О фэнтези, Толкине, Сапковском, Ариосто и Пушкине

(Хотя... В порядке бреда – чем тот же Владимир Красно Солнышко не Артур? А Илья Муромец и присные – не рыцари Круглого Стола отечественного разлива? Приняв подобную идею за отправную точку, можно дофантазироваться до каких-нибудь общих истоков фольклорных мотивов разных народов)

Наше Все Александр Сергеевич Пушкин. Вот его ранняя поэма “Руслан и Людмила”, которая и сделала его знаменитым. Все ли знают, что написана она под влиянием и по мотивам поэмы Ариосто “Неистовый Роланд” (оригинальное итальянское название – Orlando Furioso)? Правильно, не все. Это потому, что у нас в современной России практически никто не знает Ариосто. А в той России его знали, читали и, бывало, сходили по нему с ума (Батюшков, в частности). Потому что в той России многие образованные люди хорошо читали по-французски, и сносно – по-итальянски. А по-русски Ариосто у нас толком и не было. Пытался переводить Батюшков – бросил. Пушкин перевел отрывок из песни XXIII (которую условно называют “Безумие Роланда”) и тем ограничился. Все сошлись на том, что в целом Ариосто на русский непереводим. Да и не только на русский. Вспомним фразу священника из “Дон-Кихота”, когда он инспектировал коллекцию рыцарских романов в доме главного героя:

“Orlando Furioso... Если этот последний отыщется среди наших книг и мы увидим, что говорит он не на своем родном языке, а на чужом, я не почувствую к нему никакого уважения; но если он будет говорить на своем — я возложу его себе на голову”.


Английское издание Orlando Furioso. 1829 г.

Написанная сладкозвучными тосканскими октавами, эта поэма оказалась просто не по зубам переводчикам. Легкая и воздушная в оригинале, на любом другом языке она, образно говоря, не взлетала, а продолжала лежать инертной и трудночитаемой глыбой, памятником самой себе.