О бедном сыне боярском замолвите слово-5

      В предыдущей части я писал о том, что к началу Смуты ( опять о своем - Tyrann часовню на холме не разрушал) служилый город подошел как уже вполне оформившийся институт со своей структурой, ЛОМами, более или менее осознаваемым корпоративным духом и интересами и, что самое главное, с конкретным опытом самоуправления и взаимодействия со властью, причем он не просто знал, чего он хочет, но и рассчитывал на удовлетворение своих хотелок. «Наверху» знали о том, что он знает, тем более что в первые годы после смерти Грозного, пока политическая ситуация в стране и по дворе не устаканилась, от позиции служилого «чина» многое зависело. Отсюда и заигрывание с ним со стороны «правительства» сперва «лорда-протектора» Бориса Годунова, а потом уже и царя Бориса.
      Однако есть нюанс. Во-первых, стремясь закрепить свое доминирующее положение у трона, Борис был вынужден принимать во внимание все же в первую очередь интересы «грандов», поднявших голову после смерти Tyrann’a, державшего это шатию в ежовых рукавицах. А «гранды», пользуясь моментом, попробовали, и не без успеха, взять реванш, отодвинув выдвиженцев худородных ивановых времен от кормушки. Побочным эффектом этого реванша стало, судя по всему, ограничение работы пресловутых социальных лифтов и возможности сделать карьеру для дворян и детей боярских не из «дородных» семейств - создается впечатление, что запускается процесс замыкания в самих себе внутри сословных групп, который прежде всего идет «наверху». В итоге формируется некий стеклянный потолок, выше которого не прыгнешь.
      Во-вторых, внутри самих городов явочным порядком начинается выстраивание своего рода «иерархии» (потом, в послесмутное время, это породит такое любопытное явление, как своего рода протоместничество между городами), причем молодые, растущие как грибы после дождя с образование. Украинного разряда в 70-х гг. «польские» служилые города оказались внизу этой иерархии. Поверстанные из всякой сволочи, бедные, даже нищие, обделенные жалованием ( и даже вынужденные пахать землю и десятинный хлеб выращивать в закрома Родины), несущие зачастую «нечестную» службу конными пищальниками и самопальниками, они, считавшие себя достойными большего, чувствовали при этом, что их кинули - никаких перспектив в будущем, кроме тяжелой служебной лямки на горячем пограничном рубеже (при этом старым городам при Борисе вышло послабление по службе - с образованием упомянутого Украинного разряда центр тяжести службы на порубежье сместился за Оку, и на береговую службу стали вызывать в облегченном режиме). Так что противоречия между аристократией и основной массой провинциального служилого люда усиливаются противоречиями внутри самой страты служилых людей по отечеству, часть которых по факту служили по прибору и тем самым автоматически рассматривались как низшая категория, неудачники, сродни тем холопам, что получили поместье на Новгородчине в ходе массовых раздач при Иване III и попавших потом в пресловутую «Поганую книгу».
      И вот такой потихоньку бурлящий котел плавно въезжает в 1603-й год. Позади два года голода, неудачные попытки власти решить проблему, в т.ч. и через разрешение отпускать холопов ( по факту выкидывать людей с каким-никаким, но боевым опытом и привыкшим к « благородному» образу жизни на улицу на верную смерть), рост бандитизма и «воровства», ползут слухи о том, что де скрытый имам (зачеркнуто) царевич Димитрий Иванович вовсе не убит был в Угличе а 1591-м году, а скрывается и ждет своего часа, чтобы прийти и дать волю! Политическое и социальное напряжение в стране растет не по дням, а по часам, власть, раздираемая внутренними противоречиями и борьбой между боярскими кланами, теряет контроль за происходящим и до начала катастрофы не хватает лишь толчка…
      To be continued!