Об изначальной устроенности

Что было хорошо в детстве – что теперь вспоминается как хорошее и важное? (Знамо дело, память не только способна искажать, но только этим и занимается; многое вспоминается лучшим, чем оно было. И всё-таки.)
Прежде всего, пожалуй, чувство глубокой устроенности мира, фундаментальной, глобальной (глубже всех страхов любой степени иррациональности типа боязни темноты, высоты, «упасть с лестницы», того, что «балкон обрушится», «лифт поедет выше крыши» и уж подавно глубже всех неудач) защищённости самой структурой его, самоочевидной, даже не встающей под вопрос незыблемостью этой структуры.
(Метафизических, невместимых масштабов страх перед крайне неясно представляемой себе войной был так несоразмерен сознанию, что, возникнув, почти (но всё-таки не совсем) немедленно выпихивался из сознания прочь.)
Мир в целом чувствовался, телесно проживался как, скорее, благорасположенный ко мне и, повторим, надёжно устроенный на разных своих уровнях от ближайших ко мне до очень далёких; на мир, грубо говоря, можно было положиться. Всё это совсем не рефлектировалось, просто существовало на уровне общего чувства, фона. Мир был дружествен (ну, подумаешь, темнота под лестницей, подумаешь, сама лестница, ведущая неведомо куда…) независимо ни от каких моих персональных трудностей, невозможностей и неудач.
Вот этого-то драгоценного чувства, этой спасительной иллюзии теперь и нет.

|
</> |