«О праве нации на самоопределение» (и не только)

smoliarm — 18.03.2024 Три истории, которые я слышал от непосредственных очевидцев,
в их хронологической последовательности,
хотя, конечно, никоим образом эти истории между собой не связаны.

История первая
В сентябре 43 года из Варшавы угоняли очередной этап евреев из гетто. Куда шли эшелоны из Варшавы – в Освенцим, в Треблинку, или ещё куда – я не помню. Можно, конечно, посмотреть на сети, но не это важно. Да и те, кого гнали в этом этапе, этого тоже не знали. Но то, что в лагерь смерти – это к осени 43 все в гетто знали. В этой колонне шла тётя Мина, младшая сестра моего деда. Построили этап рано утром, но почему-то долго не открывали ворот, несколько раз пересчитвали, и вывели колонну из гетто только после полудня. Идти было далеко, через весь город, шли люди медленно, и к центру Варшавы добрались только к сумеркам. Был выходной день, или может праздник, хорошая погода, и на улицах было людно, все стояли на тротуарах и с интересом смотрели на колонну. И вот уже в самом центре, на площади, около какого-то красивого и ярко освещенного здания (театра? ресторана?), где на тротуаре стояли столики и толпились нарядно одетые люди – вот тут из колонны евреев, совсем рядом с тетей Миной, – из соседней шеренги – выскочили двое мальчишек и побежали через площадь. Им вслед закричали конвоиры, бросились наперерез, но мальчишки уже вбежали в толпу у кафе, и там сразу же что-то гулко хлопнуло два раза. Потом была секунда тишины, а потом все закричали, побежали, и началась паника. Тетю Мину почти сразу сбили с ног, она стукнулась головой о мостовую и потеряла сознание. Когда она пришла в себя, на площади уже никого не было. А шагах в десяти от неё, на торотуаре лежали мёртвые – много, десять, наверное, а может больше, и брусчатка вокруг была сплошь залита кровью, и кровь стекала по камням в водостоки, и все пальто и платок на тете Мине тоже были в крови. Как она убежала с площади – тетя Мина не помнила, и как оказалась в том подъезде – тоже. Она только запомнила, что в разбитой витрине над мертвыми телами продолжал гореть яркий свет, и это было так страшно, что хотелось спрятаться в темноту.
Тогда на площади, во время паники, много евреев из колонны разбежалось. Но квартал быстро оцепили и всех выловили. А тете Мине повезло – её спрятала у себя женщина, жившая в том подъезде. Она просто узнала тётю Мину. Мама моего деда и тёти Мины преподавала в Варшавской Консерватории и давала частные уроки фортепиано. И это оказалась одна из её учениц, и она Мину узнала и спасла. И она же рассказала тете Мине, что же на самом деле произошло на площади. Эти мальчишки раздобыли где-то две ручные гранаты, и подорвали ими – себя и мирных варшавских обывателей, которые просто стояли в толпе на тротуаре и смотрели, как немцы гонят колонну евреев из гетто.
И ещё она рассказала, что весь город ужасно возмущён этим диким поступком.

История вторая,
которая произошла уже в 1999, но тоже в сентябре и тоже – в сумерках. В Чечне, в пригороде Грозного шла колонна Федеральных войск. Это не была боевая операця – батальон мотопехоты просто переводили на другую базу, но тем не менее, почему-то (на всякий случай?) колонну усилили взводом тяжёлых танков. По пути следования колонны одним из этих танков был произведён выстрел из орудия по одноэтажному кирпичному зданию в примерно 150 метрах от маршрута колонны. Что спровоцировало этот выстрел, что именно испугало командира танка, или что показалось ему подозрительным – этого рядовым не докладывают, и я этого не знаю, поскольку слышал эту историю именно от рядового. Того рядового, который потом стоял оцеплении, а потом – разбирал завал. А здание оказалось местным детским садом, и 120-миллиметровый осколочно-фугасный снаряд уничтожил его полностью, вместе со всеми детьми и воспитательницами. И больше никаких деталей Иван мне не рассказал, так что этот второй рассказ – короткий. Он только сказал, что не знает, что было хуже – разбирать завал или стоять в оцеплении.
...Вообще-то, Надежда Гесселевна меня тогда специально просила – Мишенька, попробуйте, постарайтесь его разговорить. Он ведь с нами теперь только молчит. А я чувствую – ему надо выговориться...
И я всё это понимал. Но вот дальше расспрашивать – язык не повернулся.

Третья история
произошла в 2002 году, в Норд-Осте, на второй день захвата. Мне её рассказал мой знакомый, Володя, оказавшийся в числе заложников. Не он один это видел и слышал, и возможно, что была эта история в рунете. А может даже и в новостях. Но я её узнал от него. А было это, как я сказал, на второй день захвата. У одной женщины в партере началась истерика, – она пришла в театр с дочерью, но всех детей сразу увели на балкон, и мать уже сутки её не видела. Ну и не выдержали нервы. Она плакала и кричала, чтобы отпустили её дочь, что она позвонит мужу и он придёт сюда – взамен дочери – только пусть дочь отпустят! И что убивать детей подло, и что солдаты с детьми не воюют. Она кричала долго, совсем охрипла, и никак её не могли успокоить. А потом подошёл чеченец с автоматом и сказал ей чтоб замолчала, но она не могла остановиться. Все вокруг испугались, что он её сейчас убьёт, и стало совсем тихо, и только было слышно, как она плачет, и повторяет «нельзя детей убивать, солдаты детей не убивают». А чеченец постоял возле неё, потом повернулся и пошёл вверх по проходу, к выходу. И уже у дверей сказал негромко «Ты бы это вашим солдатам сказала. Тем, которые моих детей убили.»
Вот и всё, третья история тоже короткая.
Не для расспрашивания...

Сохранено