Один день Леопольда Блума

esmarhov_ss — 16.06.2023

«Такая Ирландия, существует, однако пусть тот, кто пойдет туда и не найдет ее, не требует от автора возмещения убытков…»
Генрих Бёлль «Ирландский дневник»

Усаживайтесь поудобнее, плесните в стаканчик виски, естественно, ирландского (Джеймсон вполне подойдет), настройтесь на мистическо-романтический лад и припомните заунывные вопли волынки – мы отправляемся в виртуальное путешествие по столице Изумрудного острова, а нашим проводником будет сам Джеймс Джойс. Маршрут мы проложим по страницам его знаменитого романа «Улисс», определим и время – начало XX века. Впрочем, можно определиться и поточнее – представим себе, что в Дублине четверг, 16 июня, около 8 утра. На дворе 1904 год… Но сначала познакомимся с экскурсоводом.

Джеймс Джойс родился 2 февраля 1882 года в Дублине, окончил иезуитский колледж. После запрета ирландской католической церковью Ибсена, кумира молодого Джойса, он решительно порывает с религией. Дальше больше… Он убежден, что захолустной Ирландии нужно впрыснуть живую кровь европейской культуры, а не уходить в мертвые предания глубокой старины. И в 1904 году отправляется в добровольное изгнание. Только там, вдали от косности и пошлости ирландской жизни он сможет выполнить свою миссию – поведать горькую правду о своей родине, дабы пробудить от духовной спячки ирландский народ.

Лишь один раз, в 1912 году, писатель предпринял попытку вернуться в Ирландию и эта попытка потерпела фиаско. Издатель, намеревавшийся опубликовать его «Дублинцев», в последний момент испугался разящего джойсовского пера и сжег гранки. Джойс оказался прав – в Ирландии ему делать нечего. В Европе он работал клерком в банке, преподавал английский язык и писал, писал, писал, перебираясь из Парижа в Триест, потом в Рим, опять в Париж, и, наконец, в Цюрих, где 13 января 1941 года умер в маленькой больничке.

Но все эти годы душой Джойс оставался с родной Ирландией, он писал только о ней. Вместе со своими героями он мысленно часами бродил по лабиринту улочек Дублина, заходил в лавки и магазинчики, просиживал за столиками пабов и кафе. Джойс говорил: «Если этот город исчезнет с лица земли, его можно будет восстановить по моим книгам».

Роман «Улисс» был начат Джойсом в Триесте в марте 1914 года, увидел свет в 1922 году в Париже и сразу же принес автору скандальную славу – публикация «порнографического» творения на долгие годы была запрещена во многих странах, в том числе и в Ирландии. Первые публикации романа в 1918–1920 гг. тотчас же сделали его мировой литературной сенсацией, и почти сразу же «Улисс» был подвергнут гонениям. Его признали аморальным, чрезмерно физиологичным, то есть совершенно нецензурным.

В Англии и США роман долгое время был запрещен, завозимые партии книг конфисковывались и уничтожались. Лишь в 1933 году роман был разрешен к публикации в США, в Англии первое издание появилось в 1936 году, а на родине автора, в Ирландии, — в 1960-м. В России перевод нескольких отрывков романа появился в 1925 году. Серьезные попытки полного перевода в 30-е годы были прерваны репрессиями против занимавшихся им литераторов. И только в 1989 году наконец был опубликован полноценный и гениальный перевод огромного романа, выполненный В. Хинкисом и С. Хоружим.

— Одну минутку! — Да, сэр, — отозвался Стивен, поворачивая обратно к воротам. Мистер Дизи остановился, запыхавшись, дыша прерывисто и тяжело. — Я только хотел добавить, — проговорил он. — Утверждают, что Ирландия, к своей чести, это единственная страна, где никогда не преследовали евреев. Вы это знаете? Нет. А вы знаете почему? Лицо его сурово нахмурилось от яркого света. — Почему же, сэр? — спросил Стивен, пряча улыбку. — Потому что их сюда никогда не пускали, — торжественно объявил мистер Дизи. Ком смеха и кашля вылетел у него из горла, потянув за собой трескучую цепь мокроты. Он быстро повернул назад, кашляя и смеясь, размахивая руками над головой. — Их никогда сюда не пускали, — еще раз прокричал он сквозь смех, топая по гравию дорожки затянутыми в гетры ногами. — Вот почему.

Сегодня «Улисс» считается одним из самых значительных и сложных произведений мировой литературы. Его нельзя проглотить залпом, он требует медленного гурманского вкушения… Джойс, пользуясь методом «потока сознания», с натуралистической тщательностью фиксирует самые мельчайшие ощущения, мысли, поступки своих абсолютно не героических персонажей и вместе с тем пытается обнаружить в них черты эпических героев «Одиссеи» (в латинской традиции Улисс – греческий Одиссей).

О фабуле романа замечательно сказал Владимир Набоков: «Улисс – это описание одного дублинского дня, 16 июня 1904 года, четверга, дня в отдельных и связанных жизнях персонажей, которые прогуливаются, едут, сидят, разговаривают, мечтают, пьют и решают второстепенные и важные физиологические и философские проблемы». Почему именно 16 июня 1904 года? Полагают, что таким образом Джеймс Джойс увековечил день первого свидания с будущей женой Норой Барнакл, служившей горничной в отеле Финна, которая вскоре стала его гражданской женой (Джойс, эпатируя мещанскую мораль, не желал венчаться в церкви).

Интересно, что фамилия Норы (Barnacle) переводится, как «прилипала». Хотя Нора не прочитала ни единой строчки мужа, она сумела прилепить его крепко-накрепко – любил он ее страстно (письма к ней поражают своей сексуальной, почти физиологической энергией). Незабываемый день – 16 июня – Джойс ежегодно отмечал торжественным обедом. В историю литературы этот день вошел как День Блума (Bloomsday), названный в честь главного героя «Улисса» – Леопольда Блума, 38-летнего дублинского еврея, мелкого рекламного агента.

Действие в романе Джойса развивается вокруг трех персонажей — и все они в какой-то степени соотнесены с героями гомеровской «Одиссеи». Рекламному агенту Леопольду Блуму отведена роль Одиссея (Улисса). Его жене Молли (подозрение в ее измене гонит Блума из дома, как война — Одиссея) — роль верной Пенелопы, а Стивену Дедалу — Телемака. Правда, Набоков, говоря о романе, предостерегал от того, чтобы искать в каждом персонаже «Улисса» и в каждой его сцене прямые параллели с Гомером: «Нет ничего скучнее затяжных аллегорий, основанных на затасканном мифе».

Ранним утром Лео Блум выходит из дома и отправляется в «плавание» по улицам Дублина. Он заходит в кафе, редакцию, попадает на похороны, оказывается на берегу залива, знакомится со школьным учителем и начинающим писателем Стивеном Дедалом, и, наконец, в компании нового приятеля поздно ночью возвращается домой. День этот оказывается очень долгим и заканчивается вместе с романом, у которого, подобно океану, не видно берегов, а глубина не позволяет достичь дна.

День Блума придумали пятеро ирландцев, среди которых, как говорят, был кузен Джойса. В 1954 году, аккурат в 50-летнюю годовщину описанных в романе событий, они отправились в путешествие от башни Мартелло до паба Дэви Берна (злые языки болтают, что цели «путешественники» не достигли – слишком много по дороге попадалось питейных заведений).

Однако затея понравилась, и вскоре после выхода в 1960 году первого ирландского издания романа, 16 июня получил статус официального праздника (согласитесь – уникального в истории литературы). Ежегодно 16 июня поэты, писатели, артисты, да и просто обычные люди, порой одетые героями романа, отправляются в «Странствия Улисса» (так озаглавлена 2-я часть романа) – от дома Леопольда Блума до отеля «Ормонд», следуя по всем пунктам, где он останавливался, закусывал, делал покупки, встречался с людьми.

Джойсоведы заявляют, что один день Леопольда Блума – это один день мира, в котором аккумулирована вся история человечества, вся история литературы от Гомера до современности. Ну раз «день мира», то его стали отмечать и в других городах мира – Нью-Йорке, Париже, в Москве (с 1995 года) и даже в маленьком венгерском городке Сомбатхей в Западной Венгрии (мне посчастливилось там побывать еще в 1969 году). Отсюда родом отец Леопольда Блума – Рудольф Вираг: «Вентетюньем родил Сомбатхея, Сомбатхей родил Вирага, Вираг родил Блума»… Историки раскопали, что в Сомбатхее, действительно, проживал еврей по фамилии Блум, торговец тканями. Маршруты в каждом городе прокладывают свои – поклонникам Джойса важнее сам факт прогулки…

Но мы все же в Дублине. Как и многие почитатели Джойса, сначала посетим первую и главную святыню – башню Мартелло (Martello tower) в Сэндикоуве, примерно в 15 км к югу от Дублина, где разворачивается завязка «Улисса». «Торжественно он проследовал вперед и взошел на круглую орудийную площадку… Они приостановились, покуда Хейнс разглядывал башню. Потом он заметил: Зимой унылое зрелище, надо думать. Как она называется, Мартелло? Их выстроили по указанию Билли Питта, – сказал Бык Маллиган, – когда с моря угрожали французы».

Martello tower – наименование приморских оборонительных сооружений в виде высокой (40-футовой) круглой башни с платформой для 1-3 пушек. Это название появилось не случайно. В 1794 году англичанам пришлось долго штурмовать подобную башню на корсиканском мысе Мортелло («Миртовом»). В конечном итоге твердыня была захвачена, но длительность сопротивления впечатлила. Многочисленные копии непреступной башни были построены по указанию премьер-министра Уильяма Питта Младшего (1759–1806) в начале XIX века на юго-восточном побережье Англии и Ирландии в связи с возможным вторжением Наполеона.

Одну из башен Мартелло арендовал у военного министерства знакомый Джойса, и сам писатель какое-то время жил в ней. Ныне башня превращена в музей Джойса. Массивная дверь, как и в романе, отпирается одним ключом. По узенькой винтовой лестнице поднимаемся наверх в круглую комнату с камином. Обстановка, прямо скажем, спартанская: железная кровать, гамак, сундук, стол. У камина материализовалась в фаянсе черная пантера из ночного бреда Хейнса – заехавшего в Дублин англичанина, оксфордского студента, собирателя фольклора. Здесь же жил и второй герой романа – школьный учитель, студент, философ и поэт Стивен Дедал.

И все-таки башня – это отдельный повод вспомнить Джойса. Мы же откроем 2-ю часть романа и просто пройдем по главным пунктам маршрута Леопольда Блума. Наш путь начинается от дома 7 на Eccles Street, где Блум проживал со своей женой, концертной певицей Молли, прототипом которой, была, конечно же, Нора. В этом узком трехэтажном доме Блумы занимали две комнаты в нижнем этаже. Здание снесли в 1971 году, а описанную в романе дверь («…он притянул дверь к себе, осторожно, еще чуть-чуть, пока защитная полоска внизу не прикрыла порожек усталым веком») передали в паб на Grafton Street. Там ее вмуровали в стену, и целых 25 лет она вела в никуда, пока паб не закрылся. Теперь реликвия хранится в кафе Культурного центра Джойса на North Great George Street в доме 35. Нам важнее, что эта дверь дома 7 находилось примерно напротив дома 76, что на другой стороне улицы. Он и будет нашим ориентиром.

Прежде чем пускаться в дальний путь, надо позавтракать (эта часть романа начинается с завтрака) – так родилась гастрономическая традиция праздника: на завтрак пить чай и угощаться жареными бараньими почками: «Всего же больше любил он бараньи почки на углях, которые оставляли во рту тонкий привкус с отдаленным запахом мочи». Ни один День Блума в Дублине не обходится без жареной бараньей почки, а в 100-летнюю годовщину такой завтрак был сервирован на О’Коннел-стрит для всех желающих и совершенно бесплатно… Жалеют себя улиссоманы, ох жалеют, ибо, следуя букве романа, им полагается завтракать свиной почкой, к тому же подгоревшей: «Баранью почку у Бакли сегодня… не стоит: четверг. Обжарить в масле – и с перчиком. Лучше свиную почку у Длугача»…

Здесь уже начинается прелюдия к нашему путешествию – мы идем за почкой в мясную лавку венгерского еврея Длугача. Переходим на солнечную сторону, минуя пивную Ларри О'Рурка, где вспоминаем знаменитую фразу «неплохая головоломка: пересечь Дублин и не натолкнуться на кабак», сворачиваем на Dorset Street, проходим мимо краснокирпичной школы святого Иосифа, где ученики «зубрят свою смехографию» и вот – мы у цели. Мясная лавка Dlugacz's… «Он остановился перед витриной Длугача, глядя на связки колбас, копченых и кровяных, темных и светлых… Почка сочила кровь на блюдо с рисунком из ивовых ветвей: последняя…»

На самом деле такой лавки здесь никогда не было, но для пущего правдоподобия можно заглянуть в одну из мясных лавок, за зданием бывшей школы… Купить почку, чуть пережечь: «поддев почку вилкой, он отодрал ее и перевернул, как на спину черепаху. Совсем чуть-чуть подгорела» – и съесть… Теперь можно отправляться по маршруту Блума: сначала в почтовое отделение на Westland Row, дабы получить письмо от некоей Марты Клиффорд, с которой он ведет тайную амурную переписку, завязавшуюся через колонку объявлений в «Айриш Таймс».

Для этого через площадь Hardwicke Place направимся к церкви Святого Георгия (St George's Church), которая была построена в 1802 году по проекту Фрэнсиса Джонстона в модном тогда стиле классицизма. «Звонят колокола на церкви Святого Георгия, гулкий, медленный, замогильный звон». Затем на пересечении с площадью Gardiner Place смотрим направо – тут находился иезуитский колледж Belvedere, в котором с 1893 по 1898 год учился Джеймс Джойс.

Поворачиваем на восток, идем по Gardiner Street, проходим под железнодорожным мостом, пересекаем Beresford Place, по Баттскому мосту переходим реку Лиффи, которая делит Дублин на две части (северную и южную), и двигаемся на восток до самого конца набережной George's Quay, плавно переходящей в City Quay и John Rogerson's Quay. «По набережной сэра Джона Роджерсона шагал собранным шагом мистер Блум: мимо ломовых подвод, мимо маслобойни Лиска (льняное масло, жмыхи), мимо Уиндмилл-лейн и мимо почтово-телеграфного отделения. На этот адрес тоже было бы можно. И мимо богадельни для моряков».

Так Блум оказался в районе Дублинского морского порта. Сегодня дома 17 (маслобойня) и 19 (богадельня) перестроены под офисы, а весь утренний шум, гвалт и суета, которые тогда царили на набережной, давно как умолкли, поскольку сам порт переместился ближе к бухте. От себя добавим: пройтись вдоль набережной Лиффи особенно приятно вечером – загадочные силуэты зданий, темная гладь реки, мосты, подсвеченные зелеными огнями, для полного погружения в ирландский колорит не хватает только нежных звуков арфы или заунывных воплей волынки.

Блум, блуждая без руля и без ветрил, добрался на Lime Street. Одноэтажные коттеджи Брэди теперь снесены, на их месте возводят унылые многоэтажки. Черт с ними, наплевали и забыли! Упорно идем дальше – вдоль Hanover Street, выходим на Lombard Street East, переходим ее и направляемся к «хмурому» Бетельскому фасаду «Ночлежки Армии Спасения» («Бет-Эль», или Дом Божий, – древнееврейская святыня, где хранился ковчег завета) – дома под номерами 26-31 внешне не изменились с блумовских времен.

Переходим через Great Brunswick (ныне Pearse) Street, выходим на Westland Row и останавливаемся перед домом 6. Нога чуть скользит, смотрим вниз – на вмонтированной в асфальт отполированной бронзовой табличке значится: «На Уэстленд-роу он остановился перед витриной Белфастской и Восточной чайной компании, прочел ярлыки на пачках в свинцовой фольге: отборная смесь, высшее качество, семейный чай»…

Смотрим вверх: так и есть – магазин чая. До сих пор жив! В 1982 году, к 100-летнему юбилею Джойса в помощь «блумоходам» у каждого значимого пункта маршрута в асфальт мостовой вмонтировали 40 табличек с приличествующими случаю цитатами из «Улисса» (это вам не «Киса и Ося здесь были»). Ищите их на своем пути, а заодно вспоминайте строки романа… К примеру, на соседней улице читаем: «Горячий пар телячьего супа, дух свежевыпеченных сладких булочек, пудингов плыли из кафе Гаррисона. От крепкого полдневного запаха у мистера Блума защекотало в глотке». И вправду, всего в двух шагах – кафе Garrison`s, где и сегодня подают суп из телятины и бычьих хвостов.

А мы идем дальше – нам надо на почту, где Блум получает долгожданное послание. Время – между 10 и 11 часами утра. Дабы с «толком, чувством и расстановкой» прочитать письмо в уединении, наш герой бредет обратно, до улицы Great Brunswick Street, затем направляется вправо, вдоль железнодорожной насыпи и высокой станционной стены, заворачивает за угол, минует «Приют извозчика» (в 1904 году в Дублине, переполненном извозчиками, было всего 6 автомобилей и несколько трамваев) и, наконец, оказывается на Cumberland Street: «Он повернул на Камберленд-стрит и, пройдя несколько шагов, остановился под стеной станции. Никого. Никого. Лесосклад Мида. Кучи досок. Развалины и хибарки…».

Здесь давно уже нет выстроившихся в ряд карет извозчиков, нет ни насыпи, ни стены, тут теперь – подход к лекционному зданию Тринити колледжа. Этот колледж, основанный Елизаветой I в 1591 году, получил официальное название «Колледж Святой и Неделимой Троицы при граде Дублине», поскольку простирался далеко за крепостные стены города. Мрачный мост, закопченные здания почти не изменились за сотню лет. Блум читает письмо (никто не мешает), получая от амурной весточки определенное удовольствие (Марта пишет, что мечтает о встрече), потом рвет конверт: «Проходя под железнодорожным мостом, он вынул конверт, проворно изорвал на клочки и пустил по ветру. Клочки разлетелись, быстро падая вниз в сыром воздухе: белая стайка, потом все попадали».

Первая часть дневных планов выполнена (на часах примерно четверть одиннадцатого – сверьтесь со своими). Логично зайти в церковь, что Блум и делает, благо она неподалеку. Церковь Всех святых, возведенная в 1832-1841 гг., была первой католической церковью, которую англичане дозволили построить в центре Дублина. Далее Блум «двинулся в южном направлении по Уэстленд-роу». В аптеке Свени, что выходит фасадом на Westland Row, он заказывает для Молли лосьон для рук, а себе покупает кусок баррингтоновского лимонного мыла. «И я возьму еще мыло, какое-нибудь из этих… Блум поднес кусок к носу. Сладковато-лимонный воск. – Вот это я возьму, – решил он… Приятный у этого мыла запах».

Блуму в голову приходит мысль: «Аптекари редко переезжают…». И эта мысль подтвердилась – аптека существует, и лимонное мыло там столь же душисто… Мыло Блуму понадобится – надо еще зайти в баню, и он направляет стопы в сторону мечети, за краснокирпичными минаретами коей спрятались Турецкие бани на South Leinster Street – сейчас это офисные здания. «Еще успеваю в баню, тут за углом. Хаммам. Турецкая. Массаж. Грязь скапливается в пупке. Приятней, если бы хорошенькая девушка это делала…». А то нет! Впрочем, последняя мысль – к месту. Сразу же после бань мы подойдем к зданию Leinster Street под номером 1/2. Там располагался отель Финна, где служила горничной уже известная нам Нора Барнакл, о чем напоминает надпись на фронтоне.

Впрочем, еще одна часть нашего путешествия подошла к концу – отсюда Блум садится на трамвай, следующий на восток, к дому покойного школьного друга Падди Дигнама, на Serpentine Avenue 9, откуда в 11 часов похоронная процессия двинется на кладбище Glasnevin. Если вы решили проделать этот скорбный путь, то ориентируйтесь по тем местам, что Блум видел из окна: Трайтонвилл-роуд, Брансвик-стрит, Уотери-лейн, Большой канал, стоянка кэбов, концертный зал Энтьент (в 80-х здесь был кинотеатр «Академия», а теперь нет ничего), железнодорожный мост, театр «Куинз», бюст сэра Филипа Крэмптона у фонтана, ресторан «Ред бэнк», фигура Освободителя «в обширном плаще», Колонна Нельсона (копия колонны на Трафальгар-сквер в Лондоне, в 1966 году была взорвана террористами; на ее месте теперь пронзает небо 120-метровая «Игла» – обелиск в честь нового тысячелетия), Беркли-стрит, Экклс-стрит (где Блум оставил в постели свою Молли), перекрестку Данфи, Фибсборо-роуд, мосту Кроссганс через королевский канал, и, наконец, Финглас-роуд – это «финишная прямая».

«У последней кареты стоял разносчик с лотком фруктов и пирожков. Черствые пирожки ссохлись вместе: пирожки для покойников. Собачья радость. Кто их ест? Те, кто обратно с кладбища… Упряжка лошадей со стороны Финглас-роуд натужно тащила в похоронном молчании скрипучую телегу с глыбой гранита. Шагавший впереди возчик снял шапку».

Опустим похоронную процессию, хотя, если интересно, можете побродить по кладбищу. У нас впереди последняя часть путешествия – Блуму надо возвратиться в город, в редакции газет, на которые он работает, а потом забежать в Национальную библиотеку, чтобы найти рекламное объявление в старой подшивке «Килкенни пипл». По пути мы перейдем помпезный мост, названный в честь выдающегося политического деятеля Даниэля О’Коннелла (1775-1847), который добился в 1829 г. «эмансипации католиков» (в частности им было предоставлено пассивное избирательное право). Смотрите под ноги – в асфальт вмурована бронзовая табличка с цитатой: «Когда он ступил на мост О'Коннелла, клуб дыма, пышно распускаясь, поднялся над парапетом».

И сразу же в голове всплывает ее продолжение: «Баржа пивоварни с экспортным портером. В Англию. Я слышал, он от морского воздуха скисает. Интересно бы как-нибудь получить пропуск через Хэнкока да посмотреть эту пивоварню… Кругом бочки с портером, красота».

Широкая улица, что уводит на север от моста, носит имя О’Коннелла и начинается с памятника ему же. Это главная торговая артерия Дублина, но коли у вас нет настроения болтаться по магазинам, то можно пройтись по центральной аллее и повеселиться, рассматривая скульптуры забавных зайцев, а на пересечение O’Connell Street и Earl Street поглазеть на памятник Джойсу. Самые страстные поклонники писателя могут отправиться дальше до пересечения с Parnell Street, затем свернуть направо, перейти улицу и пойти по North Great George Street – в доме 35 Культурный центр Джойса (James Joyce Cultural Centre), хотя по существу весь Дублин таковым и является…

Ладно, не будем отвлекаться – от моста мы должны пройти Дом ректора (Provost's House), что под номером 1 на Grafton Street, – он существует и ныне и используется по своему прямому назначению: «Досточтимый доктор О'Сетр: консервированный осетр. Прочно он тут законсервирован. Мне приплати я б не жил в таком». Улица Графтон-стрит немного изменилась со времен Джойса – многочисленные магазинчики остались, но сама улица стала пешеходной, с уличными музыкантами, пабами и кафе. Кстати, на ней находился и паб (ирландцы говорят «пуб») «Бьюлис», где 25 лет хранилась дверь от дома Блумов. На Grafton Street 2 придется остановиться – здесь Блум в витрине магазина «Йейтс и сын», разглядывал цены биноклей и размышлял: «Пора починить мои старые очки. Стекла фирмы Герц шесть гиней»…

Затем Блум минует «ателье La Maison Claire… и Адам-корт» (он существует) и шагает дальше – мимо «витрин шелковой торговли Брауна» (сегодня это здание принадлежит фирме Marks & Spencer), сворачивает на Duke Street и решает перекусить в столовой Burtons Hotel (дом 18 – отеля давно уже нет, но здание сохранилось). Атмосфера этой типичной забегаловки того времени не пришлась нашему герою по сердцу, и он отправляется чуть дальше по Duke Lane – в паб Davy Byrne's: «Лучше перекусить у Дэви Берна. Сойдет, чтобы заморить червячка»…

Заведение Берна (дом 21) оказалось значительно лучше и, видимо, поэтому процветает до сих пор. Тут полагается сделать остановку, выпить стаканчик бургундского и съесть сэндвич с голубым итальянским сыром Горгондзола, хотя многие именно в этом месте так надираются темным пивом и виски, что дальше уже не идут: «Он вошел к Дэви Берну. Вполне пристойное заведение… – У вас есть горгонзола? – Да, сэр. – И хорошо бы немного маслин… Лучше всего итальянские. Добрым стаканом бургонского все запить. Пойдет как по маслу… Бог создал пищу, а дьявол поваров...». Смело следуйте примеру Блума, приговаривая про себя: «Был сух стал сыр»…

«Он усеял каждый ломтик желтыми каплями. Жар от горчицы теплым толчком заставил вздрогнуть сердце… Блум поглощал ломтики сандвича, свежий, тонкого помола хлеб, испытывая небесприятное отвращение от жгучей горчицы и зеленого сыра, пахнущего ногами. Вино освежало и смягчало во рту. Нет вяжущего привкуса».

Не стоит здесь предаваться гурманству – заведение Берна процветает исключительно за счет паломников Джойса, съедающих тонны сыра и выпивающих гектолитры вина, посему поварам не утруждают себя заботой о качестве какого-то там ирландского рагу. Впрочем, сочетание острого голубого сыра да еще с горчицей (!) и красного бургундского, на наш взгляд, весьма сомнительно. Блум – явно не из клуба гурманов, что было очевидно еще в самом начале по подгоревшей свиной почке…

Перекусив у Берна, Блум продолжает путь по Duke Street, направляя стопы в сторону Dawson Street. Кстати, здесь расположен знаменитый «пуб» Duke, от которого начинается экскурсия Literary Pub Crawl (литературное шатание по пубам) – поход по заведениям, в которые захаживали знаменитые ирландские писатели или их персонажи. Туристов сопровождают актеры – они знакомят с жизнью и творчеством литераторов, читают стихи и прозаические отрывки, рассказывают анекдоты, разыгрывают сценки… А Блум пока минует кондитерскую Кэтрин Грэй на углу «с нераскупленными тортами» и дом 51В по Dawson Street – «книжный магазин преподобного Томаса Коннеллана», а потом дом 52 – бар John Long's: «…у Джона Лонга. Промочить горло» (сейчас здесь магазинчик деликатесов и ресторан).

Дальше вместе с героем мы двигаемся по Molesworth Street, кинув взгляд на дом 40, заведение для слабоумных детей Steward Institution («Вон проходит девчонка, задравши нос, мимо Института Стюарта»), не забавно ли, что нынче на его месте – Европейский парламент? В пользу этой больницы 13 мая 1742 года в церкви Святого Мичена был дан благотворительный концерт, на котором впервые прозвучало величайшее произведение Гайдна «Мессия». И Блум вспоминает об этом («Первое исполнение «Мессии» было в пользу этой больницы»). Но цель наша – библиотека: Блум переходит Kildare Street. «Мистер Блум вышел на Килдер-стрит. Сюда первым делом. В библиотеку… Красивое здание. По проекту сэра Томаса Дина…».

Сейчас примерно 3 часа дня – именно в это время, выйдя из библиотеки, Блум, впервые встречается со Стивеном – вторым героем романа («Стивен спускался по Бедфорд-роу, ясеневой рукояткой трости постукивая себя по лопатке»). С этого момента их пути начинают все чаще пересекаться… В этой же главе появляется и красавчик Буян Бойлан – импресарио Молли и будущий ее любовник…

А путь Блума лежит дальше – сначала на Fleet Street, затем на набережную Crampton Quay – на книжных лотках он ищет для Молли книгу и, наконец, в пассаже Merchants' Arch (дом 1) находит подходящий роман «Прелести греха» – несколько фривольный, в старомодном духе. То, что надо! «Раскрыв наугад, он прочел: Их губы слились в жадном и сладострастном поцелуе, а руки его ласкали ее пышные формы под легким дезабилье»…

Далее его путь лежит в сторону реки Лиффи – «…по чугунному мосту… по набережной Веллингтона вдоль парапета». Блум проходит мимо магазина «Трубки Муленга» (Moulang's Pipes – дом 31), «антиквариата Уайна» (Wine's Antiques – дом 35), заглядывает к ювелиру Кэрроллу (Carroll's – дом 29, здание снесено, на его месте стоит другое), где пылится «тусклое и погнутое столовое серебро», и читает вывеску «Арон Фигфурт» (дом 26 – там теперь бар): «Барсучьи темные глаза прочитали имя: Арон Фигфурт. А почему мне всегда читается Фигфунт? Выходит фунт фиг, наверно поэтому»…

Далее ему попадается «гугенотская» фамилия Проспер Лоре – гугеноты, бежавшие в Ирландию в конце XVII века, основали здесь производство шелка и поплина (Prosper Lore's – дом 22 – теперь отель Wellington Hotel), магазин «творца благочестивых дев», скульптора Басси (Bassi's – дома 18А и 14, сейчас там что-то совсем другое), Clarence Hotel (дом 6/7 – существует до сих пор, но интерьер полностью переделан).

Блум переходит мост Эссекс с северного берега Лиффи на южный («дэ-с, и мост Дэссекс перешел мистер Блум»), пересекает набережную Ormond и заходит в лавку к Daly's (дом 1 на Ormond Quay Upper – перестроен, сегодня здесь Bank of Ireland), чтобы купить бумаги и написать Марте ответное письмо. «Два листа веленевой кремовой бумаги один про запас… Премудрый Блум узрел на дверях рекламу, курящая русалка колышется на волнах. Курите русалку, это легчайшие сигареты»…

Наконец, Блум заходит в ресторан отеля Ormond Hotel: «Трапеза, достойная принца». В салоне музицируют и поют, и этот фон отвлекает не чуждого музыки Блума, сочиняющего ответ Марте. Дублин тех лет был увлечен любительским пением, и одним из самых популярных мест для подобных концертов, был салон ресторана «Ормонд». И сегодня тут можно выпить чашку чая или кофе (а при желании и чего покрепче). В принципе, это – конечный пункт маршрута. Отсюда (и это видит Блум) отъезжает коляска с Буяном Бойланом, туда, к дому 7 на Экклс-стрит, где на 4 часа назначено свидание с Молли (Блум знает об этом). «Позвякивая, колыхаясь на тугих шинах, коляска свернула с моста на набережную Ормонд. За ним. Рискнуть. Только надо быстрей».

Блум подозревает, не без основания, об их любовной связи и догадывается о том, что произойдет дальше, но как фаталист не хочет этому мешать – лишь мысленно проделывает путь Бойлана: «..по Бэйчлорз-уок… мимо ананасных леденцов Грэма Лемона… мимо слона на вывеске Элвери… мимо памятников сэру Джону Грэю, Горацио однорукому Нельсону, достопочтенному отцу Теобальду Мэтью… на холм возле Ротонды, Ратленд-сквер… по Дорсет-стрит… мимо мясной лавки Длугача, мимо яркой рекламы Агендат»…

Маршрут замкнулся! На часах – почти четыре (мы странствуем уже восемь часов), и наше путешествие подошло к концу. Обрати

Сохранено