О присяге и 25 правиле

diak_kuraev — 22.07.2024 18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН (РАСПРОСТРАНЕН) ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ диаконом АНДРЕЕМ ВЯЧЕСЛАВОВИЧЕМ КУРАЕВЫМ, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА КУРАЕВА АНДРЕЯ ВЯЧЕСЛАВОВИЧА

Свящ. Иоанн Бурдин:

КАЖДЫЙ СВЯЩЕННИК - КЛЯТВОПРЕСТУПНИК?

В последние два года в РПЦ МП поставлена на конвейер практика лишения сана неугодных священников на основании 25-го апостольского правила:

«Епископ, пресвитер, или диакон, обличенный в блудодеянии, в клятвопреступлении или в воровстве, да будет извержен от священного чина».

При этом вменяют им не блуд или воровство, а некое размытое «клятвопреступление», под которым понимается нарушение ставленнической присяги или «неисполнение указаний священноначалия».

Однако, достаточно изучить существующие толкования (в частности, «Пидалион. Правила Православной Церкви с толкованиями» преподобного Никодима Святогорца и «Правила Святых Апостолов и Вселенских соборов с толкованиями» св. Никодима Милаша) и становится понятна вся абсурдность и безграмотность этих «судебных» решений.

Впрочем, проблема куда глубже, чем на первый взгляд кажется.

1.

Напомню, что в РПЦ МП каждый кандидат в диаконы или священники перед рукоположением подписывает так называемую Ставленническую присягу, в тексте которой сказано:

«Я, нижепоименованный, призываемый ныне к служению пресвитерскому (диаконскому) обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред Святым Его Крестом и Евангелием в том, что желаю и при помощи Божией всемерно буду стараться проходить служение во всем согласное со словом Божиим, с правилами церковными и указаниями священноначалия.

Богослужения и Таинства совершать со тщанием и благоговением по чиноположению церковному, ничтоже произвольно изменяя».

Нынешняя ее форма утверждена в 2011 г.

Характерно, что ни в греческой, ни в болгарской православной церквях подобной присяги диаконы и священники не приносят.

Нечто похожее на присягу есть только в чине епископской хиротонии этих церквей. И то суть произносимого обещания сводится к исповеданию догматов православной веры, которую будущий епископ обязуется хранить.

Отметим, что и в РПЦ само чинопоследование священнической и диаконской хиротонии не предполагает принесения какой-либо присяги. Откуда же она вообще взялась?

2.

Всевозможные присяги для разных категорий граждан стал вводить на Руси Петр. Именно при нем духовенство начало нести «службу духовного чина».

Указом от 17 мая 1722 г. была введена присяга на верность императору, которую обязан был давать каждый будущий священник. В числе прочего он обязывался доносить о заговорах против царя и государства, если в том ему покается кто-то во время исповеди.

Духовенство приняло нововведение без особого восторга. Многих смущало противоречие этой присяги на верность императору евангельской заповеди Христа: «Не клянись вовсе».

Насколько сильно было недовольство, судить сложно. Однако, учитывая, что инициатору большинства религиозных реформ того времени Феофану Прокоповичу пришлось в 1726 г. опубликовать «Рассуждение о присяге, или клятве: подобает ли христианем присягать, или клятися, Всемогущим Богом», можно догадаться, что приносили присягу не слишком охотно.

Так что при Анне Иоановне обвинение в «небытии у присяги» было одним из самых распространенных уголовных обвинений против архиереев и членов церковного причта. Под эту статью попадали даже дети священнослужителей, начиная с 8 лет.

«Отказников» били плетьми и кнутом, отдавали в солдаты или ссылали в каторжные работы. Такими радикальными способами священство приучали к необходимости приносить клятвы.

Со временем текст присяги расширялся и дополнялся. В основном, помимо клятвы верности монарху, ставленник обязывался соблюдать церковные правила, подчиняться государственным законам (например, тщательно составлять списки приходящих к исповеди) и повелениям светской и церковной власти.

При Екатерине II и Павле I добавилось обещание не писать челобитных для крепостных людей и не заверять их подписей.

Клятва давалась в письменной форме. В заключение поставляемый собственноручной подписью удостоверял, что все сказанное им – чистая правда и ему известно о наказании, которое ему грозит случае нарушения.

Под страхом уголовных наказаний священство было вынуждено приносить эту клятву. Однако отношение к ней было неоднозначным. Даже самых законопослушных и верноподданных смущало то, в чем их принуждают клясться. И то, как легко любой священнослужитель может стать клятвопреступником.

Так, при обсуждении повестки Поместного собора 1917-18 г.г. архиереи и ректоры Духовных школ обращали внимание на то, что действующий богослужебный устав имеет монастырское происхождение и в условиях современной приходской жизни службу приходится сокращать. А значит любой служащий священник и даже епископ формально оказывается «клятвопреступником», поскольку в ставленнической присяге обязуется служить «по чиноположению церковному».

Даже замена отдельных церковно-славянских слов в литургических текстах (например, «живот» на «жизнь» или «влагалище» на «мешок») с этой точки зрения недопустима.

3.

Прошло всего несколько лет после этого обсуждения и в разряд клятвопреступников попали все без исключения священнослужители Российской империи. Причем повод для этого оказался куда более серьезным, нежели «изменение чинопоследования».

7 марта 1917 г. была установлена новая «присяга или клятвенное обещание на верность службы Российскому Государству для лиц христианских вероисповеданий»:

«…Обещаюсь перед Богом и своею совестью быть верным и неизменно преданным Российскому Государству. …Обязуюсь повиноваться Временному Правительству, ныне возглавляющему Российское Государство… В заключении данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и нижеподписуюсь».

9 марта определением Синода эта присяга была разослана по всем епархиям. Духовенство обязано было участвовать в церемониях ее принятия.

При этом предыдущая присяга на верность императору («Еще же, по заповеди Господней «воздадите кесарева кесареви, а Божия Богови», обещаваюся быта верным, добрым и послушным подданным Его Императорского Величества, Всемилостивейшего Великого Государя Императора Николая Александровича») отменена не была.

На недоуменные письма с вопросом: «Как быть со старой присягой и с той, которую принимать заставят? Какая присяга должна быть милее Богу первая, аль вторая?» Синод не ответил.

Не появилось никаких разъяснений, как и «освобождения» от предыдущей клятвы, и к 24 марта, когда на Синоде был утвержден текст новой ставленнической присяги:

«…обязуюсь… быть верным подданным Богохранимой Державе Российской и во всем по закону послушный Временному Правительству ея».

Эту клятву духовенство нарушит чуть позже: ближе к зиме 1917 г.

4.

А ведь именно об этом предупреждают христиан Отцы Церкви.

Так, св. Иоанн Златоуст говорит:
«Кто клянется, тот не может не нарушать клятвы волею или неволею; а кто нарушает клятвы, тот не может спастись» (т. 9, кн. 1; беседа 12).

О том же свидетельствует св. Амвросий Медиоланский:
«...кто употребляет клятву, тот по необходимости иногда впадает в клятвопреступление, ибо всякий человек лжив (Псал. 115:2). Итак, не клянись, чтобы тебе не впасть в клятвопреступление» («Увещание к девству», гл. 11, 74).

А блаж. Августин Гиппонский уточняет:
«Пусть тебя не соблазняет то, что Господь клялся, потому что один только Бог клянётся безопасно ибо не может ошибаться» («Нагорная проповедь»).

Но может быть речь идет о бытовых клятвах, которые сродни языческим, а государственные и внутрицерковные клятвы законны?

В толковании на 94 правило VI Вселенского Собора («Приносящих языческие клятвы правило подвергает епитимиям, и мы назначаем для них отлучение») в книге «Пидалион» (полном своде священных канонов Православной Церкви) величайший богослов и канонист преподобный Никодим Святогорец пишет:
«Христианам запрещены не только клятвы, приносимые по обычаю язычников, но и всякая клятва вообще, ибо Господь говорит, чтобы мы совершенно ничем не клялись: ни небом, ни землей, ни Иерусалимом, ни собственной головой, но вместо любой клятвы говорили только «да, да» и «нет, нет» (см. Мф 5:34–37). А все другое, что мы скажем сверх этого, – от диавола.

Это подтверждает брат Божий Иаков (Иак. 5:12). Ветхозаветный прор. Осия также запрещает клятвы: He клянитесь Живым Господом (Ос. 4:15). Поэтому и Василий Великий говорит в 29-м правиле, что клятва запрещена совсем».

И в самом деле совершенно однозначно и недвусмысленно Христос запрещает любые клятвы:
«А Я говорю вам: не клянись вовсе... Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого» (Мф. 5:34-37).

Эти слова подтверждает и апостол:
«Прежде же всего, братия мои, не клянитесь ни небом, ни землею, и никакою другою клятвою, но да будет у вас: «да, да» и «нет, нет», дабы вам не подпасть осуждению» (Иак. 5:12).

О запрете давать какие-либо клятвы, по утверждению преп. Никодима Святогорца, говорит и 10-е правило Василия Великого, в котором святитель порицает епископа Севира. Тот «с самого начала преступил правила: связал /пресвитера Кириака/ клятвой вопреки Евангелию».

В 29 правиле Василий Великий снова повторяет: «Клятва запрещается совсем», а преп. Никодим Святогорец уточняет:
«Священным Евангелием запрещается совсем, т. е. полностью и совершенно, всякая клятва, дана ли она на добро или во зло».

Автор «Педалиона» весьма подробно (в разных местах своего сочинения) рассматривает вопрос, может ли христианин приносить клятвы. При этом он опирается и на мнение отцов Церкви по этому поводу.

Например, вспоминает слова Афанасия Великого:
«Если кто достоин вообще именовать Бога, то он, конечно, заслуживает доверия и без клятвы: способный к большему гораздо более способен к меньшему. Но если он не заслуживает доверия без клятвы, следовательно, он недостоин и назвать имя Божие» (Athanas. Alex. De pass. Et cruc. 4 // PG 28, 189C).

Смотри, как этот великий отец двумя фразами доказывает, что давать клятву вообще излишне, почему и сами гражданские законы не требуют, чтобы достойные доверия свидетели клялись. VII Собор также говорит в 6-м деянии: «Да не приучим уста к клятве, но да услышим глас Господень, говорящий: А Я говорю вам: не клянись вовсе».

С этими словами пересекается и утверждение Иоанна Златоуста:
«Если ты веришь, что человек искренен, не убеждай его в необходимости клятвы, а если знаешь, что он лжет, то не принуждай к клятвопреступлению» (Слово 15 о статуях. Т. 6. С. 566) (Ioan. Chrysost. Ad popul. Antioch. 15. 5 // PG 49, 161).

Св. Иоанн Златоуст, вообще, весьма последовательно выступает против принесения каких-либо клятв христианами:
«Ужели для того устроена Церковь, чтобы нам клясться? Нет, – для того, чтобы молиться. Ужели для того стоит трапеза, чтобы мы заставляли (других) клясться?
Нет, для того стоит она, чтобы разрешили мы грехи, а не вязали.
Но если ты (не стыдишься) ничего другого, так постыдись этой самой книги, которую подаёшь для клятвы; раскрой Евангелие, которое держа в руках, заставляешь ты другого клясться, и, услышав, что Христос говорит там о клятвах, вострепещи и удержись. Что же Он говорит там о клятвах? Аз же глаголю вам, не клянитеся всяко...
А ты этот закон, запрещающий клятву, делаешь клятвою? О, дерзость! О, безумие! Ты делаешь то же, как если бы кто самого законодателя, воспрещающего убийство, заставил быть помощником в убийстве» («Беседы о статуях», 15).

В 14 слове «О статуях» он приводит яркий образ: голова Иоанна Крестителя обращается к христианам – «Возненавидите моего убийцу – клятву».

Тем, кто выдвигает аргумент, что в некоторых случаях обойтись без клятвы невозможно, Иоанн Златоуст отвечает:
«Хочу… уничтожить не только дурные и ложные клятвы, но и хорошие и истинные»,
«Но как же быть, скажешь ты, если кто-нибудь требует клятвы, и даже принуждает к тому? Страх к Богу да будет сильнее всякого принуждения» (Толков. на Мф.).

Он категорически отбрасывает и апелляцию к каким-либо церковным авторитетам, поддерживающим возможность принесения клятв:
«Но, возражаешь мне, такой-то человек, добродетельный, имеющий священный сан, целомудренный и благоговейный, поклялся – он дал клятву. Однако отвечу тебе и на это: не говори мне, что поклялся человек добродетельный, имеющий священный сан, целомудренный и благоговейный.
Если угодно, с тем же успехом ты мог бы сказать мне, что тот, кто дал клятву, – это Петр, или Павел, или ангел с неба: даже если предположить, что поклялись столь великие, я не отступлю перед их величием.
Ведь и закон, который запрещает вообще всякую клятву и который я вам читаю, – это закон не Петра, или Павла, или ангелов, или вообще подобных нам рабов, но Самого Царя всех Бога (…)
Если же Христос с такой ревностью запрещает нам клясться и так заботится о том, чтобы вовсе не было клятв, что клянущегося ставит наравне с лукавым (т. е. с диаволом)…– зачем ты указываешь на того-то и того-то?».
Сам факт дачи христианином клятвы Златоуст называет преступлением (Ioan. Chrysost. Ad illumin. 1. 5 // PG 49, 229–230).

Он же призывал наказывать одинаковыми епитимиями и тех, которые нарушают клятву, и тех, кто заставляют ее дать (Ioan. Chrysost. Ad popul. Antioch. 5. 7 // PG 49, 79; Ibid. 14. 3. // PG 49, 148; Ibid. 15. 5 // PG 49, 161; Eclogae ex diversis homiliis 28 // PG 63, 773).

Что касается тех клятв, которые принуждает дать государство, то и здесь, опираясь на позицию Иоанна Златоуста, преп. Никодим Святогорец заявляет:

«Цари зачастую издают законы не на пользу, согласно Златоусту (Ioan. Chrysost. Ad popul. Antioch. 16. 2 // PG 49, 164), и, по мнению самих же царей, должны быть отменены все те законы, которые противоречат божественным канонам, и особенно Божественным Писаниям и Евангелиям (…)
…Господь повелел апостолам учить верных соблюдать все, что Он им заповедал, без всякого исключения, и не разрешил одно соблюдать, а другое нет».
Мы не можем быть судьями Богу, - сказал Василий Великий, - и одни Его законы избирать и исполнять как хорошие, а другими пренебрегать.

5.

Но за какие же клятвопреступления, в таком случае, наказывают христиан 25 правило святых апостолов, 64 и 82 правила Василия Великого и некоторые другие аналогичные?

Конкретно в 25 Апостольском правиле речь идет «о специфических случаях нарушения присяги, описанных в римском праве, в первую очередь — присяги говорить на суде только правду». Никакого отношения к «указаниям священноначалия» оно не имеет.

Об этом косвенно говорит и автор «Пидалиона»:

«Заметь, что клятвопреступлением правила называют нарушение истинной клятвы, а гражданские законы, согласно 18-й гл. 13-го тит. «Номоканона» Фотия, – еще и ложную клятву».

То есть речь идет о тех ситуациях, когда христиане (в том числе священнослужители) вынуждены были, участвуя в гражданском или уголовном процессе, приносить присягу. Ее нарушение и называлось клятвопреступлением.

Именно так толковалось это правило в древности. Так же понимается оно и в современном греческом церковном праве.

Во всех остальных случаях (в частности, в правилах Василия Великого) речь идет в большей мере о тех или иных бытовых ситуациях. Одна из них приводится в толковании к 82 правилу Василия Великого (https://azbyka.ru/pravo/vasiliya-velikogo-82/) («О совершивших клятвопреступление: если они нарушили клятвы из-за насилия и принуждения»):

«Некто поклялся, что не сделает того-то, например, судья – что не подпишет представленное ему осуждение такого-то; потом, будучи вынужден высшею властию, нарушил свою клятву».

Отметим, что в своих правилах св. Василий, прежде всего, напоминает, что христианин вообще не должен клясться. Но если уж он сделал такую глупость и поклялся именем Бога, то: «Грех клятвопреступления (έπιορκία, perjurium) приравнивается к греху богохульства» (толкование св. Никодима Милаша).

Достаточно очевидно, что ни в апостольском правиле, ни в аналогичных правилах Василия Великого не идёт речь ни о каких «законных» клятвах внутри Церкви. И тем более не рассматривается как клятвопреступление и богохульство «нарушение указаний священноначалия».

6.

В то же время, проблема не столько в ложном толковании церковных канонов, сколько в самой незаконной и неканоничной практике принесения ставленнической присяги кандидатами в священство.

Евангелие, говоря языком права, имеет высшую юридическую силу. И любой церковный документ, в котором есть слова «обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом», вступает в конфликт с соответствующим пунктом в Евангелии от Матфея (Мф 5:34–37), а потому юридически ничтожен. Внутри Церкви никакие клятвы приноситься не могут.

Также юридически ничтожно требование от клирика (и его обещание) «проходить служение во всем согласное… с указаниями священноначалия». «Мы должны повиноваться прежде всего Богу, а не людям», - сказано Петром и другими апостолами (Деян 5:29).

Любой клянущийся во всем следовать указаниям священноначалия неизбежно может столкнуться (и как мы видим, действительно, сталкивается) с тем, что должен либо стать клятвопреступником, отказавшись исполнять указания, противоречащие евангельским заповедям, либо нарушить сами заповеди.

И если уж на то пошло, то чтение «Молитвы о Святой Руси», которое стало камнем преткновения для большинства клириков, запрещенных «по 25-му правилу», само по себе, уже является клятвопреступлением. Как резонно замечает Александр Солдатов (признанный Минюстом «иностранным агентом):

«У патриарха РПЦ нет полномочий менять богослужебные чины и требовать от всех клириков читать любые сочиненные им молитвы. Согласно нормативным актам самой же РПЦ, новые богослужебные тексты утверждает синод по представлению богослужебной комиссии. А через эту процедуру «патриаршая молитва»… не проходила».

Таким образом, формально, и Патриарх, «произвольно изменивший чиноположение церковное», и клирики, которые читают текст, выходящий за рамки богослужебного чина, сами нарушают данные ими клятвы и могут быть лишены сана.

«Ставленническая присяга» превращается в дамоклов меч, который висит над головой каждого клирика (епископа или иерея) и может обрушиться в любой момент, как только какому-то «священноначалию» покажется, что его указания исполняются недостаточно точно. В этом, очевидно, и состоит ее единственное назначение.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив