пребывания в лагере я был освобожден и, правда, следователь УГБ НКВД ПИСАРЕВ, тот же самый, который меня подвергал избиению, пересматривал мое дело, просил меня извинить за «недоразумение», что меня три года мучили зря, и дело было прекращено.

За время нахождения под арестом моя семья была выброшена из квартиры, ей было объявлено, что она семья врага народа, вещи мои пропали, я на свои средства вырастил коня как любитель кавалерийской езды и его после моего ареста оставили в той части Милиции, где я работал, и по освобождении меня его мне не возвращают, таким образом, я очутился после освобождения просто в безвыходном положении, болен и без средств к существованию и без квартиры.

На основании вышеизложенного, прошу учесть мое тяжелое положение, помочь мне восстановить потерянное здоровье, восстановить меня на работе и вернуть мне квартиру и лошадь, с которыми я надеюсь при первом необходимом случае выступить на защиту нашей любимой родины и уничтожать врагов народа, пытавшихся пошатнуть нашу священную территорию. Враги народа поколебали мое здоровье, но не поколебали моей большевистской воли, я с природы рожден большевиком и таким умру, умру за рабочее дело, за дело ЛЕНИНА-СТАЛИНА.

Добавляю, что следователь Высоцкий, который меня избивал и издевался надо мною, заставлял меня стоять смирно, держать толстую книгу евангелия, креститься и молиться, в настоящее время он уволен из органов НКВД и по особому ходатайству устроился на работу в Минвоенторге в качестве нач. спецчасти, числится еще членом партии.

Писарев также избивал и издевался надо мной, также член партии, продолжает работать в УГБ НКВД.

Мой адрес: гор. Минск, Первомайская улица, дом №1, кв. 2. Райхлинович

Верно: Секретарь Ворошиловского РК КП(б)Б Власов

НАРБ Ф.4, оп.21, спр. 1807, л. 22—23. Копия.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив