О успокоении серца совокупностью атомарных фактов

Допустим, когда меня обуревает физиологически обусловленная тяга к Прекрасному, я тут же открываю свой любимый, совершенно распухший от скупых мужеских слез томик Ницше и вскоре проникаюсь основной мыслью автора: о, женщины, эти жалкие, но между тем опаснейшие, коварные и омерзительные твари - ну их, уж лучше вздрочнуть.
Следом в ход идет Экклезиаст, который вполне так себе недвусмысленно намекает, что живая баба – лучше мертвого Ницше, но было бы неплохо немедленно убиться об стену нахуй, ибо вообще нехуй.
Ну а дальше, дальше, в дело идет логико-философский трактат Витгенштейна, который всячески утешает: да ладно, не еби вола, кого ты слушаешь? О чем ты думаешь? Ницще, Экклезиаст, бабы – все это есть не более чем совокупность атомарных фактов, не стоит относиться к этому так, всерьез.
И как же быть – вот в чем вопрос. Стоит ли воспользоваться наработками Карла Маркса? Использовать Капитал и обратиться в эскорт службу имени Шредингера, оставаясь в полной неопределенности до самого их приезда, потому что, пока не откроешь дверь, никогда не узнаешь – что за ужас там, за ней?
Или отправиться в специально отведенное место, типа-клуб, где Прекрасных тьма и все как мы с Ницще любим : все обезжиренные, обесцвеченные, с хрустящей от соляриев корочкой, гладко ощипанные – сплошной парфюм, силикон, химия, ничего человеческого, все полностью преодолено?
А может, как вариант, заняться сублимацией: посетить сельскую дискотеку, дабы там предаться поучениям на тему, что две бутылки водки – это, конечно, красота, но уместно ей быть в глазах и крови смотрящего, а не в предмете осмотра? Что помаде должно располагаться хоть приблизительно в районе носогубного треугольника, а кирзу под болонью после захода солнца носить решительно некомильфо?
Там хоть понятно, чем сердце успокоится – вилами в бок, потому что, ну, какая же может быть сельская дискотека без вил в боку.