О нашем безпутии...

kalakazo — 23.07.2018 В продолжение темы "О Тобольской семинарии..."

Выпускник Тобольской семинарии, достопочтенный

bratya_zabaday
размышляет о "русской душе" и матушке России:

"Я всегда любил Россию и русское, но недавно поймал себя на осознании того, что моё «русское» и реальное русское – столь же различны, как славянское фэнтези и советский учебник по истории для 8 класса. Моя фантастическая Русь была соткана из Ключевского и Соловьёва, Рыбакова и Скрынникова, Балашова и Вал. Иванова, Тарковского и Лунгина (а подложка у всего этого, несомненно, была из Ломоносова, Чернышевского, «Иронии судьбы» и «Гардемаринов»). Братоубийственные разборки, опричнина, монастырские подземелья, петропавловские казематы, гулаговские вертухаи, блатняк, уголовщина, бандитогубернаторство мне всегда казались чем-то наносным, неправильным, нерусским. Кошмары Солженицына и Шаламова мне представлялись отступлениями от чарующей красоты берёзок, вдохновляющего простора лугов, задумчивой первозданности дремучих лесов, обжигающего восторга снегов.

А на деле всё наоборот. Все подзаборные мракобесы реально правы: Россия – это православие. И их противники-западники правы также: Россия – это мрак и ужас. А самая страшная правда заключается в диалектической правоте обоих!

Ave Святая Русь! Православие – это не церковь Покрова на Нерли, гармонирующая с пейзажем. Православие – это не ретроспективная героика сомнительных личностей типа Александра Невского.

Православие – это не какая-то сострадательная душевность, выдуманная помещичьими мечтательными детишками, переквалицировавшимися в философов «Серебряного века».

Православие сформировало основные черты русского этноса, блестяще живописанные в бердяевской распиздяйщине и потайном чаадаевском сумасбродстве. То, что со знАком, противоположным действительному, составляет «великую русскую поэзию». Это никчёмность, безликость, истеричность, пассивность, холопство, мелкозлобность, всезавистливость и – как единственный способ компенсации уродства – государственничество. Банальными словами: рабский менталитет. И он невытравим и неистребим, как всякий менталитет. Можно поменять мировоззрение – нельзя изменить душевный склад. И кровожадный Грозный, и сумасшедший Пётр Первый, и еврейские фантазёры большевики пытались провернуть операцию по превращению человека в ангела (т.е. «русского» в «нормального человека»), и все потонули в бездонном болоте русской души.

Царь-батюшка хавает – огрызки летят по сторонам, прихлебателям, а крошки собирают горстью со стола и швыряют быдлу в морду – ужритесь, уроды, нашей заботой. Вот и вся «русская идея» в её исконной действительности. Механизмы занятия места царя-батюшки с веками меняются, но его упырячество – неотъемлемый атрибут.

Но о самом главном атрибуте православного менталитета я ещё не упомянул. До этого момента всё нормально – могли бы дорасти до какой-нибудь Бразилии или Таиланда. Азиатский скот в умелых руках вполне возможно научить визжать по нотам.

Так вот, самое главное, - это православная некрофилия. Любовь к смерти как таковой, к умиранию, к гниению, разложению. Физическому, моральному, духовному. Это этика (блестяще расписанная Достоевским), требующая смирения перед злом и уродством, сочувствия и сопереживания ему, в итоге превращающая смиряющегося в уменьшенную копию злодея и урода, привязанную к оригиналу и тотально (хотя и опосредовано) зависимую от него, как китайские швеи-мотористки – от французских кутюрье. Согласно этой этике, истеричная («кающаяся») подзаборная блядища заслуживает больше внимания и сострадания, чем придавленный ипотеками труженик. Увенчанный погонами паразит-убивец, не навыкший ни в чём, окромя насилия, неизмеримо важнее миллионов обычных людей, которых он как бы обязан защищать (от других таких же паразитов, только импортных).

Это эстетика: зомби на иконах; утомительное тысячелетнее топтание в душных и тёмных храмах под заунывное и неразборчивое бормотанье бесполых черноюбников; длительное сопереживание бессмысленным смертям и умерщвлениям с фантастическими праздниками, ущерб от которых для организма не меньше, чем само сорокадневное умерщвление. «Пострадавший плотью перестаёт грешить» (1 Посл. Петра, 4, 1).

Природа – это зло: всё естественное объявлено «мерзостью», если только не служит цели порождения новых налогоплательщиков и пушечного мяса (Посл. Павла Римлянам, 1 глава). Даже крой русских рубах был таков, чтобы наглядно отделить «горнюю» часть тела от «скверной». «Плоть не нужна нисколько» (Евангелие от Иоанна, 6: 63). «Помышление плоти – смерть» (Посл. Павла Римлянам, 8: 6). А уж всё, что касается межполовых взаимоотношений… Оно и понятно: веками эстетика и мораль создавалась монахами-извращенцами, которые в лучшем случае были педрилами (греческий вариант), а в худшем – остервенелыми задротами аскетами, «которые не осквернились с женщинами, ибо они девственники» (Откровение, 14: 4). Этот бездельный сброд, написавший нашу историю, мораль и обычаи, мы почему-то называем предками… Прямо как у Тарковского: пока одни закованные в броню ушлёпки выясняют отношения с другими бронированными ушлёпками (только не на дуэли, а истребляя тысячи тысяч простого солдатья), на образовавшихся вследствие этих разборок пепелищах никчёмные фантазёры конструируют своих химер, не имеющих ничего общего ни с народом, ни с историей, ни с природой.

Зло – вообще всё, что не «по-нашему». От «них» следует отдаляться, отвращаться, ненавидеть их, брезговать ими, мечтать их уничтожить. Странный еврейский мечтатель двухтысячелетней давности заявил (миротворец!): «Я пришёл принести не мир, но меч» (Евангелие от Матфея, 10: 34). Главное – предать, бросить, отринуть всех и вся, кто не вписывается в шлейф воздыхателей этого странного фантазёра и его вполне прагматичных земных агентов: «Враги человека – домашние его. Любящий отца или мать более Меня недостоин Меня; и любщий сына или дочь более Меня недостоин Меня» (Евангелие от Матфея, 10: 36-37). «Если кто приходит ко Мне и не ненавидит своих ближних, не может быть Моим учеником» (Евангелие от Марка, 14: 26). «Предоставьте мёртвым хоронить своих мертвецов» (Евангелие от Матфея, 8: 22). «Кто не со Мной, тот против меня» » (Евангелие от Матфея, 12: 30).

Нужно быть крайне внимательным к чистоте своих рядов: «Изымите злого из вашей среды» (1 Посл. Павла Коринфянам, 5: 13). «От еретика отвращайся» (Послание Павла Титу, 3: 10). На всех «неверных» нужно «отряхивать пыль с подошв» (Евангелие от Марка, 6: 11).

Зло – весь «мир сей», который «во зле лежит» (1 Посл. Иоанна, 5: 19), однако за счёт которого адепты этой религии благополучно живут уж более двух тысяч лет. Но всё «мирское» заслуживает отвращения, презрения: «Не любите мира, ни того, что в мире. Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1 Посл. Иоанна, 2: 15).

И ещё очень много такой нетолерантщины, за которую бы следовало судить уголовным судом.

Земная жизнь – бесценок. Главное – та жизнь, из которой никто никогда не приходил со свидетельствами – кроме тех, чьё свидетельство можно принимать только на веру. Напомним словами Гомера Симпсона: «Верят в то, чего нет. Потому что то, что есть – видимо и так!». Но апостол Павел в ответ на здравое возражение две тысячи лет назад уже завывал: «Мы руководствуемся верою, а не ви́дением!» (2 Посл. Коринфянам, 4: 7). А вера – «убеждённость в том, чего мы не видим» (Посл. Павла Евреям, 11: 1). И вообще «блаженны не видевшие, а уверовавшие» (Евангелие от Иоанна, 20: 29). Просто доверься дилеру!

Поэтому не нужно приводить дороги в порядок, мыть руки с мылом перед едой, пользоваться дезодорантами и ежедневно ополаскивать срамное удилище. Ведь «обитая в теле, мы в удалении от Господа» (2 Посл. Павла Коринфянам, 4: 6). Безусловно, в средневековой Руси бытовая гигиена была на более высоком уровне, чем в засранской Европе (как в последнем фильме Германа). Это даже хуже – потому как даёт повод для обдолбавшихся ладаном черносотенцев презрительно отворачиваться от Европы и общих с ней хромосом. А презрение – худшая и наиболее разрушительная моральная зараза… Кроме того, Европа в какой-то момент поняла, что если всё будет так дальше продолжаться, - не будет Европы. И, начиная с Эразма, Мора и первых протестантов, «Гейропа» аккуратно начала свою спасительную дехристианизацию. И в итоге пришла в понятию самоценной автономной личности, наделённой фундаментальными врождёнными правами… Со всеми вытекающими из этого технологическими, социальными и экономическими последствиями, делающими киплинговский девиз «бремени белого человека» вечно актуальным и неотменимым.

Зато мы, в отличие от них, в Средневековье мылись чаще! Зато у нас есть фантастическое «Царство Небесное», которое почему-то не помогает в здешней жизни никому. И, меся грязь бездельными ногами, мы зачитываемся Есениным и Тютчевым и размышляем об извечных геополитических данностях… Сидя в железобетонных бараках друг у дружки на голове, вполне серьёзно рассуждаем о степени правоты Лимонова или Звягинцева. Чтобы не видеть в окно чёрно-жёлтый снег и микрорайонное убожество, почитываем невероятно далёкие от реальности книжки, написанные от праздности обеспеченными бездельниками.

(Это – только интеллектуальные «верхи», т.н. «интеллигенция». Я даже не хочу упоминать о быдле, обитающем в мире хип-хопа, «прокачанных тачек», синтетических штанов, дребезжащих сабвуферов, бесконечных сериалов, скрюченных спин, выпячиваемых айфонов, разговорного мата, ютубных приколов, вожделенных лайков и прочих атрибутов блеатской России. Они не войдут в 200 тысяч, ежегодно сваливающих на ПМЖ за бугор; именно из них будет состоять Россия ближайшего будущего. Но они не смогут прочесть столько слов, не сопровождённых картинками, поэтому я пишу для тех, кто мнит себя кем-то возвышенным над маССами.)

Истоки и смысл русского распиздяйства. Откуда всё взялось? Что есть русскость и почему на практике она неизменно оказывается уродливой?

1. Царебожие и рабство. «Аз есть царь, а вы все – холопы предо мною!» (© Иван Грозный Inc.). Что поменялось с тех пор, как Владимир гнал стадо к реке, как Грозный развлекался «человеков с колокольни уроняти», как Петруша мостил северные болота телами крепостных, как Сталин гениально выигрывал войну вооружёнными кольями штрафбатами, в то же время созидая атомную бомбу за улучшенную лагерную баланду и не-опускание у параши завшивевших интеллектуалов?.. «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога. <�…> Потому и налоги платите, что властители – служители Божьи» (Посл Павла Римлянам, 13: 1, 6). «Молитесь за царей и носителей власти» (1 Посл. Павла Тимофею, 2: 2). Сегодняшние полицаи имеют право, читатель, пропилить болгаркой твою дверь по устной разнарядке малограмотного опера, безо всякого прокурора, чекистов и доносов – такое даже Кобе не блажилось! Нынче любой чекист может свободно шариться в твоём гаджете или профиле– ты сам, читатель, дал властям право на принятие этих законов, когда голосовал за «добрый прищуренный взгляд» или просто не голосовал вовсе, предоставив прихлебателям Вождя самостоятельно мастерить «народное волеизъявление».

Так что не высовывайся! «Рабы, оставайтесь рабами. Ибо если у вас появится возможность стать свободными, лучше используйте своё положение раба» (1 Посл. Павла Коринфянам, 7: 21-22).

2. Социальная кастрация. Мужик отменяется. Сперва христолюбцами была провозглашена обоеполость («нет мужеского пола, ни женского» (Посл. Павла Галатам, 3: 28)) – этот завет во всей полноте был освоен попьём и монашеством. Вот в США уже десять лет разоблачают католических педрил – весь мир охает и ахает, блокбастеры снимают! А что у нас на Руси Святой творили и творят бородатые венеры… Хотя бы вспомнить героические свершения двух самых одиозных архибатюшек: Никана Екатеринбургского и Аркодия Сахалинского, превративших свои епархии в форменные гей-клубы. И кто чего расследовал? И куда делись сотни рукоположенных батюшек-пидоратюшек? Никто не сел за растление малолетних – все степенно служат по Рассее, особенно много в самых «святых местах» окопалось – на Валааме, например. Поэтому паломники мужского пола после краш-теста святых места частенько вдруг решают обатюшкиться – таков у бородатых венер социальный лифт, коричнево-голубой.

Но наличие черноюбных властелинов сердец климаксических дам – ерунда. Главное – что мужиков не осталось. Как уже было сказано, попы́ изначально и не рассчитывали на мужские места, их прерогатива – евнушеская, мужеженская, как говаривали ранний Дугин и поздний Клюев. Самец один – Вождь. Его словесному и социальному осеменению подвергаются все без исключения бабы, потому они - его самки, его сераль. А мужья – обслуга: зарабатывать, зачинать новых солдат и налогоплательщиков, развлекать, чинить краны, защищать, таскать тяжести, чистить картошку. От мужиков на Руси не требуется ни ум, ни воля, ни сила характера. Все должности, в которых требуются высшие мужские качества – доктор, учитель, воспитатель, - уже давно прочно узурпированы «слабым полом». А бородатая пьянь – пусть сходит с ума, разрушает печень, бьётся о стенку и подыхает в среднем на десять лет раньше истинных хозяек Руси Великой.

Вся православная духовность тотально ориентирована на баб – это отмечал ещё во II веке христоборец Цельс. Пока мужики пахали, торговали и воевали, в их дома прокрадывались сладкоголосые мужезаменители и сострадательно удовлетворяли стареющих дур, словесно и эмоционально. Отсюда – вся «сердечность», «чувственность», «интуитивность» православия.

3. Безумие и дичь. «Верую, ибо абсурдно», - заявлял один из величайших церковных учителей Тертуллиан. Во что веруют православные? Сколько лиц у их Бога, сколько ипостасей, воль, природ: одна, две, три, великое множество? Бог Отец выделил из себя Бога Духа, им сотворил мир, а для связи с ним отрядил «предвечно рождённого» Бога Сына, который почему-то в какой-то момент истории пришёл к еврейчикам и умер за них как за весь мир (потому что «спасение – от иудеев!» (Евангелие от Иоанна, 4: 22)). При этом он – не Бог, не человек, а «богочеловек», и природ у него две: божественная и человеческая, и они равны, но не полностью, божественная преклонена перед человеческой; и воль у него две: божественная и человеческая, и они находятся в согласии, но не в равенстве, и одна их них господствует, но не всегда, не во времени, но в вечности – во как! Манифест шизофрении! Реально: без бутылки не разобрать. Ибо «безумное мира избрал Бог!» (1 Посл. Павла Коринфянам, 1: 27). И вообще да здравствует мрак и мракобесие: «Отца не знает никто, кроме Сына и кому хочет Сын открыть» (Евангелие от Марка, 10:22).

А то, что учёные и философы ржут над христианской дичью и ругмя ругаются на её вздор – так тьфу на них! Поелику «мудрость мира сего есть безумие перед Богом» (1 Посл. Павла Коринфянам, 3: 19). А с очкариков чаво взять? Они – одурелые обезьянки, придуманные «Всеблагим Богом» для не лишней демонстрации своего величия: «Посылает им Бог действие заблуждения, чтобы они не верили истине, но поверили лжи» (2 Посл. Павла Фессалоникийцам, 2: 11).

И рассевшиеся по монастырям благословенного Средиземноморья бесчисленные «отцы» тысячу лет выдумывали многословные хистросплетения, чтобы обосновать этот бред перед здравыми язычниками и не столь здравыми магометанами и евреями. И упаси еврейский бог тебя перепутать воли или природы – мигом окажешься в еретиках (как армяне, копты, эфиопы, монофелиты, несториане, богомилы, павликиане, иконоборцы), а чуть позже – когда византийская армия до тебя доберётся – и в адском пламени, где «червь не умирает и пламя не остывает» (Евангелие от Марка, 9, 44). Ведь они все «враги креста христова: их конец – погибель, их бог – чрево, слава их в сраме, они мыслят о земном» (Посл. Павла Филиппийцам, 3: 18-19).

А потом появились католики, а позже – протестанты: есть, чем заняться православному старчеству и православному воинству. В итоге наворотили такого богословия, что только парочка витий и способна сегодня наврать, что есть православие, что в нём считается плохим, что – хорошим (кроме, разумеется, цареоблизывания). Посему главный критерий установил ещё самый трезвый поподрессировщик – император Константин. Когда он, будучи язычником, председательствовал на Первом Вселенском соборе, определившем христианское вероучение, он осознал и блестяще обкатал эту истину: в православии верно то, что угодно царю-батюшке. Это у еретиков-католиков папа мог отлучить от церкви целого короля! У православных иначе: целые провинции вырезались из-за иконоборческого спора; половина православной Болгарии была уничтожена из-за несогласия в вопросе церковного управления. И все правящие чудовища – от Юстиниана до Ивана Грозного – всегда были истово православными. И даже реальные атеисты и прагматики – от Петра Первого до Иосифа Виссарионовича и его нынешнего почитателя – любили принежить попиков, пощекотать их под бородушками.

3. «Червь, на не человек!» Принципиальная пассивность, безынициативность, вялость и прочие атрибуты полутрупа: «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать» (Посл. Иакова, 4: 6). «Смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесёт вас в своё время» (I Послание Петра, 5: 5-6). «Рабы, повинуйтесь господам своим со страхом и трепетом» (Посл. Павла Ефесянам, 6: 5)

Никчёмность и чмошничество оказываются основаниями православной морали. Никоим образом не вмешиваться в мироустройство (если только у тебя нет гор золота, миллионов гектаров земли с крепостными, многомиллионной дрессированной армии, целой зомбированной страны с «народонаселением»). Исполняй волю государеву, волю баринову – надейся на воздаяние на том свете. Вот если ты сможешь придумать новые способы обогащения «элиты», новые способы умерщвления людей, новые способы охомутания несчастных работников, – добро пожаловать в эту самую «элиту», тебе могут даже разрешить немножко поругаться вслух.

А так – не думай, не заморачивайся, не беспокойся ни о чём. «Не заботься о завтрашнем дне, ибо завтрашний день позаботится сам о себе». Всё зависит «не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Евангелие от Иоанна, 9: 16). Ты – никто: «любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную. (Евангелие от Иоанна, 12: 25). Ты «червь, а не человек» (Псалом 21: 7).

Альтернативушки захотелось? Да, были и у нас попытки «параллельной России». Интересные попытки, мощные движухи, к которым мечтатели типа меня приглядывались в 2000-е. Это и старообрядчество, попытавшееся вместо матриархального царебожия построить сеть мужецентричных общин свободных тружеников. И казачество, выпестовавшее собственный вариант здравого патриотизма, основанного на реальных земле, поте и крови. И немецкие колонисты, осуществлявшие «русскую Европию» в казахстанских колхозах. И вообще вся бесчисленная ломоносовщина в напудренных париках, старательно примазывавшаяся к европейцам ценой своих личных талантов.

Сегодня же нет никаких мировоззренческих альтернатив. А ментальных и вовсе никому не удалось придумать – это и невозможно. В погоне за повышением управленческой эффективности ещё коммуняки уничтожили все социальные альтернативы себе: репрессиями, школами, пионерией, микрорайонами, телевизором, Новым годом. Правы те, кто называет нынешнее положение вещей «СССР-2». За последнее двадцатилетие все, кто мог бы составить социальную альтернативу этому блевотному цивилизационному коду, свалили либо в дремучий андеграунд, либо на тот свет, либо за рубеж (по 200 000 в год до сих пор – слабо́?). Нынче и коммунисты, и исламисты, и нацболы, и либералы поют осанну горстке непрестанно обогащающихся людоедов, имеющих тотальный контроль над форматированием мозга каждого телезомби. Людоедов, придумавших эффективного и по ветру изменчивого идола, столь же пластичного под клавиатурами медиаманипуляторов, как и странный еврейский божок – в изнеженных дланях византийских черноюбников.

Итак, такова твоя среда, читатель! Среда, в которой воцерковлёными являются 13 % населения (под «воцерковлением» демографы понимают посещающих храм чаще раза в год), тем не менее, является православной по своему уродскому духу. А с учётом медиакратии, неуёмного бытового матриархата, мужского инфантилизма, гаджетизации и сверхурбанизации – православнутой. Попробуем накидать некоторые штрихи этого безобразия, которое психи, функционеры и мерзавцы именуют «великой русской культурой».

«Мы». Это страна, живущая в истории, а не в реальности. Это страна, где не замечают и не ценят учёных, но уважают легализованных убийц и беспринципных идеологов. Это страна, где каждый хочет обокрасть другого, а верховодит высокорейтинговое ворьё, прочно усевшееся в кресла из человечьей кожи. Это страна, где назвать вещи своими именами чревато потерей карьеры, свободы, здоровья и жизни. Это страна, злобно завидующая западному образу жизни, а потому распекающая «тлетворный Запад» на все лады. Это страна, где для выживания необходим единственный навык – искусство лизать. Это страна, где твоего ребёнка запросто задавят на пешеходном переходе, если не успел увернуться, – и никто никогда не будет нести за это ответственность (особенно если за рулём был помощник депутата). Это страна, где принципы уголовной морали возведены в национальные добродетели. Это страна, где народной песней является зэковский хрипёж. Это страна, где бытовые вопросы принято решать, скаля клыки и брызжа слюной - но в вопросах культурного строительства все довольствуются завываниями дохлых абстрактолюбов типа Лихачёва. Это страна, где наизлейший враг – самый близкий человек (поелику «враги человеку домашние его» (Евангелие от Матфея, 10, 35)).

Это культура смерти и хаоса, житейская практика убийства и умирания, духовность неестественно вычурного фантазирования, мотивированность забитого психопата, общество сцепившихся локтями и ненавидящих друг друга никчёмных злыдней. Это красота трупа, добро растения, любовь трясины, справедливость железобетона, истина пустоты. Это сплошное, конденсированное ничто – и я потерял связь с миром, которого нет…

Я. Кто есть тот, кто не верит в человеческое, а верит в фантастическое? Кто есть тот, кто думает не умом, а менее благородными органами (зачастую именуемыми «сердце»)? Кто есть тот, для кого вкуснее родимое (естественное!) говно, чем чужеродный ГМОшный протеин? Кто есть тот, кто не верит в добрую природу другого существа, а потому не предполагает возможностей договориться, установить диалог и взаимопонимание? Кто есть тот, кто не верит в свои силы, а во всём и всегда полагается на (т.е. под) верховного Пахана? Кто есть тот, кто полагается лишь на силу, а зверство считает наибольшей доблестью? Кто есть тот, кто не приемлет никаких вечных законов, чья мораль подвластна ситуации? Кто есть тот, чья история – это либо пиррова победа в заказанных властями смертоубийствах, либо героическое поражение? Кто есть тот, чья этика основана на систематическом кровопускании и кровопийстве? Кто есть тот, чью некрофилическую эстетику творят бородатые венеры в гипсокартонных храмах, увенчанных перевёрнутыми сиськами, обращёнными к единственному Самцу в Тех местах (чьим земным воплощением является здешний Самец – верховный и потому единственный)? Кто есть тот, для кого есть лишь два непротивоположных назначения: ежедневно и всесильно прислуживать домашней фюрерице – либо славно издохнуть ради всеобщего Фюрера?

Это – гоблин, насельник Мордора! И я не хочу иметь с ним ничего общего?

Почему? А вот сейчас – самая грустная часть моего рассказа. Я ведь такой же ничтожный гоблин, только заражённый «Симпсонами» и голливудскими фильмами, европейской философией и литературой, хипповской рок-музыкой. Я – белый гоблин, мнящий себя кем-то иным! Я точно такой, только хуже – мне просто печально, что мы могли бы быть люди…

С самого своего детства и девства я полагал, что не бывает ни гоблинов, ни эльфов, а все – в потенциале нормальные чуваки и чувихи. Всех можно научить быть нормальными и не жить по-скотски. Детсадовские и школьные унижения подтолкнули меня к извращённой роли мстителя – к учительству (во всех смыслах). Я мечтал переделать всех вас, мерзкие уроды (во всех смыслах обоих слов), считая, что этим я дистанцируюсь от вашей природы и докажу самому себе свою инаковость.

Но начинанья, взнесшиеся мощно, сворачивают в сторону – долго я бодался с бетоном, бетон оказался прочней. Я никого и ничему не научил. А немногочисленные и разрозненные ученики мои оказались ещё хуже меня – конченными психопатами и неудачниками. Ибо «подобное притягивается подобным»: роль моя исперва была нервически-патологической. Да, в оправдание своё я мог бы указать на всех властителей народного духа, от Герцена до Пелевина, которые начали с того же и пришли к тому же – это дела не меняет. Я продолжительно танцевал по поверхности этого окостенелого дерьма – оно не проломилось подо мной и мне не уподобилось. Остался я, дурачок, ни с чем. Потратив годы, силы и здоровье, я лишь осознал, что плоть от плоти такой же некрофилический русич. Только особенный! Пока чернь бухает, блюёт и замусоривает природу пластиковыми тарелками со следами кетчупа, я лишил себя даже таковых сомнительных радостей жизни. А к результату пришёл тому же – бессмысленности и нулёвости. Потому что быдло делает то, что сообразно его природе – природе, порождённой условиями её формирования. А я мнил, что переведёнными книжками смог смастерить себе какую-то иную природу. В итоге – ни пластиковых тарелок в окрестностях микрорайона, ни осуществления прав и свобод в окрестностях гражданского общества…

Поэтому, читатель, хотя я и вконец обосрал тебя и всю твою экзистенцию, признаю́, что я гораздо хуже и духовно беднее тебя. Ибо полагал, что могу превратиться в кого-то неотсюдного, инакового, неподмандатного… И пока ты будешь жрать химическое пиво и триумфально издыхать от старости в 55 лет, я распыляюсь, не оставив в душе своей даже рубцов, из которых состоит твоя морда. Я – никто и звать меня никак.

Бздавещание. Не ходите, дети, в Голливуд гулять. Не смотрите «Симпсонов», не читайте Вольтера. Крендель, бери ипотеку и херачь на северных вахтах во имя эстафетно переходящей семьи, чтобы выплатить до своей преждевременной смерти хотя бы бо́льшую часть – чтобы твоя домовладычица была привлекательнее в глазах твоих потенциальных сменщиков, которые наследуют «твоих» детей. Девочка, учись с детства красить харю, осваивай стриптиз и искусство орала, чтобы годам к 20-ти годам 48-й партнёр оценил твои навыки и пригласил на роль персональной домовладычицы. Юноша бледный со взором горящим, иди, скорее сдохни ради Олигарха всея Руси в какой-нибудь очередной Сирии, Афганистане, Анголе. Бессмысленность – твой удел. Наверное, лучше так, чем сны о чём-то большем?..

Вероятно, так поступать неправильно: вместо того, чтобы дать тебе надежду, призвать тебя под какие-нибудь знамёна, обильно наврать тебе, что я лучше знаю, что тебе нужно и готов вести тебя, птичка, туда, где воооот столько вкусного, – вместо всего этого я посылаю тебя, читатель, на три весёлых буквы и умываю руки. Но я действительно не верю, что из тебя можно слепить что-то съедобное. И я искренне сожалею о своём родстве с тобой, о заражённости тем же самым цивилизационным кодом. Я не хочу быть свиньёй; я не хочу и не умею быть звездой свиней. И я не могу по-герценовски переметнуться на тот берег, чтобы оттуда высокомерно поучать оставшихся здесь неудачников – там я нахрен никому не нужен. И быть вечногундосым обсерателем твоих бытийственых реалий не могу, это как-то неблагородно: сознаю́ ведь, что это и мои реалии также. Одним словом, всё моё самоосмысление привело к тому, что хорошенько себя поскрёбши, я обнаружил… тебя! Только не вписанного в твою моргульскую систему координат, но нелепо дрифтующего по всей этой срани.

Так что не ссы, читатель, некому врать тебе, что ты не орк, или о твоём высшем предназначении. Какой есть, ты сотоварищи ещё покажешь кузькину мать для всей части человечества, сортирующей мусор. Конечно, потом эльфы надерут тебе задницу – потому что имеют гораздо больше мобилизующих техник, - но это будет потом, ты ещё успеешь настроить обелисков и насочинять патриотических песенок. И будешь иметь ещё много возможностей красиво умереть во славу Вождя и во имя чужеродного странного Бога!

Только при словах: «Мы вместе!» надобно памятовать, в каком именно месте…"

отсюда

Сохранено