О рецептуре

sublieutenant — 02.09.2022 У одного из прилавков Котейшество резко остановилась, заставив остановиться и ее. Прилавок был уставлен даже не банками, а аптечными склянками, оттого она и не задержала на нем взгляда. Но если приглядеться…

Не плоды, мгновенно определила Барбаросса, ощущая, как огонек надежды, трепетавший в груди мгновение назад, превращается в жирный липкий пепел. Всего лишь зародыши, эмбрионы, мертвые ящероподобные организмы с полупрозрачными лапками и головами-комочками, плавающие в жидкости. Этих впору подавать в трактире в качестве закуски к пиву, а не тащить в университет. Даже самому Люциферу не сотворить из этих бесформенных комков плоти гомункулов.

- Этот, - Котейшество ткнула куда-то вглубь прилавка пальцем с аккуратно остриженным ногтем, - Сколько недель?



Хозяйкой прилавка оказалась тучная дама в застиранном, много раз чиненном платье. Ее трещащий корсет почти не сдерживал рвущуюся наружу плоть, а шея заплыла жиром настолько, что если бы кому-то вздумалось накинуть на нее удавку, та наверняка лопнула бы, как бечевка. Дама засопела, глядя на Котейшество пустым рыбьим взглядом. Послеполуденная жара, затопившая Броккенбург волной медленно сползающего в предгорья зноя, сделала ее сонной и медленно соображающей. Как муху, объевшуюся мясного сока и пьяно ползающую по заляпанной кровью колоде мясника.

- Этот?.. Этот, позвольте… Этот мой старшенький, Клаус. Понесла я к Розовому Понедельнику , стал быть… Двадцать, двадцать три… Двадцать восемь недель, выходит. Может, и двадцать девять, дай Вельзевул памяти… Ладный бесенок, а? Гляньте, косточки у него какие, ну точно сахарные. Не глядите, что глазенки закрытые, они у него ясные, как бусинки. Хотела для себя оставить, старухе на радость, выносить, но нагадали мне, что хлопот он мне причинит, дом сожжет, вот и… Ежли вам надо ведьмову мазь изготовить, «хексензальбе», значит, то в самый, значит, раз. Гляньте, не жирный, косточка к косточке, и внутренность добрая, без чирьёв или там распухлостей, бульончик славный выйдет, душистый…

Барбаросса едва сдержала злой, царапающий губы, смешок.

«Хексензальбе»! Подумать только! И верно безмозглая как осенняя муха.

В существование особой колдовской мази, позволяющей ведьмам летать, повелевать молниями и творить прочие фокусы, чьи пределы обыкновенно зависели от воли рассказчика, верили только дети, дубоголовые деревенщины откуда-нибудь из-под Граца да простаки, способные обменять корову на три волшебных боба.

А еще в него верили многие ведьмы из Броккенбурга. Слишком слабые, чтобы овладеть настоящими науками ада, дарующими истинную силу, слишком отчаявшиеся, чтобы рассчитывать дотянуть до конца первого года обучения, когда им позволено будет стать частью чьего-то ковена, бесправные и забитые, как и тысячи их товарок в Шабаше, они верили в то, что «ведьмина мазь» наделит их силой и спасет.

Даже сейчас, спустя два года, Барбаросса помнила ее немудрящую рецептуру, которую тайком переписывали друг у друга школярки, всерьез полагая, будто причащаются тайной формулой, дарующей могущество и силу. Цикорий, лунник, вербена, пролесник, толстянка, венерин волос, потом, кажется, птичья кровь, бульон из нерожденного ребенка, порошок из истолченного смарагда, паутина из дома вдовы… Дальше полагалось на протяжении трех ночей толочь "хексензальбе" в медной ступе, трижды перегонять зелье, трижды фильтровать - через березовую золу, пепел отцеубийцы и кладбищенскую землю, остужать, произносить какие-то формулы…

Когда-то давно, два года назад, она и сама чуть было не испробовала на своей шкуре чудодейственную «ведьмину мазь». Пятеро школярок из Шабаша раздобыли украдкой нужные ингредиенты и глубокой ночью, таясь от старших, приготовили их на потайном огне, разожжённом в руинах Пьяного Замка.

Этот поступок был рожден не любопытством, но отчаянием. Эти сопливые пигалицы были настолько сломлены, что не рассчитывали дожить до конца своего первого года в Броккенбурге. Неустанная травля со стороны старших, грызня в Шабаше, напоминающая бесконечную войну крыс в подполе, жестокие наказания и изматывающие занятия быстро вытравливают розовые надежды и детские мечты. Шабаш легко сжирает всех тех, кто оказался недостаточно силен духом, недостаточно жесток и силен, чтобы прожить этот первый, самый сложный, год.

Никчемная авантюра. Сейчас забавно вспоминать, что она сама едва не поучаствовала в ней. Не потому, что относилась к числу таких же забитых беспомощных созданий, как они сами. Пусть через полгода после начала обучения она еще не была той Барбароссой, с которой вынуждены были считаться прочие, определенная репутация у нее была уже тогда. Репутация, завоеванная не только крепкими кулаками, высаживающими зубы из чужих челюстей как семечки из созревших подсолнухов, но и звериным норовом, с которого она научилась скидывать шоры. Скорее, это была плата за услуги. Кое-кого из этих несчастных она спасла от неприятной участи – и они решили расплатиться с ней, предложив свою долю «хексензальбе», чудодейственной ведьминской мази.

И ведь она всерьез раздумывала об этом! Крепкие кулаки – это хорошо, но одними только кулаками, как и самодельным ножом, спрятанным в сапоге, не протянуть все пять лет в Броккенбурге. Даже самый ничтожный демон из числа адского сонма обладает достаточной силой, чтобы превратить человеческое тело в парящий на ветру пепел, что уж говорить о прочих энергиях ада, с которыми их учили управляться…

Она всерьез раздумывала над этим предложением, но – благодарение Аду – хватило ума посоветоваться с Котейшеством. И та наотрез запретила ей принимать в этом участие. Барбаросса украдкой хмыкнула, разглядывая прилавок. Вспомнить бы Котейшество два года назад!.. Нескладная, как ребенок, с выпирающими ключицами и мягкими кулачками, которыми не зашибить и мухи, она не протянула бы в Броккенбурге и недели, если бы Барбаросса не приняла ее под свою личную защиту. Но уже тогда она удивительно прозорливо разбиралась во многих аспектах адских стихий, которые для Барбароссы были сумрачным лесом вроде Шварцвальда. И глазами цвета гречишного меда, один только взгляд которых обладал способностью заживлять все прорехи и ссадины на ее вечно потрепанной драками шкуре.

Барбаросса отказалась от своей доли – и не прогадала.

Никто точно не знал, отчего «ведьминская мазь» не удалась. То ли сопливые школярки, мнящие себя ведьмами, умудрились напутать в и без того простой рецептуре, то ли кто-то из адских владык посчитал забавным вмешаться в ритуал, плеснув толику своих сил в творящуюся в Пьяном Замке магию. Как бы то ни было, ни одной из пяти участниц «хексензальбе», которой они щедро намазались, не наделила ведьминской силой. Одна из них проснулась на следующее утро слепой, две заработали проказу, четвертая рехнулась и выпила украденную в алхимической лаборатории склянку с алкагестом . Что на счет пятой, никто точно не знал, какая судьба ее постигла. Но иногда из кладовки Архиголема, главного университетского алхимика, доносились странные звуки – всхлипывания, скрежет костей и отрывистые квакающие звуки. Поговаривали, чудодейственная сила мази так сильно изменила ее тело, что Архиголем принял ее на бессрочное обучение, превратив в учебное пособие для старших учениц.

Человеческая память хранит тяжелые воспоминания не лучше, чем поверхность пруда – воспоминания о брошенном в него камне. Спустя полгода барышники Руммельтауна охотно драли глотки, зазывая покупателей и обещая им ингридиенты «ведьмовской мази», причем с небывалой скидкой и выгодой. Некоторые вещи попросту не меняются, как не меняется сам Ад.

Младенец, которым заинтересовалась Котейшество, стоял в сторонке от своих собратьев и был заточен не в аптечную склянку, как прочие, а в запечатанную воском банку. Тощий, решила Барбаросса, разглядывая его. Тощий, как спичка, ребра выпирают, и кожа дряблая немного, к тому же одна из полупрозрачных ручек неестественно вывернута в суставе. Дрянной товар, если говорить начистоту. Но удастся ли им найти лучше за отведенное время?

Котейшество добрую минуту разглядывала плавающий мертвый плод. Трясла банку, невесть зачем вглядываясь в едва сформировавшееся личико, щелкала пальцем по стеклу, что-то прикидывала, загибая пальцы…

- Подходит, - наконец решила она, - Не лучший образчик, конечно, но, думаю, мне удастся соорудить из него нечто пристойное. Сколько вы за него хотите?
- Таллер, - быстро произнесла хозяйка, - Полновесный таллер за свою кровиночку. И не потертый, а чтоб с гербом и…



А я говорил. И даже предупреждал.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив