о человеке, очень нам знакомом: "Кабаре Пушкин" в "Ленкоме", реж. Алексей

Было время, процветала в мире наша сторона... Хожу в "Ленком" почти 30 (тридцать - прописью) лет, и хотя не ухватил хотя бы краем прям уж "золотой век" этого театра, все-таки застал на его сцене еще "Жестокие игры", чья премьера состоялась в год моего рождения, не говоря уже про на моей собственной памяти выпускавшиеся "Чайку", "Варвара и еретика", "Мистификацию"... - все не по одному раз видел. Сегодня трудно представить, что к середине 90-х, когда в театры публика не ходила в принципе, именно "Ленком" считался местом наимоднейшим, чуть ли не единственным, где наблюдались театральные аншлаги (наряду с "Сатириконом", что представить сегодня тоже нелегко...); но даже позднее, когда сошла и мода, а Марк Захаров, ее некогда задававший, все глубже погружался, называя вещи своими именами, в творческий маразм, "Ленком" по крайней мере оставался труппой-рекордсменом по "звездности" вообще и по числу получивших звание в период СССР, когда оно чего-то стоило и значило, "народных артистов" в частности. Теперь от тех заслуженно народных остался лишь прекрасный, талантливый - и между прочим, в отличной форме актерской и физической - один Александр Збруев, и что характерно, премьеру "Одна и один" играет он не в "Ленкоме", а на Бронной у Константина Богомолова, тоже, кстати, поставившего здесь два спектакля, включая программного "Князя", но "Князь" продержался в репертуаре около полугода, а Константин Богомолов в качестве штатного режиссера "Ленкома" немногим дольше. Алексей Франдетти занимал должность главного режиссера года два, сделал за это время в "своем" театре, считая нынешнюю премьеру и не считая музыкального стендапа "Маршрут построен", где фигурировал как "руководитель постановки" и которого уже нет в репертуаре (премьера состоялась чуть больше года назад), целых два спектакля, а на стороне за тот же период - не счесть названий и площадок, от Малого до питерского ТЮЗа и "Приюта комедианта"; оба сочинения Франдетти в "Ленкоме" - "датские", что тоже характерно, то есть фактически обязательные к выпуску и предполагающие освоение целевого бюджета: первый опус, год назад, был приурочен к юбилею Маяковского -

- нынешний, соответственно, к пушкинскому. Вообще постоянно сталкиваюсь с представлением как будто бы и не самых далеких от театра людей, что "главный режиссер" в театре действительно главный; путаница объяснима, с одной стороны, тем, что в иные времена так и было, а с другой, что определение "главный" солидно, громко звучит; но сегодня по факту, это чисто номинальная должность, в лучшем случае представительская; кажется, новое, вот такое содержание в нее привнес Римас Туминас, пригласивший Юрия Бутусова как "главного режиссера" в театр им. Вахтангова, будучи и оставаясь его художественным руководителем, после того, как ЮН уволился из театра им. Ленсовета, где его "художественным руководителем" назначили, а полномочий не дали. Должность "художественного руководителя" в театре на самом деле главная, если она занята, что наблюдается все реже. И как правило, функции худрука по факту и по умолчанию берет на себя директор, а "главным режиссером" назначается при подобном раскладе, что наблюдается все чаще (кстати, Юрия Бутусова до Алексея Франдетти тоже ведь "сватали" в "Ленком" как вариант, но Юрию Николаевичу хватило и мудрости, и совести в эту аферу не влезать), скромный и подконтрольный, либо вовсе незаинтересованный в делах театра режиссер со стороны; с этой точки зрения Алексею Франдетти повезло - где хочешь и что хочешь ставь, а в "Ленкоме" получай свой законный мильон, только под ногами не путайся... поди плохо... и нужны или очень веские дополнительные причины, чтоб принять решение об уходе по собственному желанию, или желание не такое уж и собственное, как уверяет Алексей Франдетти, благодаря вслух Марка Варшавера.

Все это, по большому счету, вовсе неинтересно - однако задает контекст, и весьма конкретный, выпущенному-таки на прощание "главным режиссером" (об отставке Франдетти объявил, не дожидаясь официальной премьеры) спектаклю. При бесчисленных оговорках его предыдущий (беру репертуар "Ленкома", остальные работы Франдетти не трогаю) опус "Маяковский" хотя бы формально соответствовал неким минимальным санитарным нормам, отличающим спектакль от... чего-то другого: "Кабаре Пушкин" - образчик "чего-то другого" как раз. Говоря прямо - пиздецовая халтура, такое ощущение, что нарочно, назло, из вредительских соображений, на прощание, типа "получи, фашист, гранату", брошенная уходящим главрежем театру и его дирекции. Жанр "кабаре" понимается не то что с тупой, а с демонстративно наглой буквальностью, то есть на сцене - "кабаре", со столиками (зрителей, правда, туда не сажают и им не наливают - а зря, чего уж там, раз пошла такая пьянка...), перьями и стразами, джазовым оркестром... короче - пир во время чумы. В композицию по "Маленьким трагедиям" логично не втиснулся "Скупой рыцарь", ведь там не поют и не пляшут; зато "Моцарт и Сальери" в первом акте с "Каменным гостем" во втором стали частью общего "пира", где "задумчивая Мери" танцует, распевая куплеты, стриптиз на рояле, и патлато-белесый Моцарт в имидже солиста группы "Рондо" (не "в турецком стиле"...) на том же рояле отбивает чечетку, стесняясь отчего-то раздеваться (и как Виктора Маминова из ЦДР сюда попасть угораздило...), а с досады Сальери инструмент разламывает на части и куски (как сказал поэт - не Пушкин - "опосля в рояль насрали"...), к антракту пиршество доходит до тотальной агонии с участием воздушных гимнастов на лонжах, и занавес снова открывается уже с видом на кладбище, где начинается "Каменный гость", но гости не каменные и то ли оживают, то ли прямо так, мертвецы пляшут, и свою песню Лаура затягивает уже с перьями и мужским кордебалетом, а Карлос и Гуан исполняют парный танец-дуэль, стилизованный заодно под корриду, хотя Дон Гуан в пляске смерти не заколол соперника, всего лишь придушил, и то не насмерть, Дон Карлос, быстро очухавшись, еще и бокал за себя (не чокаясь...) успевает поднять, так что дело идет скоро и верно к оргиастическому (слово "оргия", как и "кабаре", тоже следует буквально понимать) апофеозу.

Плясовых, кордебалетных эпизодов - без текста и без вокала - в шоу двухчасовой продолжительности (это считая антракт - чистого времени действия на 2 отделения по 45 минут приблизительно) на удивление и несоразмерно много; с вокальными номерами - понятно, на то и кабаре; про оркестр п/у П.Востокова плохо зря не скажу - музыканты профессиональные ("слепой скрыпач" солирует в инструментованной "арии с шампанским" из моцартова "Дона Джованни"); но на то и трагедии, пускай "маленькие", что в них, помимо блесток и перьев, есть сюжеты, конфликты, характеры, наконец... и они требуют от режиссера какого-никакого "решения", драматического воплощения... Положим, Франдетти и трагедия - две вещи несовместные; а "Кабаре Пушкин" - не просто эталон бессмыслицы и безвкусицы, в них обнаруживается сознательная, чуть ли демонстративная ставка на похабщину и достаточно, как ни странно, внятный в своем роде "анти-смысл".